Селу Двинка, что недалеко от Тюхтета, больше сотни лет. Первыми ее поселенцами были семьи латгальцев, которые приехали в Сибирь в начале прошлого века из Витебской губернии (сегодня это территория Латвии).
В годы войны в Двинке была промартель, которая полукустарным способом выпускала лыжи для фронта. Тысячи пар их были отправлены в действующую армию. А в 1955 году на базе промартели образовалась Двинская лыжная фабрика – она действовала при Тюхтетском леспромхозе и успешно работала до конца 90-х годов прошлого века. Здесь даже установили финское оборудование для выпуска деревянных беговых лыж, они поставлялись по всей стране.
Но потом спрос на них резко упал, спортсмены перешли на пластиковые, фабрика закрылась. Сейчас ее заброшенные корпуса стоят посреди деревни немым укором истории. А ведь там работали такие мастера! Которые умели все – на фабрике выпускали не только лыжи, но и отличную мебель из натурального дерева. Простую, но крепкую и практичную – стулья, табуретки, диваны.
В Сибири сейчас не купишь недорогих деревянных лыж – лесных или туристических. Себе, например, я заказывал их по интернету из Вятки, там пока выпускают. Могли бы и у нас, опыт-то есть.
В Двинке живет семья, которая много лет отработала на этой фабрике – муж и жена Тимофеевы, Иван Васильевич и Мария Антоновна.
Главе семейства 88 лет. Мастер золотые руки. Он был известен на весь район. Иван Васильевич трудился на фабрике и в леспромхозе кузнецом. А после смены работал еще и дома – изготавливал телеги и тележные колеса, сани и дуги, бочки и кадушки – все это пользовалось на селе огромным спросом. Он и сейчас еще, если очень нужно, может сделать все это. Но признается, что работать уже тяжело – возраст, руки не слушаются.
Открывает сарай и показывает свои запасы:
– Вот тут у меня колеса, вот дуги, а вот конный окучник, плуг. Всю жизнь я с железом и с деревом работаю.
Разглядываю инвентарь. Добротно сделано. Здесь же стоят отличные новые сани и телега. Красивые, прочные, из дерева, железом окованные. Сейчас таких не найдешь. Раритеты.
– Знаешь, как трудно гнуть полозья? Тут надобно умение, не каждый сможет, – говорит мастер. – А дуги? Что ты…
Рассказывает, что бочки его научили делать в армии, там было подсобное хозяйство.
– Купил я как-то себе кадушку под капусту, а она течет! Я тогда взял и сам сделал. Помню, товарищ пришел и смеется: как же ты теперь будешь работать? В колхозе-то лен перестали сеять. Он думал, что я льном бочки конопачу – плохие мастера так раньше и делали. А я дощечку к дощечке подгонял, ничего у меня не протекало.
Он показывает свои бондарные припасы – достает с чердака бочонки и кадушки из кедра. Загляденье, ручная работа.
– Дядя Ваня, что же вы, так никого и не научили своему ремеслу? Жалко ведь, такой опыт пропадает, – спрашиваю у него.
– Пытался. Брал пацанов в ученики. Не хотят работать! Неинтересно им это сейчас. Сыновей и внуков, правда, немного научил, тоже умеют.
– А сколько у вас внуков, Иван Васильевич?
– Девять. И… (задумывается, считает в уме) штуки четыре правнука… Погодите, сейчас я вам сыграю. Я же еще и гармонистом был.
Приносит инструмент, начинает играть что-то веселое.
– Гармонь у меня редкая. 1936 года, настоящая тульская. Но вот с перебором уже играть не могу. Пальцы, видишь, какие скрюченные от работы…
Руки старого мастера еще раз пробегаются по кнопкам. Гармонь замолкает. Он о чем-то задумывается. Жена смотрит на него с любовью. И все понятно без слов.
Фото автора, Владислава Русских
