Наркомания в России – одна из постоянных эпидемий. Сколько зависимых в нашей стране, толком не знает никто: статистика опирается на официальные данные, но не каждый человек готов обратиться в медучреждение и встать на учет. Серое поле несуществующих наркоманов обслуживает несметное число реабилитационных центров, существующих на птичьих правах. В информационное пространство они попадают, когда из них бесследно исчезают люди или случаются другие околокриминальные истории.
«Он взрослый, у него уже борода»
В типовом офисном центре на окраине Красноярска несколько раз в неделю вечерами собирается странная публика: люди в возрасте и молодые приходят сюда, чтобы поговорить о своих детях и супругах. Они абсолютно разные: пенсионеры, бизнесмены, домохозяйки, учителя и врачи. У них разный доход, уровень жизни и образование, объединяет их одно – безысходность и желание помочь своим родным. Это так называемые группы работы с созависимыми – любой психолог скажет, что в семьях наркоманов и алкоголиков созависимы все. Родители дают деньги на наркотики, жены и мужья прикрывают вторые половинки, когда те не могут выйти на работу.
– Мы знаем вас, вы новенькие, – начинает занятие психолог.
Немолодая пара сидит на стульях рядом и держится за руки, как будто, если отпустить друг друга, мир рухнет. Десять дней назад они отдали своего 25-летнего сына в реабилитационный центр. За это время не общались с ним ни разу, и сейчас специалист центра отдаст им письмо – школьный листочек в клетку, на котором написано: «Передайте мне шампунь и сгущенку. Больше ничего не нужно». Общение с родственниками – первое, чего лишаются люди, попавшие на социальную реабилитацию. По задумке это позволяет разорвать сложившиеся социальные связи, встряхнуть наркомана, чтобы он пересмотрел свои взгляды на жизнь. Но это и не позволяет родным узнать, а что там, в центре, на самом деле происходит.
Реабилитация – долгая история, она длится от 3 до 9 месяцев и даже года. После этого нужно поэтапно возвращаться в общество – реабилитанты живут на тренировочной квартире, им помогают искать работу – искать себя заново в этом мире. Взрослеть принудительно, потому что многие начинают колоться и нюхать в подростковом возрасте, пропуская этап взросления. И в 30 лет это по факту 18-летние подростки.
У кого-то – несколько попыток, и только третья, например, становится результативной. Никто не даст никаких гарантий. По статистике, людей, полностью излечившихся от зависимости, ничтожно мало – буквально проценты.
Рядом с новенькой парой сидит пенсионерка – классическая бабушка в вязаной кофте, в глазах – безысходное отчаяние. Она приходит в группу созависимых уже полгода, ее сын бывал в реабилитационных центрах пять раз. И сейчас, кажется, есть результат.
– Я долго не понимала, что сама ему мешаю выздороветь, – берет она слово. – А потом, здесь, как будто сама выздоровела, по-другому на все посмотрела. Я и Павлу, мужу, так сказала. Что это последняя попытка его спасти. И пока он в центре, я спокойна, я знаю, что там он не умрет от передоза.
– Да что ж вы так за него беспокоитесь? Он же взрослый. У него же уже борода, – вмешивается психолог. Пенсионерка прерывисто вздыхает.
У парня не просто борода – семья спасает его последние 20 лет. 20 лет он кочует от центра к центру с редкими эпизодами «трезвости». Сейчас «мальчику» 35.
Ничего личного
Отправить своего ребенка на реабилитацию может не каждая семья: во-первых, никто не возьмет наркомана или алкоголика, который не достиг совершеннолетия, хотя потребность именно в такой помощи растет год от года. Во-вторых, реабилитация в частном центре стоит денег: в среднем от 20 до 35 тысяч. Первый государственный (бесплатный) медицинский реабилитационный центр был открыт под патронажем краевого наркологического диспансера только в 2013 году, но в нем всего 25 коек – это катастрофически мало даже для одного краевого центра (тел. для справок 8 908 200-27-56). Социальной реабилитацией также занимается только одно государственное учреждение – с 2015 года на базе Тинского психоневрологического интерната (тел. для справок 8 (391) 250-1-911).
Частных центров – несколько десятков, и причина здесь не только в том, что это на самом деле очень хороший бизнес, но и в том, что прошедшие реабилитацию наркоманы, чтобы поддерживать свою трезвость, должны время от времени в них возвращаться, но уже в качестве добровольных помощников или наставников. Говорят, что так реабилитация даст больше результатов. Хотя, конечно, первая причина, похоже, главная.
Поверхностный поиск в Интернете позволяет за две минуты найти типовой бизнес-план реабилитационного центра. На сайтах, посвященных бизнес-идеям, пишут, что это – удачный вариант стартапа, который точно окупится, ведь спрос велик.
Основная затратная статья – аренда или покупка здания. В крае эту задачу решают изящно – чуть ли не большинство реабилитационных центров располагаются в труднодоступных, удаленных деревнях. Часто предприниматели выкупают усадьбу с домом, баней и хозпостройками – и располагают в типовом деревенском доме по 10–12 человек, обычно мужчин и женщин вместе. Условия можно назвать спартанскими, особенно для привыкших к городскому комфорту. Скученность, жизнь как в пионерлагере, где вообще нет личного пространства.
Мало кто строит под эти нужды отдельное новое здание, разделяет мужчин и женщин, хотя, справедливости ради, и такие центры в крае есть. Причем и удаленность, и бытовые неудобства можно легко оправдать потребностями «перевоспитания». Вопросы медицинского обслуживания тоже решаются по-разному – кто-то из руководителей договаривается с районными больницами о проведении медосмотров, в том числе обязательной флюорографии и анализов на инфекции, которые легко передаются при таком общежитии.
Мимо закона
Криминальные истории в реабилитационных центрах случаются с завидным постоянством, даже в хороших, – контингент здесь все-таки не самый простой. Это еще и еще раз возвращает к очень важному вопросу – кто и как должен контролировать эти учреждения. До момента расформирования УФСКН за ними вполглаза приглядывало это управление. В Красноярске, например, осталось его наследие – Ассоциация развития реабилитационных центров. При создании предполагалось, что вступление в нее станет своеобразным гарантом качества предоставляемых услуг – брали не всех. Сейчас ассоциация существует скорее как информационная площадка, которая рассказывает о возможностях реабилитации. Попытка провалилась.
Чтобы не попадать в поле зрения смотрящих органов, реабилитационные центры регистрируются как самые разные юридические лица: ИП, ООО, АНО. И даже у самых раскрученных в перечне разрешенной деятельности нет, например, психологических услуг, а только, например, абстрактная «деятельность по уходу с обеспечением проживания».
Уже несколько лет говорится о необходимости лицензирования этой сферы, но государство пока не торопится. Просто нуждающихся в реабилитации настолько много, что этот поток официальные учреждения переварить не в состоянии.
И куда пойдут нуждающиеся в длительной ресоциализации наркоманы, если их не примут в наших удаленных районах, – большой вопрос.
