Начало 2017 года само по себе обратило общее внимание к Октябрьской революции. Хотя 7 ноября уже давно не «красный день календаря», но вековой юбилей станет поводом для многочисленных дискуссий, которые сейчас только начинаются.
За два постсоветских десятилетия об этом событии было сказано чрезвычайно много и в предсказуемом ключе – «плюс» менялся на абсолютный «минус». В начале 90-х впервые прозвучало словосочетание «октябрьский переворот», что означало начало этой реакции. Советская мифология, за семь десятилетий отточенная до совершенства, до того, что каждый более-менее старательный школьник мог пересказать весь красный катехизис без запинки, выворачивалась наизнанку: все значимое представлялось незначимым, огромное – ничтожным, герои мгновенно становились негодяями, негодяи – героями, палачи – жертвами, описания радостной зари новой жизни сменились описаниями ужасов чрезвычаек, и так до бесконечности… Кто кем был на самом деле – вопрос точки зрения. Скажем, люди, которые расстреливали царскую семью, в том числе детей и прислугу, при любом режиме не заслуживают поклонения, которое они имели при Советах (Войков – ближайший пример), но суть даже не в этом.
От революции до революции
В последнее десятилетие ХХ века в нашем сознании происходило примерно то же, что и в его начале, – мир становился с ног на голову. Формально то, что произошло в Петрограде с 25 на 26 октября, действительно можно назвать переворотом, путчем, узурпацией и пр., но по сути это была революция, поскольку она коренным образом изменила жизнь и сам образ России. Иностранцы, да и многие наши мыслители, называли максимализм одной из неотъемлемых черт русского характера – видимо, изрядная доля правды в этом есть. Если что-то у нас меняется, то меняется коренным образом – история наших представлений об Октябрьской революции.
Сам Великий Октябрь стал закономерным следствием той гражданской войны, которая уже несколько десятилетий бушевала в сознании подданных Российской империи. Внешние события – войны, кризисы и пр. – были катализаторами, и не более того. Кстати, тогда же, в 90-х, впервые прозвучал еще один призыв – считать всех нас жертвами той грандиозной смуты. В пример приводили Испанию (а заграница тогда была единственным и универсальным примером), где поставили памятник всем погибшим в гражданской войне и с «той», и с «этой» стороны, – помирились, простили, забыли… Призыв этот прошел мимо ушей защитников и разрушителей «идеалов революции». Но сейчас, когда энергия прошлых баталий стремится к минимуму – прежде всего потому, что приходят другие «злобы дня», – призыв не только услышан, но даже объявлен генеральной линией.
Генеральная линия
Столетие революции стало официальной датой. Еще в конце декабря президент подписал распоряжение о подготовке к проведению мероприятий, посвященных юбилею. Ассоциации «Российское историческое общество» поручено образовать профильный организационный комитет, разработать план и т. д. Однако направление и характер предстоящих официальных мероприятий понятны уже сейчас. Еще в послании к Федеральному собранию Владимир Путин сказал, что воспоминания об этих великих потрясениях – повод еще раз обратиться к самой природе и причинам революции. Общество нуждается в глубоком и честном анализе этих событий, отметил президент России. По его словам, недопустимо тащить раскол, обиды и злобу в нашу сегодняшнюю жизнь, а также спекулировать на трагедиях, которые коснулись практически каждой семьи, на какой бы стороне баррикад ни оказались тогда наши предки. Путин также подчеркнул: никто не может запретить людям свободно мыслить и открыто высказывать свою позицию в политике, экономике, средствах массовой информации, но при этом призвал к укреплению единства российского народа и заявил о недопустимости спекуляции на трагических страницах российской истории и внесения раскола в современное общество.
– Давайте будем помнить, что мы единый народ и Россия у нас одна… Уроки истории нужны нам для примирения, – сказал президент.
Такова официальная позиция. Насколько реальны эти возможности для примирения? И вообще кому, с кем и в чем стоит искать примирения?
Страна-сказка
По-моему, одно из главных заблуждений последнего времени состоит в том, что историю своей страны надо изучать, чтобы ею гордиться. Это такая же глупость, как «либеральный» антипод этого лозунга – историю своей страны надо изучать, чтобы ее стыдиться. (Проводящееся с 2001 года исследование центра социально-политического мониторинга РАНХиГС так и называется: «События прошлого или настоящего России, вызывающие стыд».) На самом деле любая история любой страны – а тем более такой, как наша, – дает более чем достаточно поводов для гордости, стыда и прочих чувств. Главное, что при таком подходе история переводится из области рациональной в сферу личных переживаний – хотя бы потому, что и гордость, и стыд как раз таковыми и являются. Начиная с 90-х у нас шла борьба двух мифологий об Октябре и том, что было вследствие его.
В 1992 году вышел на экраны документальный фильм Станислава Говорухина «Россия, которую мы потеряли», сразу ставший культовым. Название киноленты пошло в народ, превратившись в устойчивый оборот речи. Но самое главное, фильм положил начало одному из трех (помимо коммунистического и либерального) мифов о России. Перед нами предстает сказочная – благочестивая, нравственная, богатая, успешная – страна, которой предстояло великое будущее. Но явилась кучка негодяев во главе с германским шпионом Лениным, которая всю эту чудесную сказку разрушила, и над Россией опустилась ночь коммунизма. Здесь я пересказываю не столько сам фильм, сколько его отражение в массовом сознании. Не ошибусь, если скажу, что именно с подачи Говорухина в стране началась массовая мода на реконструкции той самой «потерянной России» – взрослые люди начали играть в «ихних благородий», создавать дворянские собрания, устраивать балы, шить себе белогвардейские мундиры, дабы впоследствии дефилировать в них, представляя «воинство света». На самом деле в картине прозвучал один вопрос, на который, по сути, не обращали внимания: «Как так случилось, почему Господь отнял у людей разум, как можно было разграбить и уничтожить такую богатую страну?» Конечно, ответ пробовали искать, но в том же сказочном формате: вот если бы опломбированный немецкий поезд с Ильичом вовремя остановили, если бы Корнилов добрался до столицы, если бы Ленина, Троцкого и особенно Сталина предварительно пристрелили и т. д., то все было бы иначе.
Теперь в общем-то понятно, что иначе не получалось, и виной тому не стечение обстоятельств, а многолетние глубинные процессы, подтачивавшие основы всего здания.
А вот совсем свежая цитата – и по тому же поводу. Демограф, профессор Анатолий Вишневский рассуждает: можно ли было предотвратить Октябрьскую революцию?
«Не переходя к сослагательному наклонению, скажем лишь, что она не была предотвращена. Кто ее не предотвратил? Прежде всего государственная власть. Она считала себя сильной и пользовалась массовой поддержкой, несмотря на булавочные уколы, исходившие от всякого рода отщепенцев, с которыми она легко справлялась. Революция – урок для власти, для ее понимания того, что значит быть «сильной» и чего стоит порой «массовая поддержка».
Текст этот опубликован в непримиримо-оппозиционной «Новой газете», и потому вполне понятно, что значат намеки на призрачность «массовой поддержки». Вряд ли можно назвать «отщепенцами» мощные боевые организации террористов, опоэтизированные прогрессивной общественностью, а десятилетия предреволюционного террора, жертвами которого становились в том числе высшие чиновники, родственники царя и, наконец, сам царь, – «булавочными уколами». Но главный посыл, по-моему, верный: государство не смогло защитить себя и потому несет ответственность за Октябрь куда большую, чем «отщепенцы». Революция по сути была не попыткой изменить порядок, а покушением на государственность, которая – если народ не хочет дождя из горящей серы на свою голову – должна оставаться вещью абсолютно бесспорной и непререкаемой для всех. Это один из главных уроков события, произошедшего почти сто лет назад. О других уроках поговорим позже.
Формально то, что произошло в Петрограде с 25 на 26 октября, действительно можно назвать переворотом, путчем, узурпацией и пр., но по сути это была революция, поскольку она коренным образом изменила жизнь и сам образ России
