В 4 часа утра 22 июня 1941 года нацистская Германия без объявления войны перешла границу Советского Союза. Первыми удар приняли на себя части Красной армии, находящиеся на западных рубежах: Брест, Минск, Киев, Одесса, Севастополь. Одновременно по советским городам начались массированные авиаудары.
В этот же день в полдень народ услышал обращение наркома иностранных дел Вячеслава Молотова. В своей речи он сообщил, что Германия вероломно напала на Советский Союз, и объявил о начале войны. Для миллионов людей этот день стал точкой невозврата – с него начались боль, разрушения, гибель близких.
22 июня – это дата, вписанная в генетическую память народа. Это не просто день начала войны – это день, когда начался великий подвиг, день, когда народ встал на защиту своей земли, своей жизни, своей свободы. Миллионы ушли на фронт, миллионы трудились в тылу. И, склоняя головы в память о погибших, мы говорим: «Никто не забыт, ничто не забыто».
Сегодня часто можно услышать: советское руководство будто бы не верило в возможность скорого нападения Германии. Иосиф Сталин игнорировал разведданные, не доверял перебежчикам, откладывал мобилизацию. Мол, если бы Советский Союз принял угрозу всерьез, трагедии начала войны можно было бы избежать. Но так ли это на самом деле? И изменило бы что-то точное знание даты и времени удара?
Начнем с главного: Советский Союз готовился к большой войне задолго до июня 1941 года. Практически с первых лет индустриализации, с начала первой пятилетки. Уже в 1930-е годы строились танковые заводы в Харькове, Челябинске, Горьком. С нуля создавалась авиационная промышленность, оборонные предприятия, проектировались линии укреплений – в том числе знаменитая «линия Молотова». В учебных заведениях шла подготовка офицеров, проводились масштабные маневры.
К началу войны численность Красной армии составляла около 5 миллионов человек, из них более 2,8 миллиона находились в западных округах. Армия имела около 15 тысяч танков, более 11 тысяч самолетов, более 55 тысяч орудий и минометов. У Германии на востоке было около 4,8 миллиона человек, примерно 5 300 танков, 4 200 самолетов, более 49 тысяч орудий и минометов.
Но эти цифры не дают ответа на вопрос: в чем причина столь сокрушительного удара 22 июня? Почему советская армия, несмотря на подготовку, численность и мобилизационный потенциал, оказалась не готова?
Ответ лежит глубже, чем просто «не ждали удара». СССР готовился – но не к такой войне. Подобно тому, как Петр I в 1700 году был разбит под Нарвой, несмотря на все приготовления, Советский Союз оказался не готов к стремительной, организованной, концентрированной атаке, которую вермахт осуществил с немецкой пунктуальностью и военной выучкой.
Германия, начиная с объединения в 1871 году, последовательно строила концепцию войны, которую можно выиграть одним ударом. Эта доктрина выросла не из идеологии, а из прагматики. Германия исторически не располагала ресурсами для затяжной войны: ни продовольственной, ни сырьевой базы, ни географической глубины. Поэтому был найден другой ресурс – стремительность, организация, дисциплина. С конца XIX века германская военная мысль развивала стратегию молниеносной войны: удар, прорыв, охват, окружение, капитуляция. Все – в максимально сжатые сроки.
К 1941 году эта стратегия получила имя – блицкриг. И в ее основе лежала не только мощь танковых клиньев. Да, танковые корпуса – это символ, но основа успеха вермахта была в другом.
Главная сила германской армии – моторизованная пехота, грамотно организованное снабжение, высокоэффективная связь и жесткая управленческая дисциплина. Немецкий орднунг* не был красивым мифом – он был реальностью. Именно поэтому немецкие моторизованные части могли на десятки километров обходить укрепленные районы, рассекать оборону, дезорганизовывать тылы и отрезать пути отступления. Армия двигалась, как слаженный механизм, не только благодаря танкам, но и за счет мобильных колонн снабжения, точного взаимодействия между родами войск, дисциплины и высокого уровня штабной подготовки.
Советская армия на тот момент, несмотря на героизм и преданность бойцов, была громоздка, плохо связана и не успела адаптироваться к принципам маневренной войны. Связь работала с перебоями, эшелоны с боеприпасами не успевали дойти, командиры часто теряли контакт с подчиненными.
А еще был негативный опыт Первой мировой войны, когда русской армии, несмотря на героизм солдат и офицеров, не удалось остановить германскую военную машину.
Можно ли было упредить удар, если бы знали точное время? Вряд ли. Даже если бы 21 июня Сталин подписал приказ о всеобщей мобилизации и приведении войск в боевую готовность, армия все равно осталась бы растянутой по линии фронта, без нужной маневренности, с уязвимой логистикой. Главное – СССР в 1941 году ждал оборонительной войны на укрепленных рубежах, а получил почти мгновенный прорыв этих рубежей.
Вермахт стремился не просто пробить фронт – он стремился окружить армии, лишить их связи, изолировать. За первые недели войны были взяты Минск, Смоленск, в котлах оказались сотни тысяч солдат.
Но у русских есть качества, которых нет и, возможно, не может быть у европейцев. Не в силу национального превосходства, а в силу другой истории, другого климата, других испытаний. Одно из этих качеств – способность стоять насмерть.
На фронте ли, в тылу ли, в окружении, на последнем рубеже или у станка в эвакуированном цехе – не имеет значения. Русский человек может терпеть, ждать, страдать, сжимать зубы, но не сдаваться. Даже тогда, когда уже нет связи, нет командования, нет боеприпасов – остается только воля. Подразделения, которые по немецким уставам давно считались бы обескровленными и неспособными к бою, продолжали сражаться. Жалкие остатки батальонов и рот, которые следовало бы вывести в тыл для переформирования, держались до конца, нередко в полном окружении, без связи с командованием, без продовольствия.
А ведь немцев предупреждали об этом. Не кто иной, как Фридрих Великий – прусский король, реформатор, философ и выдающийся полководец XVIII века, сказал: «Русского солдата мало убить. Его надо еще и повалить». Эти слова были пророческими. На полях России немцы увидели перед собой не просто солдата – волю, материализованную в человеке, который не отступает и не просит пощады.
Да, мы несли чудовищные потери. Да, были не готовы к маневренной войне, уступали в оперативной скорости, в организации, в связи. Но эти, казалось бы, бессмысленные с точки зрения «военной науки» бои за каждый населенный пункт давали время. Давали возможность эвакуировать заводы, формировать новые дивизии, отрабатывать тактику, накапливать боевой опыт. И самое важное: время научиться – роскошь на войне – нам обеспечили те, кто в 1941-м стоял насмерть.
Красная армия усваивала уроки. Научилась восстанавливать управление, поддерживать связь, насыщать части техникой, применять артиллерию массированно и эффективно. И настоящий перелом произошел под Сталинградом.
Там впервые мы обогнали немцев и тактически, и оперативно. Операция «Уран» стала не просто победой – она была реваншем за все пережитое в первые месяцы 1941 года. Мы стали быстрее, умнее, организованнее. Танковые армии стали реальной ударной силой, пехота обрела маневренность, штабы стали работать как единый механизм. Советская армия научилась сочетать дисциплину, управляемость и инициативу – и стала по-настоящему опасной.
Со Сталинграда начался новый этап. Мы начали побеждать не числом, не одним только героизмом, а организацией и умом. Мы научились у немцев, как научился Петр Великий, и перешли на уровень выше. Потому что в нас все еще оставалась сила, которую не сломить, – вера в правоту и решимость стоять до конца.
Но все это – потом. А в начале были те, кто не дошел до Берлина, кто пал под Смоленском, под Брестом, под Киевом, кто сгорел в танке или не вышел из окружения. Кто погиб на дальних подступах к Ленинграду, навечно остался в пылающих селах Белоруссии и Украины.
Они не получили наград, не шли по поверженному Берлину. Но они подготовили путь тем, кто дошел. Их кровь дала возможность выстоять, поверить, научиться. Они не отступили, даже когда мир считал, что Советский Союз падет в течение недели. Они не покорились. И поэтому они тоже – в числе победителей.
* Орднунг – порядок, система, дисциплина
