Под занавес пятилетней биографии Государственная дума 6-го созыва приняла ряд законопроектов, вызвавших бурные споры в обществе. Один из них – так называемый ювенальный закон (или поправки к 116 статье УК), который его противники уже окрестили «законом о запрете воспитания».
Новшества одобрены Советом Федерации и подписаны президентом РФ. Теперь за нанесение побоев несовершеннолетним близкие родственники – родители, бабушки, дедушки и пр. – могут поплатиться лишением свободы до двух лет. При этом, когда то же самое сделает человек посторонний, ему грозит лишь административное наказание.
Закон был принят 3 июля, и практически сразу во многих городах страны прошли акции протеста. Поправки, внесенные в УК, открывают чиновникам возможность вторгаться в жизнь любой российской семьи, объявляют семью изначально криминальной средой – таково общее убеждение протестующих. В некоторых регионах требовали отозвать своих сенаторов, проголосовавших за закон.
Сторонники закона уверены, что вторгаться в семью надо, поскольку она – как это ни грустно признавать – действительно становится средой, в которой сосредоточена львиная доля насилия в отношении детей. И говорят об этом не фантомные страхи противников «ювеналки», а сухие цифры статистики.
Чего мы опасаемся больше? Того, что искалеченные личности, выросшие в условиях унижений и насилия со стороны родителей, понесут свои психические травмы в общество, увеличивая и без того пугающий рост числа алкоголиков, наркоманов, сексуальных извращенцев и прочих неадекватных лиц? Или того, что бюрократы, тупо исполняя букву закона, будут требовать доказательств твоей «благонадежности» и разрушат дом – твою последнюю крепость? К сожалению, обе крайности реальны, актуальны. Повод задуматься. Всем.
Чужая семья – потемки
Дело не в подзатыльниках, в вещах куда более серьезных
Трудно сказать, сколько лет нас пугают призраком ювенальной юстиции – наверное, почти со времен распада СССР. Пожалуй, это единственный призрак западного происхождения, который за десятилетия коренных перемен не только не был принят как руководство к действию, но остался пугалом для широких масс.
Причем, удивительное дело, с годами «пугающий» эффект только возрастает, хотя по всем законам психологии и логики должно быть наоборот. Наверное, потому, что перемены переменами, но дети – это святое. Разумеется, и пропаганда играет здесь значительную роль.
Западное пугало
Да, действительно, есть в некоторых солидных странах Старого Света такие особые службы, которые могут забрать ребенка из семьи не только за побои, но, к примеру, если сочтут, что дитя плохо питается, или в его комнате нет нормальных условий для занятий и игр, или родители слишком мало с ним разговаривают… Например, по не самым свежим, но показательным данным, в 2009 году в Германии изъято из семей более 28 тысяч детей, а в Норвегии, куда менее населенной, в 2013 году – более девяти тысяч. Причем в большинстве своем это были дети коренных жителей…
Об этом наша пресса сообщает регулярно, кроме того, большой резонанс вызывают скандалы с изъятием потомства у российских гражданок, имевших неосторожность выйти замуж за цивилизованных европейцев.
Нас пугает, что такую практику перетащат к нам, как тащили все прочие тамошние обычаи. Но здесь возникают два странных момента, на которых базируется вся идеология отечественных противников какой бы то ни было ювенальной юстиции и, в частности, скандального «закона против воспитания». Во-первых, возникает ощущение, что у всех нас за спиной стоит некто и, угрожая тяжелой палкой, требует перетащить к нам именно ту, в первозданном виде, западную дурь, о которой рассказывает пресса, – хотя ни палки, ни «некто» нет, достаточно просто оглянуться по сторонам. Можно сколько угодно обвинять власть в злокозненных намерениях, но существуют вещи, которые в России ни одна хоть сколько-то вменяемая власть делать не будет. Разрешение гей-парадов, например. Создание неподконтрольных служб по изъятию детей – в том же списке. Хотя бы потому, что изъятых детей девать некуда. А во-вторых, пафос борьбы с призраком западной «ювеналки» уже много лет закрывает для всех нас, и государства в том числе, огромную, зияющую беду насилия в семьях. Как ни прискорбно это признавать, она действительно требует вмешательства. А западные страшилки – это вообще из другой оперы…
С дому выдачи нет
«Мой отец, Сидоров-старший, лупил меня, Сидорова-младшего, как сидорову кόзу», – с гордостью провозглашал персонаж Аркадия Райкина. Люди постарше хорошо эту цитату помнят, равно как и то, что умеренное «воспитательное» битье считалось в прежние времена делом если не поощряемым, то вынужденно необходимым.
Прогрессивная педагогическая общественность, конечно, была категорически против любого насилия, но в народе традиция считалась незыблемой. А вообще, хоть при СССР, хоть после него семья считалась делом суверенным, глубоко частным, и вообще чужая семья, как и чужая душа, – потемки. Государство, конечно, иногда в эти потемки проникало, но, как правило, в крайних случаях, когда дети при живых родителях становились похожими на бродячих собак.
И вот при таком господствующем общественном согласии сами не заметили, как российская семья превратилась в терра инкогнита, в которой может твориться все что угодно, включая поистине страшные вещи. «Я считаю, что за семьями нужен надзор, – говорит известный публицист Дмитрий Ольшанский. – Да, безусловно, потому, что у нас же в семье черт знает что происходит, и очень часто. Представляете себе, сколько в нашей стране на самом деле существует неучтенных алкоголиков, сумасшедших, психопатов, садистов, наркоманов, с которыми никто ничего не делает и у которых есть дети. Представляете, что это такое? Это при советской власти была жесткая система, которая имела свои плюсы и минусы. Там ставили на учет все время всех, как-то боролись. А сейчас-то что? У нас огромное количество людей, которые бьют собственных детей, морят голодом, нажираются каждый день на их глазах, а мы ничего не знаем».
Добавлю, знаем мы о них, только когда в СМИ, причем почти ежедневно, сообщают, что в таком-то населенном пункте отчим изнасиловал и убил двухлетнего сына, или ребенок замерз на качелях во дворе, поскольку дома мама развлекалась с друзьями… И тут же начинаем сокрушаться – куда смотрела полиция! Так что, дорогие мои, дело не в шлепках и подзатыльниках (хотя я не сторонница ни того, ни другого), а в куда более серьезных вещах.
Лазейки для тиранов
Особое возмущение противников нового «закона против воспитания» вызвало то, что родители и опекуны несут за насилие куда более жесткую ответственность, чем посторонние люди. Посторонний… Это случай, психологическая травма, которая в любящей семье может быть быстро излечена. А вот если системные унижения, побои дома – и бежать ребенку некуда, спрятаться негде, – это уже травма, которая так или иначе повлияет на судьбу. Любой следователь или психолог, которым приходилось сталкиваться с делами о семейном насилии, скажет вам, что многие вполне реальные преступники, насильники и домашние тираны уходят от ответственности, поскольку малолетняя жертва полностью зависит от него – психологически и материально – и боится признаться. Хуже того, часто мать, и сама страдая от буйного мужа, скрывает происходящее в доме, а в случае разборок даже становится на его защиту.
А между тем статистика показывает два параллельных процесса: преступность среди несовершеннолетних снижается по многим статьям, преступность в отношении их – растет. Материальные трудности, потеря работы, любые другие неудачи становятся для взрослых причиной раздражения и злости, которые они вымещают на родных детях.
Любой закон, даже очень правильный, можно извратить до абсурда. Все зависит от исполнителя. Можно родительский подзатыльник сделать преступлением. А можно оставить без внимания кровавые драки в семье, где ребенок живет в постоянном страхе или уже в семь лет бывает пьяным.
Маргарита НИКИТИНА
МНЕНИЕ
Ольга КАРЛОВА, идейный вдохновитель и организатор ежегодного городского форума «Общество, дружелюбное к детям»
– Еще несколько лет назад мы охраняли детей в основном от «чужих людей». Кто бы мог подумать тогда, что пройдет не так уж много времени – и главным объектом нашей профилактической работы станут не кто-нибудь – а именно родители и законные представители. Посудите сами: в прошлом году не только был зафиксирован десятипроцентный рост преступлений, связанных с побоями детей, но еще и показательным образом эти побои распределяются. Побои сверстниками – 23 случая, взрослыми лицами – 69, неустановленными лицами – 58, родителями и законными представителями – 70! Год от года все больше случаев, когда родители – родные или приемные – становятся серьезным фактором риска для своих детей. Так, по статистике 2015 года, совершено 51 преступление против половой неприкосновенности детей и подростков, рост к предыдущему году составляет 34 случая! Это заставляет сегодня всех нас повернуться лицом именно к этой тяжелой теме.
В ЦИФРАХ
– В 2015 году в отношении несовершеннолетних в Красноярске совершено 870 преступлений (+248, рост на 39,9%), из них преступлений насильственных 397, что на 56 случаев, или на 16,4%, больше, чем в предыдущем году.
– В результате насильственных действий погибло 5 несовершеннолетних, причинен тяжкий вред здоровью 14 человек.
– В 2015 году отмечено почти трехкратное увеличение преступлений против половой неприкосновенности несовершеннолетних по сравнению с предыдущим годом.
(По данным журнала «Дети и город: горячие точки»)
Призрак ювенального погрома
Новый закон в принципе подрывает право на воспитание детей
Когда пожилой врач ощупывал распухшую коленку моей трехлетней дочери, она орала: «Я маленькая девочка! Права ребенка! Ребенка права!»
Откуда она о них узнала, ума не приложу. Наверное, от старшей сестры или вообще «из воздуха». В нынешнем детском «воздухе» появилась такая вполне ощутимая примесь из либертэ-эгалитэ-фратернитэ, приспособленных, разумеется, к несовершеннолетнему разуму. На практике это выглядит примерно так. Учителя говорят: «Дорогие ребята, а вы знаете, что у вас есть свои неотъемлемые, священные права? Никто не может заставить вас делать работу за других, мыть полы, например, дома и в классе, ставить в угол, поскольку это ограничение свободы, отказывать вам в покупке необходимых вещей. И, само собой, бить – ни под каким предлогом! Ни родители, ни приравненные к ним лица, ни родственники, никто вообще! Если же с вами происходит что-то такое, вы можете позвонить по телефону доверия. Запишите в свои тетрадочки номер…»
И педагог пишет на доске номер, который потом сам же стирает, поскольку дежурные по классу, в свете вышеизложенного, ликвидированы как класс – но это так, подробности…
Всех – под гребенку
Кстати, одна знакомая девочка как-то решила воспользоваться записанным телефоном. Ее родители, оправдываясь новейшими теориями абсолютного ненасилия и доверия к ребенку, самозабвенно зарабатывали деньги, но однажды, к ужасу своему, узнали, что по пяти предметам вырисовывается явная двойка, и вообще явная перспектива исключения из гимназии. Начались репрессии с запиранием в комнате, дышанием в затылок, многократным переписыванием плохо сделанных уроков, а также серией подзатыльников – дитя, отвыкшее учиться, яростно огрызалось, истерично ревело и наконец заявило, что позвонит по упомянутому номеру. Мать сама принесла телефонный аппарат и сказала: «Звони. Будешь жить в приюте, я согласна платить алименты, если ты так хочешь. Звони!» Тут девочка заревела по-настоящему – не бросайте меня, говорила она, это я так пошутила нехорошо…
Могут, конечно, возразить, что есть девочки и мальчики, которые учатся на одни пятерки без всякого внешнего контроля. Да, есть такие, и много. А есть и другие, их тоже много. Потому что – напомню эту сокровенную, недоступную многим тайну – люди вообще разные. И жизнь – разная.
Мой друг детства подвергался физическому воздействию со стороны родителей дважды в жизни. Первый раз был выпорот тапком, после того как на спор перебежал через дорогу прямо перед идущим самосвалом. Друг отделался легким ударом бампера по лбу, водителя в предынфарктном состоянии сняли с рейса. Второй раз – назвал отца дураком и огреб по губам. Другого друга мама лупила до крови, по любому поводу и просто от плохого настроения. Соседская девочка получила пощечину и ушла из дома: ее подружке на совершеннолетие подарили машину, а ей всего лишь музыкальный центр. Ребенок возмутился таким вопиющим хамством и высказал маме с папой все нехорошие мысли о них. Двое детей из дома № 40 по моей улице шатаются по двору с утра дотемна, ибо родители пьют. На лицах детей иногда встречаются синяки, о происхождении которых они не рассказывают. Соседи сигнализируют, полиция решает вопрос, но что-то очень уж долго решает…
Продолжать этот растрепанный очерк о семейном и вообще жизненном разнообразии можно бесконечно, но смысла нет. После поправок у ст. 116 УК все упомянутые персонажи оказываются на одной доске. Во имя «прав ребенка» семья объявлена изначально криминогенной средой, чем-то вроде воровской «малины» – и, в общем, такой «комплексный» подход должен принести куда больший (в смысле отчетности) эффект, чем нудные разбирательства, кто садист, а кто автор подзатыльника. Закон ясно говорит, что своим – т. е. родителям и родственникам – к детям вообще не следует прикасаться, даже если те намереваются сигануть перед самосвалом. А «дурака» вообще надо принять как частное свободное мнение. Правда, противники поправок к УК, даже те, кто никакого битья не признает, этого не понимают и наивно спрашивают: а кто же тогда будет детей воспитывать? Ведь это даже в Конституции записано…
Пусть ООН и воспитывает
Как кто? Комитет ООН по правам ребенка, например. Вот его резолюция от 2006 года. «Телесное наказание – это наказание, при котором применяется физическая сила и которое призвано причинить некоторую степень боли или дискомфорта, какими бы легкими они ни являлись». Также воспитывать будут Совет Европы и прочие компании, куда Россия записалась в 90-е годы и где ее, кстати, активно не любят.
– Иначе говоря, международные организации считают «недопустимым насилием» любую степень применения силы родителем по отношению к своему ребенку – одергивание за руку, за плечо и тому подобное, – поясняет Анна Швабауэр, кандидат юридических наук. – Такая позиция строится на ложном воззрении о том, что любые меры воздействия, применение которых недопустимо к третьему взрослому лицу, не могут быть применены и по отношению к своему ребенку. В российском научном сообществе также теперь приходится сталкиваться с подобной некорректной установкой. Эта позиция является страшным заблуждением. Страшным, поскольку она подрывает право на воспитание детей в принципе.
Вообще, трудно вспомнить за последние лет пять такую же бурную общественную реакцию, сравнимую с той, которую вызвал «закон против воспитания». Как сообщают в краевом отделении «Родительского Всероссийского Сопротивления» (это ж сколько надо было стараться нашим цивилизаторам, чтобы в стране появилась организация с таким кричащим названием!), пикеты против недавних поправок к УК прошли практически по всей стране. Сразу после принятия закона собрано более 10 тысяч протестных подписей – теперь наверняка их намного больше.
Поправки вызывают недоумение у многих юристов – и не только из-за их, мягко говоря, расхождения с Конституцией. Там много прочих куда более сложных расхождений с целой кипой нормативов.
Список «инстанций», мнение которых проигнорировали Госдума и Совфед, принимая этот закон, более чем внушительный – Общественная палата, Верховный суд, Ассоциация российских родительских комитетов и сообществ, Патриаршая комиссия по вопросам защиты семьи и материнства и пр. Наконец, среди самих депутатов и сенаторов оказалось немало противников закона.
Но, самое главное, побоку оказалось общественное мнение – закон ведь фактически не обсуждался. К тому же Госдума спровоцировала скандал перед самым своим роспуском – так что виноватых не найдешь и вообще очень некрасиво все получается…
А психологическая подложка протеста все та же – ужас даже не столько перед чиновничьим произволом, сколько перед надвигающейся с Запада махиной, в которой нет ни папы, ни мамы, да и семьи как суверенного сакрального понятия тоже нет.
«Любые попытки искусственно сузить основополагающие права родителей под предлогом защиты неверно понимаемых прав детей являются важной частью повсеместно наблюдаемых в современных обществах нападений на семью и связанные с нею традиционные духовные и нравственные ценности. Эти нападения тесно связаны с радикальными антисемейными идеологиями, отрицающими саму богоданную природу человека и имеющими, с христианской точки зрения, откровенно сатанинский характер», – говорится в обращении Патриаршей комиссии. Церковь также считает, что главным пострадавшим от абсурдной дискриминации родных перед чужими станет сам ребенок: «Потеря родителей на долгое время – настоящая травма, уж явно более глубокая, чем шлепок пониже спины».
Практика доносительства
У меня есть убеждение, что следующая Дума поправки отменит. Слишком многое против них – от большого числа авторитетных людей и организаций до здравого смысла. В конце концов, они не имеют практически никакого отношения к борьбе с домашними психопатами, садистами и насильниками, – с ними и без поправок боролись более или менее успешно. В противном же случае – если закон пустят в ход – его реализация будет невозможна без внедрения широкой практики доносов детей на родителей. Они, в общем-то, и сейчас есть, но не в том масштабе: внутренний барьер, через который требуют переступить, пока очень высок. Но, как говорил М. С. Горбачев, «главное нáчать, а затем расширить и углỳбить» – и вот тут-то мы взвоем по-настоящему. И не столько потому, что соответствующие службы будут обязаны реагировать на каждый шлепок как на изнасилование. Дети станут главнее родителей – а это и есть начало перевернутого мира, из которого уже никто и ничто нас не вызволит.
КСТАТИ
В Швеции физические наказания детей запрещены законом в 1979 г. В 2004 г. департамент криминологии национального университета выпустил доклад о тенденциях в детской преступности. В стране зафиксирован резкий рост насильственной детской преступности. За 10 лет почти в три раза.
В РФ, по статистике Росстата, за период с 2000 г. по 2014 г. детская преступность упала почти в 4 раза. Если в 2000 г. при участии несовершеннолетних было совершено 195,4 тыс. преступлений, то в 2014 г. – 59,5 тыс. И без всякого запрещения родительских наказаний.
Иван ПЕТРОВ
