В красноярском музее «Площадь Мира» на Стрелке работает выставка Андрея Поздеева, посвященная 95-летию со дня рождения художника. На ней представлена совсем не известная или малоизвестная графика – эти работы нашего выдающегося земляка широкая публика видит впервые.
Корни и корешки
Неповторимый поздеевский стиль — в каждом рисунке
Здесь 160 рисунков. Эскизы, этюды, наброски, самостоятельные графические произведения. Работы выполнены в разных техниках и разными материалами – карандаш, темпера, пастель, уголь, тушь-перо, акварель, гуашь, монотипия. Вся эта графика долгие годы хранилась в мастерской художника в папках. И вот настало время показать ее людям.
Подготовить такую выставку – большой труд. Да и затрат это требует немалых – графику нужно правильно оформить, поместить в рамы, – рассказала нашей газете Валерия Гурьянова, президент Фонда Андрея Поздеева и его ученица. – Работы мы выбирали с помощью трех искусствоведов. Постарались показать наиболее яркие и характерные для художника, которые смогли бы отразить многообразие его творческих поисков. Андрей Геннадьевич был живописцем, но очень хотелось, чтобы зритель увидел, как он подготавливал свою живопись в графике, делал эскизы для будущих работ.
Один из самых ранних автопортретов, 1950 год.
На мой взгляд, поставленных целей организаторам выставки удалось достичь. На ней собраны работы с 1950-х по 1990-е годы. Они как ступени, по которым Поздеев поднимался к вершинам своего творчества, к большим полотнам, которые прославили его в мире искусства, заставили говорить о нем как о самобытном художнике со своими манерой, стилем и взглядом на мир.
Если провести аналогию с творчеством писателей, то у многих есть дневники, записные книжки, черновики. Их публикуют обычно после смерти автора, и они дают ключ к пониманию того, как автор искал себя, как шел к своим романам и сагам.
То же и здесь: выставка, сотканная из разножанровых рисунков, приближает нас к пониманию, из каких корней и корешков выросло могучее дерево неповторимого поздеевского стиля.
Как любитель живописи, а не профессиональный искусствовед, я всегда оцениваю художника по простым и понятным критериям: пробуждают ли его работы чувства? Заставляют ли думать? Вызывают ли мысли, ассоциации, воспоминания?
Красноярск, правый берег, 1970-е
Трижды – да. Буря чувств и эмоций – вот что такое каждая встреча с Поздеевым. Радость, восторг узнавания мест и ситуаций, добрая улыбка, светлая печаль, восхищение формой, удивление точно схваченной деталью. Полет его фантазии, в который он увлекает и тебя. Я вижу, где художник подмигнул мне, будущему зрителю, где он пошутил, где посмеялся над нами, а может, и над собой: «да знаю я, что так нельзя «по канонам», но кто мне запретит?» В некоторых рисунках читается: «смотрите, я и так могу!» Или: «что, не ожидали?! То-то же…»
Вряд ли, работая карандашом и кистью, художник думал буквально этими словами, но, ей-богу, я прочитал в рисунках его послания нам – через десятилетия. В них душа Поздеева, его нерв, энергия, бьющая через край. Он рисовал в унисон своему сердцу, пытаясь передать рвущиеся наружу чувства, – чтобы это увидеть, не обязательно быть искусствоведом. Работы его чрезвычайно искренни, в них нет ни грамма конъюнктуры, фальши, желания угодить публике, критикам. «Я так вижу!» – фраза пусть и подзатертая, но верная. В ней весь Поздеев – он видел, как никто другой. И был верен своему таланту.
Чувство линии
В больнице, 1974 г.
Особенно мне понравились карандашные рисунки. А в них – точная линия. Чувство линии для художника не менее важно, чем чувство цвета. Правильная линия создает пластику графического рисунка, его гармонию. Поздеев линией владел безупречно. Как Дюрер, Гойя, да вообще большинство классиков. Из советских авторов гением линии был великий график Леонид Сойфертис. Наш Поздеев – в этом замечательном ряду.
Точной линией он мог передать жест, позу, движение. Два-три верных штриха – и вот на бумаге настроение и характер. В этом смысле интересен карандашный портрет художника Владимира Капелько. Или цветные рисунки в стиле ню – акварель или гуашь, не обратил внимания. У Поздеева натурщицы написаны с таким добрым юмором, и линии там не совсем «академические», но как точно схвачены формы! Цепляет.
Андрей Поздеев великолепно владел техникой академического рисунка, о чем свидетельствует и этот портрет.
Нынешняя выставка – еще и ответ тем «ценителям», которые до сих пор считают, что Поздеев рисовал свой «авангард» потому, что «рисовать не умел». Как говорят в Одессе, я с них смеюсь, с этих «искусствоведов».
Да у Поздеева был такой академический рисунок – дай бог каждому! Школа. При этом он не окончил ни художественного училища, ни института. Огромный талант, трудолюбие, постоянная работа над собой и уроки, которые он брал у настоящих мастеров живописи, просто даже наблюдая за ними, – вот его университеты. Он учился, как учились художники во времена Ренессанса. Как Леонардо да Винчи – в мастерской Вероккьо. Поздеев-художник развивался, имея перед глазами работы таких мэтров как Лекаренко и Каратанов.
Один из любимых сюжетов мастера: друзья собрались за столом в его мастерской.
Конечно, рисовал он в свое время и гипсовые головы, и совершенно реалистичные портреты, и натюрморты… Делал все, что обязан делать художник, чтобы освоить основы мастерства. Он умел все. И к своим авангардным работам пришел осознанно, он их выстрадал, имел на них право.
Искусствоведы пытаются понять, в каком стиле работал Поздеев. Кто он – модернист, постмодернист, постимпрессионист? Кто-то даже называет его сибирским Матиссом.
Портрет женщины, 1970-е
Уверен, Андрей Геннадьевич сегодня бы посмеялся над этими знатоками.
Ему было совершенно не интересно, как называется стиль, в котором он творит. И он никогда не ставил себе задачу писать картины в этой манере или в какой-то другой, – говорит ученица Поздеева Валерия Гурьянова. – Ему надо было работать, развиваться, искать новые формы и способы передачи своих чувств и мыслей.
Выставка будет работать на Стрелке до 27 февраля. Сходите обязательно. Неизвестно, когда эти рисунки покажут еще.
«Он возделывал свой сад»
Очень много видов Красноярска — на картинах Поздеева он показан в разных своих состояниях.
Из интервью Валентины Михайловны ПОЗДЕЕВОЙ, вдовы художника
– У некоторых художников есть одна работа, которой они всю жизнь гордятся. И они живут, все время подтягиваясь к ней, она для них эталон. А у Андрюши не было такого эталона. Ему надо было идти, как по ступенькам, – дальше, дальше, дальше… Он все время развивался, находился в движении, поиске.
Ни в каких академиях Андрей не учился. Детская рисовальная школа, один год. И в то же время учился всю жизнь. У других, у самого себя… Когда в 50-м году он приехал из Минусинска в Красноярск и привез свои этюды, его сразу приняли в общество художников, но сказали: «Мы из тебя вытравим этот паршивый домашний импрессионизм!»
Не думал он о славе. Вольтер говорил: «надо возделывать свой сад». Андрюша его и возделывал. Днем и ночью. Он не мог видеть перед собой чистого холста, места не находил, не мог успокоиться, пока не начнет на нем писать.
Он всяко мог работать – и в тишине, и среди людей. Иногда на улице, когда рисовал, вокруг собиралась толпа, которая щелкала семечки и говорила: «Черт знает, что этот художник рисует!» А он не обращал внимания и работал. Везде и всегда. Даже в больнице, куда я приносила ему краски и альбомы…
Крепко доставалось ему за его работы, в которых не было и духа «соцреализма». Пройдет, например, общая краевая выставка. После нее обязательно обсуждение. Ну, на обсуждении ему и вломят.
Всегда находился какой-то чиновник или чиновница из идеологического отдела. Учили его «быть гражданином». Не забывать о принципе партийности.
Так достали, что однажды он в мастерской, работая, вдруг громко запел песню: «В коммунистической бригаде, с нами Ленин впереди!» Как грянет! В хорошем настроении он часто пел. А в плохом… матерился. После всех этих «разборов полетов». Когда картина не получалась – тоже. Рвал холсты, ногами их пинал. Темпераментный был мужчина.
Я ему очень сочувствовала и жалела.
Фото Олега КУЗЬМИНА и автора
