Московский метрополитен отметил свое недавнее 90-летие открытием в переходе между станциями «Таганская» Кольцевой и Таганско-Краснопресненской линями горельефа «Благодарность народа вождю-полководцу». В центре композиции – Иосиф Виссарионович Сталин, остальное – народ, воздевающий к нему руки… По разным подсчетам, в России установлено более (или около) 120 посвященных вождю памятников, бюстов, мемориальных досок – в основном стараниями активистов. Но Москва, разумеется, дело особое.
Рельефный образ
По всем формальным признакам, горельеф – то, что теперь принято называть «восстановлением исторической памяти». Это воссозданная работа скульпторов Павла Баландина и Евгении Блиновой 1950 года. Открывали ее ко Дню Победы. Далее произведение последовательно испытало все превращения с образом вождя. Во второй половине пятидесятых, то есть после оргвыводов ХХ съезда партии, композицию задрапировали панно с Лениным, а в 1965-м в связи со строительством перехода между линиями она была уничтожена. Затем на протяжении шести десятилетий не возникало потребности вспоминать об утраченном артефакте эпохи. А сейчас – возникла.
Конечно, это не монумент в центре столицы, но если вспомнить, что и международный аэропорт Волгограда указом президента недавно получил название «Сталинград», и то же самое, как уверяют, может произойти с самим городом, то нетрудно понять: Сталин возвращается, причем в образе, весьма непохожем на тот, с которым жили советские «шестидесятники» и тем более поколение, взрослевшее в 90-е. О том же свидетельствуют и общие перемены во всем медийном пространстве.
Кстати, судя по сообщениям московской прессы, реакция на открытие горельефа оказалась вполне предсказуемой – по соцсетям прошла волна возмущения (ужас, чего боялись, то и случилось, мы на дне и т.д.), знатоки изо назвали новодел «идеологическим жестом» в чистом виде, к тому же халтурным (оригинал был керамический, а тут что-то вроде гипса); но в то же время имели место коленопреклонения, возложения цветов, а некоторые пассажиры признавались, что специально делают крюк, дабы оказаться в том самом переходе. В основном это люди уже немолодые. Молодежь либо проходит мимо, либо фотографируется на фоне – естественный рефлекс при встрече с любым малознакомым объектом.
Без просвета
В брежневские времена вождь был фигурой благообразного умолчания – при наличии достижений имелись «отдельные перегибы», и не более того. Критика Сталина стала идеологической приманкой перестройки. Антисталинизм – религия «российской демократии», основанная на ненависти к образу вождя, ставшему за считаные годы абсолютно монотонным. Малейшее отклонение от образа воспринималось как покушение на светлое подзападное будущее, к коему мы шли.
С чего начиналась раскраска образа – нельзя сказать однозначно. Но во всяком случае одним из первых мазков стала теперь почти забытая книга культуролога Юрия Борева, впервые опубликованная у нас стотысячным тиражом еще при СССР, в 1990 году, и пережившая семь изданий на русском языке – в целом около двух миллионов экземпляров (самая первая публикация – в Польше, а затем почти на всех европейских языках плюс японский). Книга, говоря попросту, представляет собой сборник исторических анекдотов с главным персонажем и по замыслу автора является в полном смысле голосом народа. Об этом он сам пишет в предисловии: «…Социальное бытие анекдотов не лишено героизма: они хранились в памяти и в устной молве, но даже такая трудноконтролируемая форма их существования была небезопасна для обладателей этой информации. Будучи формой сопротивления сталинизму, этот фольклор способствовал формированию той духовной ситуации, которая помогла народу войти в атмосферу разоблачений сталинизма и в определенном отношении послужила одной из предпосылок этих разоблачений».
Первое знакомство с этим произведением (а было это в ретиво-наивном студенчестве) оставило странное впечатление: вроде бы и смешно, и страшно, и занятно, и все, как взрослые учат, но где-то на середине интерес обнуляется. И понятно почему: в бесчисленном множестве сюжетов главный персонаж абсолютно одинаков и действует так же – казнит и издевается.
С годами доходит, зачем понадобился такой образ – однотонный, вне всякой драматургии, не говоря о достоверности? Чтобы потом, когда начнется всеохватный разбор мрачных страниц сталинской эпохи – а их ведь и вправду не вырвешь, – у публики не возникало позыва спросить: почему и зачем? Сталин – «абсолютное зло и поступает соответственно своей природе». Поэтому не надо спрашивать о причинах раскулачивания, голода начала 30-х и прочего. Правильный человек и так знает. Что касается индустриализации и Победы – так это все вопреки, «под плетью и с гадким итогом».
Наши не прощают мелкости
Но если исторический деятель возвращается, значит, в общественном сознании появилась потребность в такого рода образах. У возвращения Сталина есть несколько больших причин. Первая, самая простая – значительная часть народа оказалась не тем коллективным доверчивым дураком, каким представляли его Борев и демократическая интеллигенция. Он задавал те самые вопросы, и находились те, кто на них отвечал по возможности честно, – в последние годы вообще наблюдается всплеск интереса к отечественной истории, особенно к ее советскому периоду. Ответы – тема отдельная, глубокая, но в любом случае не соответствующая сказке про абсолютное зло. Это человеческая история, ее герой шел путем, которым до него никто не ходил, он шел напролом, совершая ошибки, преступления, но твердо знал, к чему идет: к мировой державе, к еще невиданной России, – и, по сути, добрался, куда хотел. В его ситуации некого поставить ему ни в пример, ни в укор. Наша страна вообще известна склонностью ходить вместо дорог по буреломам, не только таежным, но и историческим.
Во-вторых, после двух десятилетий иллюзий перед нами окончательно оформился сборный враг, с которым мы находимся в жестком противостоянии, в том числе военном. Поэтому нужна опора в прошлом, в персоне, четко видящей, где свой, где – нет, в соответствии с этим строящей жизнь и не имеющей одной черты, которую русские не прощают. Русские могут забыть про ошибки и жестокость, но не забудут и не простят мелкости.
«Минерального секретаря» Михаила Сергеевича будут до конца дней презирать прежде всего за эту мелкость, за маниакальное стремление нравиться внешним, вплоть до роспуска державы, подкаблучность, политическую беззубость… Сталин нравиться никому не собирался, даже наоборот – масштаб личности это позволял, поскольку соответствовал масштабу державы.
