Среди огромного множества документов, представленных на Нюрнбергском процессе, 75-летие которого отмечается в эти дни, были комментарии начальника отдела колонизации 1-го главного политического управления министерства оккупированных восточных территорий доктора Эрхарда Ветцеля к генеральному плану «Ост».
«Совершенно секретно»
Пространная записка под грифом «совершенно секретно» датирована 27 апреля 1942 года.
Ветцель начинает с критики главной цифры плана – а именно 31 миллиона человек, подлежащих выселению из Польши, Украины, Белоруссии, Латвии, Литвы, Эстонии, Чехии и других стран. Ветцель считал, что цифра радикально занижена и должна составлять не менее 51 миллиона, поскольку в прежний вариант ошибочно включены евреи, а также другие «расово безнадежные элементы, подлежащие уничтожению».
Вместе с тем планируемое число немецких переселенцев – 4,55 миллиона – также явно занижено, поскольку ему предстоит сосуществовать с примерно 14 миллионами местных, которых признают годными для обслуживания колонистов и частичного онемечивания.
Соотношение цифр надо коренным образом менять в пользу арийцев. Далее «специалист по колонизации» разъясняет, как нужно работать конкретно с каждой из «расовых единиц». Удивительно, однако, – в этих рассуждениях особое внимание уделяется Сибири…
Польский транзит
Начинает Ветцель с поляков, которые «являются численно большим наиболее враждебно настроенным к немцам и поэтому самым опасным народом».
«План предусматривает выселение 80–85 % поляков, то есть из 20–24 млн подлежат выселению 16–20,4 млн, в то время как 3–4,8 млн должны будут остаться на территории, заселенной немецкими колонистами». Однако, по последним данным имперского комиссара по делам укрепления немецкой расы, только 3 % поляков пригодны для онемечивания, а значит, выселять надо больше, 19–23 млн. Отправлять их следует в Сибирь, учитывая при этом целый комплекс вероятных проблем.
Принудительное переселение 20 млн поляков в определенный район Западной Сибири несомненно вызовет опасность для всей территории Сибири, создаст очаг непрерывных мятежей против установленного немецкой властью порядка. Подобное поселение поляков, может быть, имело бы смысл в качестве противовеса русским, если бы последние снова обрели государственную самостоятельность (только к востоку от Урала. – А. Г.) и немецкое управление данной территорией стало бы иллюзорным.
Ветцель предлагает всячески работать над тем, что сейчас назвали бы «формированием идентичности».
«Нам необходимо также стремиться всячески усиливать сибирские народы, чтобы не допустить укрепления русских. Сибиряки должны себя чувствовать народом с собственной культурой. Компактное поселение нескольких миллионов поляков может, вероятно, привести к следующим последствиям: или со временем меньшие по численности сибиряки ополячатся и возникнет «великая Польша», или мы сделаем сибиряков своими злейшими врагами и толкнем их в объятия русских и помешаем тем самым образованию сибирского народа».
Ветцель не поясняет, кого именно подразумевает под «сибиряками» – коренные народы либо славянское население, считавшее себя, по известному замечанию Николая Ядринцева, «более русскими, чем сами русские», к тому же пополненное двумя переселенческими волнами. Познания автора в данном предмете показывает следующая фраза:
Следует признать, что Сибирь до озера Байкал постоянно была территорией для европейской колонизации. Населяющие эти территории монголы, а также тюркские народности появились здесь в недавний исторический период.
Здесь – без комментариев, поскольку под европейцами он подразумевал кого угодно, но не русских. Однако далее повторяется каноническое изречение Ломоносова о Сибири – только навыворот:
Надо подчеркнуть, что Сибирь является одним из факторов, который при правильном использовании мог бы сыграть решающую роль в лишении русского народа возможности восстановить свое могущество.
Что касается польской проблемы, автор предлагает решить ее путем переселения части поляков в Южную Америку, а тех, кого отправят за Урал, разбавить представителями других народов, желательно не крестьянами, ибо сибирская промышленность должна работать на будущее рейха.
«Почему бы валлонским инженерам, чешским техникам, венгерским коммерсантам и им подобным не работать в Сибири? В таком случае можно было бы по праву говорить о резервной европейской территории для колонизации и добычи сырья».
Также в Сибирь по плану должны отправиться 65 % жителей Западной Украины и 75 % белорусов, которых доктор почему-то считал безобидными, видимо, не знал о партизанах…
Разобщение русских
Главным же недостатком плана «Ост» Ветцель считал то, что в нем почти не затронут вопрос, как быть с русским населением, оставшимся в живых после победы Германии. Сибиряков и русских, как видим, он считал разными народами, поэтому в своих рекомендациях говорил только о русских из европейской части страны. То, что какая-то часть, возможно значительная, и так окажется к востоку от Урала, подразумевалось само собой.
Автор записки исходит из того, что новейшие расовые исследования русских, проведенные осенью 1941 года профессором доктором Абелем, показали: русские в расовом отношении значительно хуже, чем считалось ранее, то есть почти безнадежны.
В связи с этим профессор предлагает уничтожить русских полностью либо оставить некоторую весьма малую часть, имеющую нордические признаки, для последующего онемечивания.
Ветцель не согласен – технически это слишком трудно (подразумевается, что здесь понадобится на порядок больше «мощностей», чем для уничтожения евреев и цыган) и к тому же нецелесообразно политически и экономически. Акцент делается на создании всех условий для национального самоуничтожения.
«Дело заключается скорее в том, чтобы разгромить русских как народ, разобщить их… Прежде всего надо предусмотреть разделение территории, населяемой русскими, на различные политические районы с собственными органами управления, чтобы обеспечить в каждом из них обособленное национальное развитие… Русскому горьковского генерального комиссариата должно быть привито чувство, что он чем-то отличается от русского тульского генерального комиссариата… Важно, чтобы на русской территории население состояло из людей примитивного полуевропейского типа».
Языком межнационального общения Ветцель предлагает сделать немецкий, что сорвет главную культурную скрепу «бывшей России», но еще важнее – подрыв «биологической силы», для чего и предложен комплекс мер.
«Целью немецкой политики… будет являться доведение рождаемости русских до более низкого уровня, чем у немцев. То же самое относится, между прочим, к весьма плодовитым народам Кавказа…
Средствами пропаганды мы должны постоянно внушать населению мысль о том, что вредно иметь много детей. Нужно показать, каких больших средств требует воспитание детей и что можно было бы приобрести на эти средства… Должна быть развернута широчайшая пропаганда противозачаточных средств…
Следует всячески содействовать расширению сети абортариев, пропагандировать добровольную стерилизацию, не допускать борьбы за снижение смертности младенцев, не разрешать обучение матерей уходу за грудными детьми, сократить до минимума подготовку русских врачей по таким специальностям… Никаких препятствий разводам. Не оказывать никакой поддержки детским садам, не следует оказывать денежной помощи многодетным семьям» и т. д.
Разумеется, многие важные детали записки Ветцеля невозможно уместить в небольшую публикацию. Но, думаю, стоит отметить две устойчивые ассоциации, которые она вызывает, и, увы, не только с Ломоносовым: размышления нацистского юриста об устройстве «будущей России» перекликаются с проектом конституции А. Д. Сахарова и мадам Боннэр, а его «биологические» прожекты – с распространенной моралью «нечего нищету плодить», госфинансированием абортов и бескомпромиссной борьбой с их противниками.
