Следственный изолятор (СИЗО) не тюрьма, конечно. Главная функция СИЗО – «содержание подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений, в отношении которых в качестве меры пресечения избрано заключение под стражу». Это лишь один из многочисленных компонентов российской пенитенциарной системы. Это сложнейший механизм, который никогда не останавливается, находясь в постоянном движении. Как любая государственная машина, она имеет свои достоинства и свои недостатки. Мы попытались выяснить, как работает «Красноярский тюремный замок» – одно из старейших пенитенциарных учреждений региона, основанное еще в 1850 году.
– Здравствуйте, мужчины. Жалобы, пожелания, обращения есть?
Голос у человека негромкий, властный, жесткий. Но троих молодых парней, стоящих у стены, он, кажется, придавливает. Заставляет чуть ссутулиться, чуть ниже опустить голову. Все трое в наручниках, ладони открыты. Эти люди осуждены за совершение тяжких и особо тяжких преступлений к длительным срокам заключения и сейчас находятся в Красноярском следственном изоляторе (СИЗО-1). Кто-то подал кассационную жалобу, надеясь на смягчение приговора, кто-то ожидает этапа. А обращается к ним начальник СИЗО (здесь чаще говорят – учреждения) полковник ГУФСИН Иван Николаевич Какоулин.
Он родом из Казачинского района Красноярского края. В ГУФСИН на различных должностях работает с 1988 года, начинал оперуполномоченным оперативного отдела. И вот уже более 10 лет – начальник СИЗО-1.
Корпус не для женщин
Мы с фотографом проходим на контрольно-пропускной пункт (КПП) учреждения. Встречает нас начальник смены. Отдаем ему паспорта и сотовые. На робкое предложение просто выключить мобильные реагирует однозначно – не положено. Дежурная на КПП забирает документы и показывает на синий квадрат плитки на полу – становитесь туда
– Это чтобы вместо вас кто-нибудь другой отсюда не вышел, – объясняет она.
На контрольно-пропускном пункте и сборном отделении СИЗО-1 установлена система «Фэйс-интеллект», благодаря которой исключается подмена подследственных при проведении следственных действий или этапировании на судебные заседания. «Фейс-интеллект» считывает индивидуальные особенности человеческого лица по биометрическим параметрам, которые в виде электронной фотографии заносятся в базу данных. При несовпадении каких-либо параметров система автоматически выдает сигнал тревоги.
Коридоры и переходы в учреждении, кажется, не закончатся никогда. Металлические двери тяжелые, каждая закрывается на два оборота длинного, со сложной резьбой ключа. Преодолев несколько этажей, подходим к кабинету начальника. Иван Николаевич встречает нас в коридоре. Он невысокого роста, широк в плечах. Рукопожатие железное.
– Идемте, сейчас у меня по плану развод офицерского состава, постановка задач.
И снова коридоры, переходы. Движения у начальника учреждения четкие, скупые, выверенные. Чувствуется, что физически подготовлен дай бог каждому. Не поднимается по лестнице – взлетает. Кстати, замечаю, что никто из сотрудников СИЗО не ходит пешком, с ленцой: все передвигаются очень быстрым шагом, почти бегом. Хорошая физическая форма, говорит полковник Какоулин, – одно из главных требований для сотрудников учреждения.
– Военизированное подразделение должно быть готово выполнить любую поставленную задачу. Ситуация может вспыхнуть как от брошенной спички. Поэтому все сотрудники должны быть морально и физически готовы погасить любое происходящее или готовящееся происшествие. А если будет оказано неповиновение, сотрудник должен четко знать, как провести прием, грамотно осуществлять конвоирование, «рассечь» группу. Что будет делать неподготовленный сотрудник, заходя в камеру, где сидят двухметровые здоровые мужики? Поэтому мы уже более года не принимаем на службу женщин для работы в корпусах.
Спускаемся на несколько лестничных пролетов вниз. Офицеры, сержанты, прапорщики уже построены. Всего на разводе около 40 человек. Иван Николаевич ставит задачи: обратить внимание на физическую подготовку, не терять бдительности при выводе заключенных (он чаще использует нейтральное – «спецконтингент») на прогулки.
– При выводе спецконтингента на больничные объекты, где у нас работают в основном женщины, ни на минуту не оставлять их без присмотра! Помните, что сегодня в учреждении находится достаточно лиц, осужденных за тяжкие и особо тяжкие преступления, лидеров преступной среды, в том числе и «отрицательной направленности».
Наверное, полковник Какоулин говорит об этом часто. Возможно, на каждой планерке, совещании, разводе. Но не сказать этого он не может. Ведь в конечном счете от того, насколько четко сотрудники учреждения понимают всю важность этих слов, зависит их жизнь.
– Ситуацию нельзя выпустить из-под контроля. Достаточно будет на 2–3 месяца ослабить законные режимные требования, и потом обуздать ситуацию будет очень сложно. Я застал то время, когда здесь была неуправляемая тюрьма, это конец 80-х годов, когда была ломка существующих порядков. Спецконтингент не строился, на проверки не выходил. Лидеров отрицательной преступной направленности, блатных по пяткам считали. Я прошел через это еще в звании лейтенанта и не понаслышке знаю, как учреждение приводилось в порядок. Нужно быть требовательным, а не жестоким.
В одну из дверей по очереди начинают заходить кинологи с собаками. Звери большие, мощные, с поводков рвутся, смотрят недобро. И становится не по себе, когда представляешь, что такие «друзья человека» могут при необходимости с этим самым человеком сотворить. Оружия сотрудники учреждения с собой не носят, и такая вот собачка – один из шансов на спасение, если часть заключенных устроит бунт.
Четыре квадрата свободы
Мы идем на проверку блоков. Сегодня в Красноярском крае во всех СИЗО создана блочная система: все учреждение разбито на определенные блоки в соответствии с категориями арестованных: впервые арестованные содержатся отдельно от рецидивистов, и так далее. В СИЗО-1 создано 6 блоков. На каждом 3 поста, где несут службу по 3 младших инспектора и офицер – заместитель старшего смены. Лимит наполнения СИЗО-1 – 2 117 заключенных. На сегодня в учреждении содержится 1 647 человек. Контингент, говорит Иван Николаевич, совершенно разный: от тех, кто попал за решетку впервые, до лидеров преступной среды отрицательной направленности.
– Да, есть такие, и никуда от этого не деться. Разве мы изжили в обществе воров в законе, лидеров преступной среды отрицательной направленности? Все они попадают к нам. Но сегодня обстановка в учреждении управляема администрацией, и влияния на основную массу заключенных блатные не оказывают. Если возникнет необходимость, каждого такого человека мы можем изолировать.
Для начала заходим в карцерные помещения. По дороге Иван Николаевич рассказывает: сегодня в карцере один человек. Еще вчера было двое, но одного уже освободили. Один был помещен туда за оскорбление сотрудника, второй – за межкамерную связь.
– Аккуратнее, пожалуйста, осужденный болен туберкулезом.
«Приемка» и пересчет спецконтингента в СИЗО производится дважды в сутки: в 8.00 и 20.00. В 16.00 обязательные «обысковые мероприятия».
Камеры открывают одну за другой, заключенных выводят в коридор. Руки за спиной, ладони открыты. Один сотрудник прощупывает швы на одежде. Еще один заходит в камеру с длинной деревянной колотушкой, простукивает стены, потолок, решетки на окнах. Кроме того, обязателен врачебный осмотр.
В учреждении 4 дежурных смены, работают они по 12 часов. В каждой смене 42 сотрудника, из них по 8–12 офицеров. Есть еще и дневная смена, которая заступает в день для проведения всех мероприятий, связанных с повседневной деятельностью учреждения: работа комнаты передач, свидания, работа магазина, выводка спецконтингента к следователям и адвокатам.
Сегодня на одного заключенного в СИЗО-1 приходится по 4 с небольшим квадратных метра площади. Пока осужденных «принимают», заглядываем в камеру: там холодильник, цветной телевизор, электрочайник, есть горячая и холодная вода. И так в каждой.
Выводят очередную партию осужденных. Привычная практически для всех присутствующих процедура проверки.
– Ну что, вам нравится? – спрашивает нас сотрудница, миловидная женщина лет 30.
– Отличные кадры, – радуется фотограф Олег.
– Конечно, – кивает она. Но вот по тону чувствуется, что ей все это, мягко говоря, не очень нравится.
Бесконфликтные
В следующем блоке, куда мы приходим, находятся те, кто осужден либо к пожизненному лишению свободы, либо «большесрочники». В основном – за убийства. Этих людей на все мероприятия выводят только в наручниках.
– Здравствуйте, мужчины. Жалобы, пожелания, обращения есть?
Не могу не спросить, почему именно такое приветствие.
– Ты знаешь, здесь ведь разные категории заключенных содержатся. Есть, так скажем, с пониженным статусом, есть «красные», да много очень «по мастям». Не могу же я их назвать «бродягами», «арестантами». Поэтому и обращаюсь – мужчины. Просто и понятно, никого не оскорбляя. Словом очень легко человека обидеть. Да, и еще: одно неверно сказанное мной или другими сотрудниками слово – и человек пойдет на все, вплоть до захвата заложников или убийства. Ему нужно будет оправдать себя перед людьми, с которыми он содержится. Это все приходит с опытом работы. По большому счету, работая со спецконтингентом, деградируешь сам. Жестикуляция, жаргон… все это прилипает, хочешь ты этого или нет.
Не совсем понятно, как в одной камере могут спокойно уживаться несколько убийц. Но полковник Какоулин объясняет: все просто, делить-то им больше нечего.
– Конфликтов практически не бывает. Суд уже вынес приговор. Кто-то готовится его обжаловать, кто-то ждет этапа. Кроме того, они знают о круглосуточном видеонаблюдении.
В дверях камер – по 2–3 письма. Пишут осужденные часто, говорит Иван Николаевич.
– Каких-либо ограничений в количестве писем нет: пиши хоть каждый день. У нас 5 цензоров работают, все входящие и исходящие письма читаются. Содержание у всех практически одинаковое: сожалеют о содеянном, о жизни родственников интересуются. Женам, подругам пишут. Вот только когда на преступление шли, они о родных и близких не думали, о болезнях своих не вспоминали. В те моменты все они здоровые, крепкие, сильные.
Еще в одном блоке – «испытуемые», то есть те, кому предстоит пройти судебно-психиатрическую экспертизу. Дальше – женское отделение (которое занимает целых 4 этажа), там содержатся 157 женщин-заключенных. Большая часть за преступления, связанные с незаконным оборотом наркотиков.
– Наркомания в последние годы стала слишком серьезной проблемой. Процентов 60 сидит либо за торговлю наркотиками, либо по способствующим статьям: кража, грабеж, разбой. Спецконтингент сильно омолодился. Не знаю, чья вина больше: школы, семьи, всего ли общества в целом. Много больных, ВИЧ-инфицированных. Виной все та же наркомания. Я дважды в неделю провожу рассмотрение на комиссии при распределении спецконтингента на карантинном отделении. Там вновь прибывшие проходят медицинское обследование, их дактилоскопируют, на них готовят весь необходимый пакет документов. Через неделю распределяют «по режиму». Страшно, когда поступают молодые пацаны, которые колются «крокодилом». Врачи говорят, в таких случаях через 3 месяца отказывают все внутренние органы.
На мониторе компьютера – изображение с нескольких видеокамер. Это пост оператора видеонаблюдения. Дежурный видит все, что делают заключенные, как соблюдают режим, распорядок дня. В случае нарушения режима картинка распечатывается на принтере и приобщается к материалам, поступающим на рассмотрение дисциплинарной комиссии. Видеозапись хранится месяц.
В СИЗО-1 установлена новейшая система видеонаблюдения, включающая в себя использование 3 постов СВН, где анализируется изображение с 228 видеокамер (в том числе одной купольной видеокамеры). Система видеонаблюдения обеспечена громкоговорящей связью. При выявлении нарушения оператор видеонаблюдения требует прекратить неправомерные действия и предупреждает об ответственности. При невыполнении законных требований следует немедленное реагирование дежурной смены.
Без связи
После проверки блоков у Ивана Николаевича планерка с заместителями. Операторы докладывают об итогах работы дежурной смены, Иван Николаевич делает пометки в журнале рапортов. Он отдает многочисленные распоряжения: получить программное обеспечение и сколько-то килограммов муки, направить отчеты, подготовить ответы на телефонограммы.
Следующий доклад, заместителя начальника по оперативной работе, нам слышать не положено. Поэтому уходим послушать своеобразный «разбор полетов»: обязательное после каждой смены подведение итогов работы. Контроль за несением службы личного состава ужесточается: все сотрудники знают, что их действия также фиксируются камерами видеонаблюдения.
Затем нам показывают еще одно достижение техники со сложным названием «рентгенотелевизионнаая досмотровая установка». Громоздкий аппарат позволяет проводить досмотр личных вещей подследственных, а также передач для них. Это позволяет практически полностью исключить попадание в камеры запрещенных предметов. К примеру, сотовых телефонов. Иван Николаевич дал нам 98-процентную гарантию: сотовых у спецконтингента нет.
– Пытаются провозить заточки, металлические резаки, наркотики. Разными способами: в тюбиках зубной пасты, шампунях, прошивают в швы одежды. В основном тот спецконтингент, который поступает из-за пределов Красноярского края. Местные знают: пустое это занятие, все равно будет изъято. В течение 1–2 суток получим оперативную информацию, изымем в камере.
Далее у полковника Какоулина по плану прием граждан. Чаще всего это родственники заключенных. Заходят по одному, Иван Николаевич внимательно выслушивает и тут же по телефону дает необходимые указания, что-то уточняет. Вот пожилая женщина просит содержать двух братьев в одной камере. Сейчас они проходят подельниками по одному уголовному делу. Иван Николаевич вежливо, но категорично отказывает: до вынесения приговора суда не положено.
– Работа наша непростая, но очень ответственная и нужная обществу. Сюда поступает, мягко говоря, не самая лучшая категория людей. Не стало у них боязни, что ли. Даже у тех, кто совершает по нескольку убийств. Раньше хоть смертного приговора боялись, а теперь ведь мораторий… Если сравнивать с теми временами, когда я только начинал работать, то очень многое изменилось. Тогда в учреждении находилось по 4 тысячи человек, а то и больше. Какие там спальные места, сесть было негде. А вообще я уверен: если человек твердо решил завязать с преступным прошлым, он сможет это сделать. У меня есть несколько примеров, когда неоднократно судимые, довольно «авторитетные» люди принимали для себя решение: все, хватит! Но есть, конечно, и завсегдатаи мест лишения свободы, которым нормальная жизнь просто не нужна.
P. S. Очередь к начальнику учреждения больше 30 человек. Принимает он всех. Объясняет просто:
– Многие люди издалека едут. Я же не могу сказать: все, 12.00, у меня прием закончен. Как людям потом в глаза смотреть?
И я понимаю, что это не показное, не работа «на публику». Такой человек. И не случайно, наверное, одна из посетительниц сказала Ивану Николаевичу, уходя:
– А в городе вас уважают.
