Казанка – самая удаленная деревня в Казачинском районе. Основанная еще во времена Столыпина, она, кажется, потерялась в лесах и во времени. После нее кончаются дороги и связь. Но эта оторванность – впечатление первое и обманчивое: люди живут, работают и при этом трепетно хранят традиции, обряды и язык своих предков.
Словно век назад
Казанке больше 100 лет: когда-то выходец из Казанской губернии Трофим Ермаков увидел здесь красивое место и решил поселиться. Место на самом деле оказалось очень удачным, и скоро сюда потянулись другие переселенцы. Деревушка началась как Усть-Таловка – по имени речки. Но название не прижилось.
– Жители тосковали по родине, так деревня и стала Казанкой, – рассказывает приютившая нас на ночь (мы приехали сюда в командировку) хлебосольная хозяйка учитель истории Вера Павлова. В доме призывно пахнет пирожками и свежим хлебом. Чувашский пирожок – больше ладони: обычно его режут на четыре части, чтобы удобнее было есть. В нем – мясо, картошка и черемша. Остановиться невозможно – пироги вкуснейшие.
Вера – потомок первых переселенцев, сюда когда-то пришли ее прадеды. И сейчас многое в подворье сделано по чувашским традициям: в бане две печки – для того, чтобы нагревать камни и воду; иконы в красном углу закрыты легкой тюлевой занавесочкой – их нельзя показывать. Как нельзя и выносить из дома. А так – обычный деревенский дом: большая русская печь, несколько комнат, в зале на полочках – чувашская матрешка в национальном костюме и много дисков с песнями. У Павловых все говорят на чувашском, включая младшую дочь, 9-классницу Аню. Старшая окончила педагогический и уже пять лет работает в школе учителем русского и литературы, это третье поколение учителей в семье.
Жители Казанки любят свою землю – это чувствуется в той благодарности, с которой они говорят, как их приняла Сибирь, какой она показалась их предкам богатой и щедрой. Это ощущается на каждом шагу в небольшой деревушке на 200 человек: не видно брошенных домов и завалившихся заборов.
Более 100 лет назад жители даже не поняли, что в стране власть сменилась. Узнавали только мужики, которых призывали на военную службу. Это потом Гражданская прокатилась по деревушке так, что мало не показалось: говорят, что Колчак зверствовал, но сжечь Казанку так и не смог.
Сейчас в армию парней провожают, как и 100 лет назад. На проводины собирается вся деревня, парню на плечи прикрепляют белые ленты из ткани или вафельных полотенец. Очень важно, какой длины они будут: если длинные – служить мальчишке далеко, короткие – рядом с домом. Говорят, матери, которые вешают первую ленту, ни разу не ошибались – так всегда и оказывалось.
По-особому здесь отмечают свадьбы – обязательно в народных костюмах и с чувашскими песнями, и Пасху – по дворам ходят маленькие дети, поют песни, рассказывают стихи на чувашском и получают за это подарочки.
Традиции здесь значат очень много: фактически у каждой жительницы есть национальный костюм с правильным головным убором – остроконечная тухья для молодых девушек и налобная повязка с подвесами для замужних. Широко отмечаются главные чувашские праздники – Акатуй и Чуклеме, такое же название носит и вокальный коллектив, в котором поет Вера Павлова.
«Щарак» и «упа»
Местный культурный центр – небольшая библиотека, здесь хозяйничает подруга и тоже певица, библиотекарь Ольга Васильева. На самом видном месте в библиотеке – чувашский алфавит с картинками: «упа» – медведь, «щарак» – репа. Произнести правильно можно только после подготовки, потому что это не совсем «щ». Ольга Владимировна вспоминает, как сложно ей было в первом классе: учительница говорила только на русском.
– А тогда были живы моя прабабушка и бабушка, мы с ними только на чувашском и говорили, – вспоминает она. – Пришлось тогда нам учительницу поменять…
Сейчас дети читают на чувашском плохо. Понимают на бытовом уровне, а читают все хуже, да и «говор» появился – произношение не такое чистое. А у старшего поколения оно такое, что в самой Чувашии никто и не догадается, что человек из Сибири, если только сам не сознается. Не зря год за годом в Казанку приезжают фольклорные экспедиции – переписывают песни, изучают обряды.
Под библиотекой – этажом ниже – небольшой деревенский музей. Для Казанки, в которой в лучшие времена было не больше 500 человек, удивительно богатый на экспонаты. Вот чувашская люлька – плетеное дно, матрасик, набитый соломой, вот сундук с вышитыми полотенцами и салфетками, прялка, огромное сито…
– Мы ж, как сороки-воровки, все сюда тащим, чтобы хоть что-то сохранить, – говорит Ольга Васильева. И за такими ироничными словами скрывается огромная работа – в этой деревне на самом деле удается хранить историю. – Вот, например, кровать бабы Шуры, ведь хотели выкинуть, если бы мы не забрали.
В углу стоит древняя деревянная кровать, сверху – вышитые покрывала, которые в приданое готовила бабушка Ольги Владимировны. Есть экспонаты, на первый взгляд вообще непонятные, например, хузап – деревянная лопата, которой картошку в лунке проверяют: если подкопанное ворошить обычной лопатой или вилами, можно порезать, а хузапом – нет. Так в деревне, где есть свои долгожители, до сих пор копают 90-летние бабушки.
Напротив самый древний и самый ценный экспонат – буфет, который прибыл на сибирскую землю вместе с первыми переселенцами. Символ того простого человеческого стремления к уюту, куда бы жизнь ни забросила.
Настоящая жизнь
В Казанке есть все, что нужно деревне: ФАП, школа-девятилетка, «пожарка», четыре магазина, библиотека и сельский клуб, где занимается вокальный коллектив «Чуклеме». Там же есть танцевальный, вязальный кружки, класс гитары и балалайки, говорят, даже барабаны в свое время были.
Напротив деревянного клуба – здание такой же деревянной школы: два этажа, все аккуратненько покрашено, подготовлено к новому учебному году. На стенах картины и выжженные по дереву изображения Красноярска. Многие дети после окончания уедут учиться именно туда, вернутся, как обычно бывает, не все – обеспечить рабочими местами в поселке каждого сейчас невозможно. В школе есть свой спортзал и столовая с пищеблоком – это отдельное здание, перед которым ровными рядами растет капуста. И так в этой деревне во всем: здесь привыкли в первую очередь надеяться на свои силы, делать все возможное, а уже потом полагаться на поддержку извне. Жители соседних деревень по секрету рассказывали: во время весенней распутицы местные боялись, что останутся без единственной дороги и моста: поставили свои машины поперек тракта, чтобы не пустить большегрузы, и коммерсантам пришлось отправить свои грузовики в обход.
Жизнь здесь непростая, но уезжать никто не собирается – вросли корнями в эту землю.
– А вообще приезжайте к нам летом, – Вера Павлова в национальном костюме провожает нас у ворот дома. Над головами летают ласточки, последние августовские деньки радуют теплом. – Детям здесь просто раздолье: лес, речка, рыбалка. И Интернета никакого нет (с Интернетом и сотовой связью здесь действительно большие проблемы. – «НКК»), за лето к труду привыкнут, к настоящей жизни. Приезжайте!
