Отец Дмитрия Смураги из деревни Петропавловки Ирбейского района ушел на фронт, когда мальчику исполнилось три месяца. Сын так и не увидел своего родителя – тот погиб, не дожив до 24 лет. Рассматривая портрет отца, Дмитрий часто размышлял: «Вернулся бы папа домой после войны, были бы у меня братья и сестры». И молодой человек решил: в семье у него должно быть девять детей, чтобы поровну разделить их – пять Дмитрию и четыре оставшемуся на поле боя отцу, ведь один сын у него уже есть.
Вспомнить всех поименно
Все произошло, как и задумывал: в семье Дмитрия Алексеевича девять детей. Он часто смотрел на портрет отца, который всегда на видном месте в доме. Правда, долго раздумывать о погибших на фронте земляках было некогда. В 17 лет выучился на тракториста и пошел работать. Еще 25 лет не исполнилось, как назначили Смурагу управляющим совхозом в родной Петропавловке. Несколько лет руководил отделением без сучка и задоринки. Потом пригласили директором в психоневрологический интернат в соседней деревне. До самой пенсии с инвалидами работал. На плечи Дмитрия Смураги легло и строительство новых корпусов (до его прихода в интернат люди с ограниченными возможностями в землянках жили), и подсобное хозяйство, и поля с картошкой и овощами: работать было интересно, потому что масштаб задачи чувствовал.
– До 40 лет человек не думает о предках. Мне уже 50 было, когда я задумался – люди воевали за нас, с фронта не вернулись, а их и помнить никто не будет, несправедливо, – говорит Дмитрий Смурага. – Решил: надо сделать мемориал.
Нам нужен танк!
В Великой Отечественной воевали 150 человек из родной деревни Дмитрия Алексеевича, 59 не вернулись. В свободное от работы время он занялся поиском их фамилий, фотографий. Тогда еще многие фронтовики живы были, рассказывали о не вернувшихся соседях. Смурага все фамилии записывал, потом сверял в военкомате со списками. За фотографиями даже в Иркутск летать приходилось, но находил, привозил, собирал. А вечерами дома сидел над эскизами – прикидывал, как будет выглядеть будущий мемориал. И решил: нужен танк или пушка, чтоб нагляднее было.
– Отправился к главе Ирбейского района: помогите. Мы с ним письмо командующему частью в Козульке написали, – улыбается Дмитрий Алексеевич. – Попросили танк.
Козулька к Новосибирскому военному округу относилась, решение только в Новосибирске принимали. Смурага туда. Пришел в приемную командующего: так и так, деревне позарез танк нужен. Генерал выслушал сельчанина: «Дело хорошее», – и подписал распоряжение.
Т-34 доставляли в Петропавловку на трале, а чтобы переправить через руку Агул, специально лед потолще наморозили, но он все равно не выдержал – начал трещать, едва въехал танк…
– Все равно переправили, – смеется Дмитрий Алексеевич. – Несколько тракторов на тросах его тащили. А весной 1995 года стали мемориал обустраивать. У меня план уже был готов.
Вместо пушки – самолет
Рядом с танком Смурага оставил место под пушку. Вскоре и памятные плиты с именами погибших односельчан встали на свое место. В центральной части появилась стела с Вечным огнем, а место пушки так и оставалось незанятым. Никак не удавалось ее достать. Нужна была замена.
– В 1943 году в болото недалеко от Петропавловки бомбардировщик упал. Мне три года было, когда это произошло. Я вместе со старшими ребятами наблюдал, как самолет над деревней планировал, – рассказывает Дмитрий Алексеевич. – Несколько раз хотели достать Ил из болота – только хвост оторвали. Ну а я решил: нужно довести дело до конца.
В марте 2011 года группа энтузиастов во главе с Дмитрием Смурагой отправилась на замерзшее болото. Куски льда вырезали бензопилами, грязь выкачивали ассенизаторскими машинами. Но до останков самолета добрались! Спустя 68 лет после катастрофы были извлечены останки четырех человек экипажа и осколки легендарного бомбардировщика. Тела погибших заняли свое место на деревенском мемориале. А груда железа вновь превратилась в самолет.
– Мне предложили: давай обломки положим на постаменте грудой, – рассказывает Дмитрий Алексеевич. – А я подумал и сварил из труб основание самолета. На него приварили сохранившиеся части Ила – пропеллеры и колеса. А исковерканное железо вложили внутрь.
Так и стоит этот герой Великой Отечественной войны в Петропавловке, напоминая о цене, заплаченной за Победу.
Глаза боятся, руки делают
Дмитрий Алексеевич давно на пенсии, ему 75, но он остается активным и инициативным человеком. Любит повторять: «Глаза боятся, руки делают». За что ни возьмется, все у него получается. И помощи не просит – ни у сельсовета, ни у района.
В конце августа в Петропавловке проходил большой праздник. Собрались первые лица не только районного масштаба, но и краевого, приехали члены совета Гражданской ассамблеи. На местном мемориале Победы открывали новые стелы с именами погибших на войне из уже несуществующих деревень – Широкино, Каирчик, Гладкий Мыс, Выжига.
Все лето провозился Дмитрий Алексеевич над изготовлением памятных плит. Делал формы, вкладывал арматуру, заливал бетоном, шлифовал. Один сын каркас сварил для будущего постамента, другой таскал тяжести. Но и идея, и ее воплощение – дело рук основателя местного мемориала Победы, хранителя памяти таежной части Ирбейского района Дмитрия Смураги.
Дмитрий Алексеевич инициативный человек. Любит повторять: «Глаза боятся, руки делают». За что ни возьмется, все у него получается. И помощи не просит – ни у сельсовета, ни у района
Грозовой фронт
30 мая 1943 года в окрестностях деревни Петропавловки Ирбейского района разбились два бомбардировщика Ил-4.
В 1943 году на фронт Ил-4 перегоняли гражданские летчики. Затем сформировали 73-ю вспомогательную авиадивизию. Всего за год – с мая 1943 года по май 1944-го – летчики этого формирования перегнали на фронт 2 021 самолет. И не только наши Илы, но и американские «Бостоны», «Митчеллы», «Дугласы», которые выпускали в Ташкенте, переименовав в Ли-2.
В тот день, 30 мая 1943 года, шесть бомбардировщиков дальнего действия, получив задание доставить боеприпасы на фронт, поднялись в небо с авиационного завода в Иркутске. Курс – на Западный фронт, где шли бои. Они летели к линии боев, но попали в грозовой фронт. Над Петропавловкой потеряли два самолета. Один упал в болото – его останки в 2011 году и извлекла группа Дмитрия Смураги. А другой – на поле за деревней. Экипаж машины тогда же похоронили на местном кладбище, а металл пошел на изготовление бытовых предметов – ложек, чашек, тазов. От бомбардировщика практически ничего не осталось.
Фото Сергея Селигеева
