– Мы продолжаем собирать вещи, хорошо было бы разместить это объявление. Только телефон поменять надо. Насте звонить уже не нужно, – хрупкая женщина упаковывает в машину пакеты с вещами, которые всем миром собирали для благотворительной организации. Она помогает мамам с маленькими детьми, которым больше некуда идти. Многие из них имеют проблемы с наркотиками. Так сюда пришла и Настя несколько лет назад. – Она опять колется. С мужем вместе колются.
Ремиссия или излечение
Настя – яркая брюнетка с выразительными глазами, во всяком случае, была такой еще полгода назад, пока не вышел ее муж. В наркотический омут она свалилась в 14 лет. Забросила школу и музыкалку и с таким же вдохновением, с каким раньше играла гаммы, стала колоться. Говорила, что не помнит этого времени – помнит черную дыру, в которой пропали родные, близкие, друзья, сгинул первый ребенок, которого с младенчества воспитывает бабушка. А потом, рассказывала Настя уже в приюте, как глаза открылись. Стало понятно, что можно жить по-другому: можно самой воспитывать ребенка, зарабатывать честно, не мотать срок. Что вокруг есть радость. Настя лучилась: казалось, что вот сейчас у нее все, все будет хорошо. Несмотря на 15 лет героинового стажа. И вот – опять та же темнота. Но руководитель организации верит, что она вернется – видела ее несколько раз, говорит, что ребенка старалась забрать опека, но пока вроде бы Настя его вернула.
То, что пережила Настя, наркологи называют ремиссией: больной человек не принимает вещество, его к нему не тянет, но вот вопрос – будет ли это излечением? Как показывает единичный пример – вряд ли. Медики считают, что если пять лет больной не принимал наркотические вещества, тогда можно говорить о клиническом излечении. Но никто и никогда не даст гарантии, что у дремлющего внутри механизма однажды не сработает спусковой крючок и человек опять не вернется к старому. Все это дает возможность обывателям говорить о том, что наркоманы бывшими не бывают.
– Ну вот я же стою перед вами, – говорит руководительница благотворительной организации. – Я в прошлом героиновая наркоманка, просто не сильно об этом распространяюсь. Не колюсь восемь лет. Передо мной хоть килограмм его сейчас насыпь – он мне не нужен. Вообще не нужен!
И такие истории чудесного излечения, когда человек самостоятельно или с чьей-то помощью отказывается от зелья, тоже бывают. Только их немного.
– Спонтанно бросить в состоянии 3–5 процентов наркоманов, – Евгений Абакумов, заместитель главного врача Красноярского краевого наркологического диспансера № 1, приводит статистику, которая может напугать кого угодно. – Эти люди могут справиться с наркотиками сами.
Цифра ничтожно мала, но при этом совершенно реальная. Учитывая, что в крае, по официальной статистике, больше шести тысяч наркоманов, самостоятельно «переболеть» смогут не больше 180 человек. И хоть многие несведущие в проблеме люди уверены, что наркоману, как и алкоголику, достаточно в один прекрасный день просто перестать пить или колоться, все не так просто.
– Как ни странно, так часто размышляют люди, которые, например, курят, – рассказывает Евгений Геннадьевич. – То есть по сути своей тоже зависимые, только от никотина. Я им в ответ всегда предлагаю самим одномоментно бросить курить – чтобы хотя бы примерно почувствовать то, что чувствует наркоман.
Наркоманы, как и другие больные, нуждаются в лечении и поддержке. При лечении возможны уже другие цифры вернувшихся к активной жизни.
Завязать трудно, но возможно
Частные центры реабилитации наркозависимых, которых сейчас как никогда много, порой дают больным ложную надежду – говорят о гарантии излечения. На самом деле гарантии никто не может дать. Интересно, что и официальной статистики по вылечившимся наркоманам фактически нет: да, государственные организации могут ставить на учет и снимать с него, но никто не гарантирует, что человек, который 5–7–10 лет держался, не начнет принимать запрещенные вещества снова. Люди меняют места жительства, обращаются в другие клиники – и в конце концов по современному законодательству никто не вправе требовать от человека отчета о течении его болезни.
Наркологи обращаются к общемировым показателям: излечиваются не больше 15 процентов от всех больных наркоманией. Много это или мало? Конечно, близким и родным наркомана кажется, что результат должен быть стопроцентным. Евгений Абакумов с горечью отмечает, что сейчас среди населения царит очень странное отношение к наркомании.
– Приходят родственники больного и с порога диктуют врачу, что с ним делать: прокапать, закодировать, – рассказывает он. – Ведь стоматологу они не рассказывают, что и как делать. И хирургу. Наркомания – это поведенческое расстройство, это не грипп и не простуда.
Да, каждый родственник хочет излечения больного – хочет, чтобы тот перестал принимать наркотик. Однако, как говорят доктора, у реабилитации может быть разный процент эффективности. И это касается не только наркомании, но и любой другой болезни. Если сломанная кость восстановится, то потерянная конечность никогда не отрастет вновь. Так и с зависимостью: вероятность того, что человек станет таким, как был прежде – в донаркотический период, – весьма мала. Но не нужно забывать, что даже маленькая победа в этом деле – уже победа.
Наркоманов бывших не бывает? А шизофреники бывают бывшими? Возможно, человек может определенным образом жить, не причиняя вреда окружающим и себе, – размышляет врач. – У нас то же самое. За месяц ремиссия составляет 70 процентов от обратившихся. За два – уже 65 процентов. За четыре – 55 процентов. Подбираясь к году, мы получаем вполне реальные цифры. И только после пяти лет можно с большей степенью гарантии сказать, излечился ли человек. Поэтому наркоманы бывшими бывают. Но их очень мало.
Именно бывшие наркоманы становятся самой серьезной силой в борьбе с этим недугом: возглавляют реабилитационные центры, благотворительные организации, ведут беседы с теми, кто попал в это болото. Это тот мизерный процент выживших, кому удалось побороть болезнь и найти способ жить и находить радость без химической стимуляции.
Наркоманию, как и любую другую болезнь, легче предотвратить, чем лечить. И основным фактором профилактики остается не рассказ о том, как плохо употреблять наркотики, а то, что принято называть активной жизненной позицией. Если человеку – в любом возрасте – интересно жить, он включен в жизнь полностью, нашел себя в любимом деле, ему не нужен искусственный дурман. Именно поэтому, уверены в УФСКН по Красноярскому краю, наши подростки, самая не защищенная от наркотиков категория, должны быть социализированы: заниматься спортом, участвовать в общественных делах – жить интересно. Так, чтобы даже на мысли о запрещенных веществах не оставалось ни времени, ни сил.
Как наркотики влияют на мозг?
По материалам сайта ovrede.ru
Попадая в мозг, наркотики нарушают систему передачи сигналов, вмешиваясь в порядок отправления, получения и обработки информации нервными клетками. Они действуют по-разному, так как у них разный химический состав. Влияние некоторых наркотиков на мозг продолжается даже после того, как человек прекращает их употребление. Иногда вред наркотиков оказывается настолько сильным, что процесс разрушения мозга становится необратимым.
Большинство наркотиков влияют на центр мотивации поведения, который отвечает за удовлетворение от совершения какого-либо действия. Эта часть мозга реагирует на приятные ощущения, выделяя дофамин (один из трех так называемых гормонов счастья). Он создает чувство удовольствия и подает в мозг сигнал о том, что было сделано что-то приятное и хорошее, что на это необходимо обратить внимание и что это необходимо запомнить. После употребления наркотиков образуется слишком большое количество дофамина, что приводит к развитию состояния эйфории. Все это приводит к тому, что радость «старыми способами» человек получать уже не может.
Справка
Всю информацию о лечебных и социальных учреждениях, оказывающих помощь наркозависимым и их родственникам, можно найти на сайте УФСКН по Красноярскому краю в разделе «Наркомания. Адреса помощи»
