На эту неделю выпал один из самых печальных юбилеев во всей отечественной истории: 350-летие церковного раскола.
Это был далеко не единственный раскол в тысячелетней биографии русского православия, но по своему «поражающему эффекту» реформа Никона и то, что последовало за ней, вряд ли имеет аналоги в нашем прошлом – далеком и совсем недавнем.
Только на первый, самый поверхностный, взгляд значимость этого события не выходит за религиозные рамки. Массовые представления о расколе – это один куцый тезис, который я здесь привожу полностью. Патриарх Никон приказал креститься тремя перстами вместо двух, возглашать «аллилуйя» не дважды, а трижды, ходить вокруг аналоя против часовой стрелки, а не по часовой, класть поясные поклоны вместо земных, что-то поменял в церковном пении и книгах, велел писать «Иисус» вместо «Исус», что-то еще изменил по мелочи – и все это вызвало бунт среди церковнослужителей и населения, которое начало массово себя сжигать.
В ответ власть так же массово применяла казни и военную силу. Почему столь незначительные перемены обернулись столь масштабной катастрофой, в просвещенные времена объясняли просто – эпоха была дикая, страшная, народ сплошь темный, оттого фанатичный, попы в этом отношении от народа недалеко уходили. Теперешний, тем более образованный человек ни за что на такое не повелся бы… В пору государственного атеизма раскол приводился как показательнейший пример дурного влияния религии как таковой. По большому счету и сейчас многие считают так же.
Современный взгляд на это событие у людей если не верующих, то хотя бы интересующихся историей православия принципиально не отличается от массового тезиса и дополняется лишь тем, что в расколе обе стороны были не правы и никоновские перемены действительно ничего не меняли в содержании веры – Сергий Радонежский крестился двумя перстами, Серафим Саровский – тремя, а оба почитаются как величайшие русские святые…
Катастрофа же произошла от столкновения двух непомерных гордынь – Никоновой и Аввакумовой, никто не хотел уступать, а народ был действительно темен. И церковь виновата – по словам Василия Ключевского, за пятьсот с лишним лет она так и не растолковала народу разницу между обрядом и догмой…
Безграмотность духовенства, столь красочно описываемая современниками и тем более потом, – утверждение, если вдуматься, спорное. Сочинения протопопа Аввакума, заслуженно признанного потомками лучшим русским писателем своего столетия, оставляют совершенно противоположное впечатление – автор свободно цитирует не только Священное Писание, но и показывает невероятную осведомленность в литературе, публицистике и даже в международном положении своего времени. Причем цитирует по памяти, поскольку большую часть своих произведений написал сидя в яме. А ведь был Аввакум обычный деревенский поп, сын деревенского попа, пьющего к тому же… И его антипод Никон, один из самых образованных людей века, – мордвин, сирота, выбившийся в полунищую касту тех же сельских священников и ушедший в монахи после гибели семьи во время эпидемии…
Что же касается народа, то вряд ли темная, ничего не понимающая толпа станет поднимать вселенский бунт из-за «опечаток», о которых сейчас не каждый дипломированный филолог знает.
Историк Н. Лукин в своей работе о народных представлениях о государственной власти дает, по-моему, единственно понятное объяснение психологии той катастрофы. Раскол нужно рассматривать в свете трех абсолютных святынь, на которых держался мир русского человека того времени – Веры, Царя и России. Цепная реакция была такова. Россия населена такими же грешными людьми, как и прочие страны, но миссия ее священна – она последний оплот истинной веры в мире, уходящем от чистого слова Христа. Эта миссия требует хранить даже «единый аз» веры – и тут патриарх покушается подправить ее. И по чьему образцу – греков, уже дважды отступивших от истины, наказанных за это Богом падением Царьграда и Византии! Кто может остановить надвигающуюся беду? Только помазанник Божий! Царь сам по себе может быть слаб и грешен, но миссия его так же священна, он должен защитить. Но вместо этого помазанник начинает сажать в ямы, вешать, жечь… Так рухнули все три русских столпа. Для людей, пусть и не самых грамотных, но искренних, думающих, это был действительно вселенский ужас, по сравнению с которым огонь – спасение.
К этой вполне убедительной картине следует добавить еще один простой штрих. Датой раскола считается 25 мая 1666 года, когда Большой Московский Собор отправил протопопа Аввакума и его товарищей в северную ссылку и, кстати, низложил Никона. Но отсчет следует начинать на десять лет раньше, когда патриарх только объявил о намерении внести некоторые исправления в книги, и, естественно, нашелся человек, поинтересовавшийся: а, собственно, почему, с какой, простите, целью? Но вместо внятного ответа епископ Павел Коломенский получил ссылку, а в ссылке – смерть, и то же полагалось всем прочим, задающим такие вот вполне естественные вопросы. Власть сочла народ дураком и включила репрессивную машину мгновенно, без всякого, даже минимального, объяснения своих намерений. За эту ее беспросветную глупость, натуральную темноту поплатились все.
