В Красноярский край продолжают прибывать беженцы с Украины. Обживаются они на сибирской земле по-разному. Одни ограничиваются получением временной регистрации, рассчитывая вернуться назад, когда схлынет накал страстей. Другие обустраиваются всерьез, связывая свою дальнейшую жизнь с новой родиной. Одна из таких – Наталья МЕНЗЯНОВА, доцент, кандидат биологических наук. Из Харькова в Красноярск она приехала ровно год назад со старенькой мамой, двумя длинношерстными кошками и стопкой любимых книг.
– Наталья, какими исследованиями вы занимались на Украине?
– Я еще со школы мечтала о научной стезе – хотела стать биологом. Поэтому, когда окончила 10-й класс и мы с родителями переехали из Баку в Харьков, сразу поступила в Харьковский университет. Хотела изучать поведение животных, их взаимоотношения, очень привлекала зоология высших приматов, эволюция человека. К сожалению, направление антропологии в университете не было развито, и получилось так, что я попала на кафедру генетики. Занималась физиологией и биохимией человека и животных, публиковала научные статьи, по большей части связанные с проблемами старения. Помню, когда впервые увидела Харьков, он мне очень понравился: большой светлый город, огромное количество учебных заведений…
– Что же заставило вас полностью изменить свою жизнь, оставив научные разработки, друзей, коллег-ученых? Бежать не из разгромленного Донбасса, а из вполне благополучного Харькова, в котором прожито 30 с лишним лет?
– Знаете, в советское время все было проще. В 1980 году мы с родителями не эмигрировали из Азербайджана на Украину, мы просто переехали в другую часть Советского Союза. Сейчас же… Признаюсь, решение далось мне очень нелегко. Первая причина, по которой я отважилась на переезд в Россию, – это полная невозможность работать в тех условиях, что существуют теперь на Украине. Ученым в этой стране делать сейчас нечего. Все началось еще с развала Советского Союза. Отделившись от России, Украина практически перестала вкладывать средства в научные исследования. Какое-то время мы жили на старых запасах, но те же реактивы стремительно таяли, а оборудование ветшало – в первую очередь морально. На устаревшей же технике, сами понимаете, науку двигать невозможно. Скажу честно: современная биология – это очень дорогая наука. Мы тут недавно с коллегами разговаривали на эту тему. Представьте, один лишь небольшой объектив к «лейковскому» микроскопу стоит сейчас полмиллиона рублей. Можно прикинуть, сколько стоит сам хороший микроскоп. В общем, для серьезных научных исследований нужны огромные деньги, а Украина, в отличие от России с ее возможностями и гигантским потенциалом, таких средств не имеет. Поэтому началась тенденция коммерциализации науки, с нас стали требовать переходить на самоокупаемость, искать спонсоров. Однако, как известно, науку могут спонсировать люди не только богатые, но и хорошо образованные, которые понимают: в этой сфере сиюминутной выгоды ждать не приходится. Можно вложить в науку огромное количество денег и не дождаться прибыли на протяжении всей своей жизни. Это нормально.
Вдобавок в России существует система грантов, чего на Украине нет. Поэтому на сегодняшний день в этой стране серьезнейшая проблема с оттоком ученых, так называемая утечка мозгов. Студенты заканчивают обучение, уезжают за границу и не возвращаются. Уезжают и уже состоявшиеся ученые, от 30 до 40 лет. Хорошие специалисты здесь не нужны, им попросту негде работать.
– Однако это не единственная причина?
– Главная причина, конечно, война… Страшно, когда над твоим домом летают военные вертолеты, когда из-за угрозы терактов постоянно закрыто метро. Когда прохожих избивают на улице, а правоохранители смотрят и не вмешиваются. Страшно, что люди получили оружие, и их психика трансформировалась во что-то жуткое. Смотреть на это изо дня в день было невыносимо. Коллеги говорили мне: «Подожди, не принимай скоропалительных решений, может, все образуется». Но у них всех семьи, а меня, кроме 76-летней мамы, в Харькове ничего не держало. Конечно, уезжать было тяжело. Я проработала в университете более 20 лет, у нас был прекрасный коллектив. К тому же понимала, что придется все начинать практически с нуля. Опасалась, найду ли я в свои 50 лет в России работу по профессии. Буду ли заниматься тем, что я люблю, или придется идти торговать в какой-нибудь супермаркет.
– Коллеги не клеймили «предателем Родины»?
– Не клеймили, но пугали и нагнетали истерию. Дескать, тебя в России на границе выпотрошат, вывернут сумки, заберут себе деньги, документы и назад отправят. Ничего этого, конечно же, не случилось. Спокойно перевезла в Красноярск не только маму, но и кошек. Их у меня две, обе балинезийской породы, – Скалли и Герда. Из Харькова в приграничный российский Белгород доехали на электричке, там уже купили билеты на поезд. Вещей взяли по минимуму, зато удалось забрать с собой несколько картин знакомого украинского художника и коробки с книгами. К сожалению, привезла только часть своей библиотеки, остальное пришлось раздать друзьям.
– А почему выбрали именно Красноярск?
– Ехали к моему брату, он уже 20 с лишним лет здесь живет. Он же и с работой помог, вывел меня на Сибирский федеральный университет. Созвонилась, меня попросили прислать резюме и список научных работ. А когда приехала – сразу предложили должность. В Сибири мы оказались в конце октября 2014-го, а после новогодних праздников я уже приступила к трудовым обязанностям. Теперь я старший научный сотрудник в институте фундаментальной биологии и биотехнологии Сибирского федерального университета на кафедре медицинской биологии. Занимаюсь любимым делом – клеточной биологией. Кстати, сразу же обеспечили и жилплощадью – живу в общежитии, построенном специально для преподавателей СФУ. Здесь у меня двухкомнатная квартирка, Скалли с Гердой ее первыми обследовали и признали очень уютной.
– Возвращаться не планируете?
– Недавно подала документы на получение российского гражданства. До этого, сразу по приезде, получили с мамой статус временного убежища, потом я вступила в программу по переселению соотечественников из-за рубежа. В УФМС Красноярского края заверили, что вопрос с гражданством решится максимум в течение трех месяцев и что причин для отказа нет. Я ведь действительно переселяюсь на историческую родину – в Россию. По отцовской линии мои предки – выходцы с Урала, по материнской – с Поволжья. Так что уже привыкла к мысли, что и Сибирь станет для меня родной.
КОММЕНТАРИЙ
Елена НАСОНОВА
начальник отдела по работе с соотечественниками, беженцами и вынужденными переселенцами УФМС России по Красноярскому краю
– Красноярский край – один из 12 пилотных регионов, принявших с 2007 года участие в государственной программе по оказанию содействия добровольному переселению в РФ соотечественников, проживающих за рубежом. Сегодня в нашем крае выполняется уже третий ее этап, рассчитанный на 2013–2020 годы. Новая региональная программа реализуется почти во всех городских округах и муниципальных районах края и предусматривает переселение 6 811 соотечественников, в том числе и с Украины. С начала реализации третьего этапа в регион прибыло 4 252 соотечественника. Около 1 800 участников – люди в возрасте от 30 до 40 лет. При этом 64 процента прибывших имеют профессиональное образование, из них высшее – 28,5 процента, среднее – 34,2 процента. К нам приехали очень нужные краю квалифицированные специалисты: врачи и учителя, инженеры и работники сельскохозяйственной отрасли. Практически все участники госпрограммы, прибывшие в Красноярский край, осели на сибирской земле основательно, приняв наш край как свою вторую родину, и стали полноправными гражданами России. Так, с 2013 года более трех тысяч соотечественников получили гражданство РФ.
Фото: Анатолий Белоногов
