Вести из лесов региона точно сводки с фронта. Январь – в Нижнеингашском районе полицейские выявили факт незаконной вырубки деревьев в особо крупном размере. Лесному фонду края причинен ущерб на сумму около 4 миллионов рублей. Стражи порядка изъяли 10 единиц техники: тракторы, автомобили… Февраль – в Канске выявлен факт незаконной вырубки сосен, потери превысили 700 тысяч рублей. Март – лес рубят в Мотыгинском районе. Удар по природе оценили в 13,5 миллиона рублей. Во всех случаях возбуждены уголовные дела, санкции предусматривают наказание в виде лишения свободы до 7 лет.
Это действительно война, в которой, увы, черные лесорубы действуют на опережение. Риск быть пойманными для них вполне оправдан. По оценкам экспертов, лесное законодательство нарушается ежечасно и ежедневно, а раскрывается только 60 % подобных преступлений. В прошлом году лесам Сибирского федерального округа был причинен ущерб на 4 миллиарда рублей. Штрафов же взыскали лишь в размере 3 % от этой астрономической суммы.
В ситуацию потребовал вмешаться президент Владимир Путин – по его поручению в октябре в Красноярске прошло совместное выездное совещание секретаря Совета безопасности РФ Николая Патрушева и полномочного представителя президента РФ в СФО Николая Рогожкина, на котором обсуждали проблему черных лесорубов. Признали необходимым, цитирую, «выработать комплекс мер по пресечению деятельности недобросовестных экспортеров лесопродукции и преступных групп, занимающихся экспортными поставками древесины и уклоняющихся от уплаты таможенных платежей». Прошло время. Лес по-прежнему рубят. Щепки летят. Своим видением проблем в лесном комплексе и путей их решения с редакцией «НКК» поделился заместитель председателя Законодательного собрания края Всеволод СЕВАСТЬЯНОВ.
– Всеволод Николаевич, фраза «черные лесорубы» у многих вызывает такие ассоциации. Некие темные личности под покровом ночи загоняют в лес технику и начинают нахально рубить. Нет у них ни лицензии, ни разрешений, ничего. Загружают в лесовозы кругляк и опять-таки под покровом ночи увозят…
– То, о чем вы говорите, конечно, имеет место. Но самый большой ущерб лесу и государству наносят все-таки не эти одиночки. А существующая сегодня система лесопользования. Она позволяет заниматься незаконной заготовкой древесины практически в открытую, при свете дня и в больших объемах.
– Но как такое может быть? Куда смотрит Росприроднадзор, прокуратура, наконец?
– Чтобы разобраться с нарушением, выписать штраф или завести уголовное дело, надо сначала это нарушение выявить. До принятия Лесного кодекса в его нынешней редакции ситуация была такая. Существовали лесхозы – государственные организации, управление которыми передоверили регионам. Они занимали разные площади. Совсем небольшие, как, например, Караульное лесничество учебно-опытного лесхоза Красноярского технологического института, всего 4,5 тысячи гектаров. И крупные – по 300–500 тысяч. И на всей своей территории лесхоз имел определенное количество лесничеств.
По штатному расписанию лесничество состояло из лесничего, его помощника, инженера лесного хозяйства, мастера участка и лесников. Лесник был обязан иметь лошадь и регулярно объезжать свой участок. Лесничие с их помощью размечали зоны, которые отводились под вырубки – сплошные, санитарные. Лесхоз располагал достаточным объемом техники и специалистами – механиками, трактористами. Словом, это была достаточно большая, серьезная структура.
– Что с ней произошло?
– Ее трансформировали. Лесничества выделили в некую отдельную схему. В результате там остались лесничий, возможно, его помощник, а где-то и этого нет – помощник мастера или мастер на полставки. Лесники попросту исчезли. Технику и основные функции хозяйственной деятельности изъяли. Формально их передали в краевое объединение «Краслес». Но именно формально – фактически мощностей уже не осталось, потому что вся техника оказалась разбросанной по районам.
– И чем сейчас занимаются лесничества?
– С ними, на мой взгляд, произошла наибольшая трагедия. Их отстранили от деятельности в лесу. При существующем штате они отводить ничего толком не могут. Ни серьезные лесосеки для масштабной заготовки, ни участки на дрова. С них сняли полномочия, связанные с нарушением лесного законодательства, борьбой с черными лесорубами, браконьерами. Причем все это изъяли впервые за всю историю существования службы. И в царское время были лесные объездчики, и в советское. Все это кончилось. И фактически леса сегодня безнадзорны. В них полезли все кому не лень.
Смотрите, что получается. Ввели практику аренды лесов на 49 лет. То есть кто-то берет участок на этот срок и ведет на нем культурное лесопользование. Заготавливает лес, убирает его, защищает лесосеки от порубочных остатков, производит лесопосадки, ведет санитарные рубки – все, что положено на этом участке.
– Но ведь это же хорошо. Заготавливаешь лес – будь добр, веди дело цивилизованно, чтобы природа не пострадала.
– В реальности все происходит иначе. Осина растет 75 лет. Сосна – 100, кедрач вообще 200. Человек берет лесной участок в аренду. Через 49 лет он должен передать лес в полном порядке кому-то следующему. Но ему нечем будет отчитываться – там же ничего не вырастет, даже если он будет садить. Сроки аренды не вписываются в возобновляемый ресурс. И в результате этим, конечно, никто не занимается.
– Почему тогда этот процесс никто не контролирует?
– Контрольные функции в лесу сейчас очень размыты. Далеко не до каждого участка лесничий может добраться. Лошадей уже не держат, на машине не везде проедешь. Вертолет – дорого. Аэрокосмической съемки у нас тоже не существует – хотя еще в 80-х годах мониторинг лесов был, и аэро-, и космический. Институт леса академии наук СССР занимался этим как одним из важнейших профильных направлений.
– Неужели ничего нельзя сделать?
– Прежде всего нужна политическая воля. Прилететь на вертолете на лесосеку, показать пальцем на нарушения и сказать: прилетим еще раз. И если будет продолжаться так и дальше, разорвем договор на аренду. Потому что вы грубо его нарушаете. А у нас почти везде проблема с порубочными остатками.
Странные вещи происходят и со стратегией лесопользования. Вот ООО «Сиблес» заходит в край и объявляет о строительстве ЦБК. Это уже третий или четвертый желающий заняться химической переработкой древесины. Для целлюлозно-бумажного комбината основное сырье – это береза и осина. Я смотрю – а что ему выделяют? Участки в Северо-Енисейском районе, Туруханском, в Эвенкии. Самые продуктивные лесничества, где преимущественно хвойные породы, в том числе сосна, кедр. Зачем? Мне понятно, что там будет. Очередная лесопилка.
– Где черных лесорубов больше – в глухой тайге или вблизи населенных пунктов?
– Рубят везде, причем находят такие лазейки, к которым формально и не подкопаешься. По действующему законодательству каждый деревенский житель имеет право один раз в 25 лет выписать себе 175 кубометров леса для строительства дома, надворных построек и так далее. Есть большие семьи с техникой, бензопилами. Они эти 175 кубометров на отведенном участке себе заготавливают. Но их единицы. У большинства таких возможностей нет. И тогда появляются какие-то предприимчивые люди. Ставят пилораму и берут на себя эту заготовку. Но при этом 100 кубометров дают вам, а 75 забирают себе – за услуги. Так было поначалу. Потом процент 50 на 50 стал. Позже – 30 на 70. А сейчас есть примеры, когда лишь до 10 % оставляют хозяину. То есть мы отдали лес лесным спекулянтам, которые за счет жителей заготавливают лес и потом его продают. При этом они не регистрируются в качестве соответствующих хозяйствующих субъектов, не платят налоги. Такая практика приобрела массовый характер.
– А ведь сельчанам положено еще и определенное количество дров – для отопления.
– Здесь происходит такая же история. Проходимцы по квотам стариков заготавливают дрова, отдавая им в лучшем случае половину. Плюс за колку надо отдельно заплатить. У нас появился беспардонный, нелегальный, но по сути всем хорошо известный и реализованный бизнес.
Проблемой остается и выделение лесных ресурсов для нужд предприятий сельского хозяйства. Вопрос чрезвычайно актуальный, он неоднократно рассматривался в Законодательном собрании, губернатор издавал по нему соответствующие распоряжения. Но воз и ныне там.
Далее. У нас до сих пор не проведено разграничение лесов. Старые карты для каждого лесхоза обозначали квадраты, входящие в его территорию. По нынешним механизмам регистрации следовало бы проводить новую работу по проведению лесного кадастра. Но для этого нужны деньги. Их у лесхозов нет, а у нынешних лесничеств так тем более. Поэтому эта работа идет ни шатко ни валко.
– То есть заходи в лес и руби, где хочешь?
– Фиксирование границ проводится – но только теми, кто что-то взял. Вот арендатор вошел в лес и свои границы обозначил, провел кадастровые работы. Следующий тоже взял участок неподалеку. У них границы зафиксированы, а все, что между ними, – чье? Лесхоз может считать межмежевое пространство своим, а может и нет.
К чему это приводит? Возьмем историю с незаконными рубками в Березовском районе. И совещания там проводили, и губернатор в ситуацию вмешивался, распоряжения давал, и я этим занимался. Результат немало меня озадачил. Пытаемся найти хозяина земельного участка, на котором растет лес, – и не можем найти. По логике, это лесной фонд. Но в нем он не зафиксирован, потому что нет кадастровых оценок. Получается, тут хозяин есть, тут тоже, а здесь как будто все ничье. Причем речь идет, по разным оценкам, о площадях от 8 до 18 тыс. га. Как такая территория может оказаться ничьей? В итоге за разгильдяйство снимают руководителя Березовского лесничества. На его глазах люди, не имеющие к тому никаких полномочий, рубили лес, и он этому потворствовал. К сожалению, потворствовали и правоохранительные органы Березовского района. Это уже предмет дальнейших разбирательств – прокурорских и судебных.
Или ситуация в Енисейском районе. Там было возбуждено уголовное дело по противозаконному отведению лесных участков, которые вообще не попали в реестр. В Минусинском районе бывший глава территории отводил лесные участки таким образом, что в итоге они переходили в земли сельхозназначения, а потом – в земельные участки для ведения личного подсобного хозяйства, строительства коттеджей. Весь этот беспредел проистекает из-за разрушения системы лесопользования в стране и в крае.
– Что, по вашему мнению, надо сделать, чтобы навести порядок?
– Нам нужны коренные изменения в управлении. Когда у нас управление лесным хозяйством совмещают с прочими природными ресурсами, где первенствуют геология, цветные металлы, нефть и уголь, – лес отодвигается в сторону. Потому что экспортное значение того же никеля или нефти существенно выше. Я полагаю, что нужно разделить министерство природных ресурсов, выделив отдельно блок, который занимается только лесом. Поставить руководить дееспособных профессионалов, а не финансовых разводящих. Такие люди у нас есть. Конкретные кандидатуры губернатору предложены. Виктор Александрович Толоконский отнесся к вопросу с пониманием, согласился, что это правильный подход. И, возможно, перемены произойдут уже в ближайшем будущем. Поэтому я остаюсь оптимистом. Грамотное, эффективное управление нашим таежным богатством поможет нам и в наполнении налоговой базы, и в обеспечении сбалансированности бюджета, и, что особенно важно, в занятости населения.
Фото: Анатолий Белоногов и Олег Кузьмин
