27 марта 1994 года состоялись первые выборы в новый региональный парламент, пришедший на смену краевому совету народных депутатов, а через три недели, 21 апреля, открылась его первая сессия. О предыстории и становлении законодательного органа власти рассказывает один из ветеранов красноярской политики, депутат ЗС Виктор Кардашов.
Виктор Иванович Кардашов
• Родился 17 сентября 1948 года в деревне Раскаты Емельяновского района Красноярского края.
• Окончил Красноярский государственный педагогический институт и Сибирский технологический институт. Кандидат экономических наук.
• Трудовую деятельность начал учителем химии и биологии в Поканаевской средней школе Нижнеингашского района.
• Работал в комсомольских и партийных органах.
• В 1989–1997 гг. возглавлял Центральный район Красноярска. В разные годы работал в руководстве коммерческих организаций.
• С 2012 года депутат ЗС Красноярского края II, III, IV созывов от партии «Единая Россия».
– Виктор Иванович, тридцать лет – достаточный срок для того, чтобы появилась необходимость напомнить, что жизнь тогда была, мягко говоря, не похожа на нынешнюю. Некоторые ее забыли, другие не застали. Какие основные черты того времени запомнились вам больше всего?
– Да, людям свойственно считать, что жизнь всегда была такой, какая она сейчас. На самом деле она изменяется ежедневно. Фиксировать эти перемены, наверное, удел очень немногих, например, тех, кто имеет привычку вести дневник, либо аналитиков, политологов… Последнее десятилетие прошлого века часто называют трудным, даже «лихим», но я считаю, что нужно всегда соответствовать моменту, уметь отвечать на вызовы времени. Хотя, конечно, нынешние условия, при всех недостатках в жизни граждан и работе власти, по сравнению с теми – небо и земля.
В начале девяностых я руководил Центральным районом Красноярска. Тогда уже начались дефицит, задержки зарплат, детских пособий, процветал натуральный обмен, суррогатные деньги… Иногда возникали парадоксальные случаи, когда не было живых денег, то есть попросту не хватало наличности в Центральном банке. Ее не успевали подвозить. По причине огромной инфляции цена денег постоянно падала. Это, видимо, самая сложная проблема того времени. Вспоминается и так называемая денежная реформа Павлова, очень неудачная, на мой взгляд. (Обмен банкнот номиналом 50 и 100 рублей на купюры меньшего достоинства, проведенный в СССР в январе – апреле 1991 года под руководством премьер-министра Валентина Павлова. Обмену подлежали ограниченные суммы. – НКК.) Правительство фактически попыталось изъять часть денег у населения. Интересный факт: некоторые особо расторопные граждане узнали об обмене денег раньше меня. Приезжаю на работу, а они уже стоят во дворе исполкома с мешками наличности. Но реформа оказалась пустой. Денежная масса, как черная туча, висела над страной – купить на эти деньги было нечего… Тогда везде «штормило». К примеру, приезжали в Красноярск офицеры, которых вместе с семьями выводили из Европы. На бумаге у них право получить квартиру вне очереди, но в реальности квартир в нужном количестве не было, и денег на строительство не выделяли. Помню, однажды я побывал в подшефной части ПВО и увидел в казарме, в каптерке, женщину с ребенком. Мне объясняют, это семья майора, который в ГДР служил. Квартиры нет, вот в каптерке и живут. У меня имелся резерв жилья на самые крайние случаи, из него я и выделил квартиру семье офицера. Но в целом-то это проблему не решало. Наконец, было и сильное моральное давление. Большинство руководителей, в том числе и я, состояли в КПСС, они же в основном руководили и после развала СССР. Горбачев призывал народ давить на органы власти снизу, «а мы будем давить сверху», Ельцин вообще называл «красно-коричневыми»… Поясню, так он называл тех, кто вкалывал и фактически отвечал за состояние дел в стране. Такой глупости, наверное, нигде в мире не было.
И вот в такое время я принял свое первое политическое решение – выдвигаться в краевой совет народных депутатов, вызвать, скажем так, огонь на себя. Я считал, что представитель Центрального района Красноярска обязательно должен быть в региональном парламенте. Так я стал депутатом крайсовета, которому, правда, оставалось недолго существовать. В 1993 году разогнали все парламенты, начиная с федерального уровня, после чего было принято распоряжение тогдашнего губернатора Валерия Зубова об избрании временного Законодательного собрания первого созыва. После этого я не хотел никуда избираться, но мэр города Валерий Александрович Поздняков – мой руководитель как главы района – настоял, чтобы я шел на выборы. Тогда в Красноярске было два пятимандатных округа – на левом и правом берегах.
– Много было конкурентов на тех первых выборах?
– Порядка 80 человек на пять мандатов. А в самом Заксобрании тогда было всего 32 депутата. В то время еще разрешалось быть депутатом и занимать муниципальную должность. Вместе со мной работали еще восемь глав администраций, хозяйственные руководители и только четыре человека на постоянной основе. Этот состав ЗС действовал три года. Я вспоминаю его с уважением к тем, с кем довелось работать. Сессии иногда проходили по два дня подряд, до позднего вечера. Были и разногласия, и политическая борьба… Но самое главное – мы написали первые законы.
– Какие из них вы считаете наиболее важными?
– Прежде всего базовые документы – устав края, законы о местном самоуправлении, о бюджетном процессе, о государственной службе… В то время еще не существовало механизмов, позволяющих проверять их соответствие федеральному законодательству, поэтому впоследствии эти законы уточнялись. А тогда многое приходилось делать впервые. Например, при подготовке устава края приходилось дотошно разбирать буквально каждую строчку. Ориентировались мы на опыт европейских стран, поскольку ни у одного российского субъекта не было такого рода уставов. То есть соседям не позвонишь, совета не спросишь. Но все равно работать было интересно. В частности, я предложил, чтобы губернатор работал пять лет. Тогда мы жили идеей «сделать все как в Америке», у нас и Конституцию создавали, глядя на США. Если у них президент может править два четырехлетних срока, значит, и у нас должно быть так же. Но жизнь сложнее и богаче, чем кажется, и, наконец, Россия – не Америка. Поэтому я и предложил, чтобы губернатор работал пять лет с возможностью идти на второй срок. Десять лет – вполне подходящий отрезок времени для реализации больших начинаний.
– В то время депутаты часто становились медийными персонами, чего сейчас особо не наблюдается…
– Насчет медийности не соглашусь. Ее по большому счету не было – телевидение работало иначе, существование соцсетей никто и представить не мог… Узнаваемость была иного порядка. Она нарабатывалась через непосредственную работу с людьми.
Когда, например, я шел на выборы по левобережному округу, то проводил сотни встреч с избирателями. Поэтому люди знали того, за кого они голосуют. Тогда и явка была побольше, чем сейчас. Кроме того, существовал порог явки – 50 процентов плюс один человек на округ, – при котором выборы считались состоявшимися. Кстати, нынешняя практика показывает, что у того кандидата, которого избиратели знают лично, больше шансов победить на выборах.
– И все же кого из наиболее ярких личностей того времени вы вспоминаете?
– Например, Раису Васильевну Кармазину. Это действительно яркий человек, депутат, специалист с большим опытом – она ведь работала в налоговой инспекции, была начальником финансового управления Норильска… Мы с ней состояли в комитете по бюджету, а в финансовых вопросах она чувствовала себя как рыба в воде.
Как не вспомнить Всеволода Николаевича Севастьянова, который уже к тому времени был матерый политик, с колоссальным опытом партийной деятельности, ректор вуза. Он буквально жил работой.
Очень нравилось работать с аграриями, например, с Петром Григорьевичем Миковым… О каждом из депутатов того времени можно много говорить.
Конечно, в том составе были и молодые люди – в частности, предприниматели Сергей Зырянов, Андрей Лукашов. На мой взгляд, в Заксобрание они попали на волне перемен. Зырянов, к примеру, объявил себя миллиардером, чем привлек к себе повышенное внимание избирателей и прессы. Наши граждане тогда еще были убеждены, что миллиардеры могут существовать где-нибудь в Америке, а тут у нас свой появился. Вообще в начале девяностых в законодательную власть пришла новая волна людей, уверенных, что они знают, как изменить жизнь к лучшему.
– Во многих регионах и вплоть до самого верха была характерна одна проблема – противостояние исполнительной власти и законодательной. Но как в свое время сказал Вячеслав Новиков, возглавлявший крайсовет в начале 90-х, наш регион общая беда миновала. Почему?
– В значительной степени он прав. В том числе потому, что сам Вячеслав Александрович был образованным, воспитанным человеком. Как и многие члены тогдашней команды, представлявшей ту самую новую волну. Естественно, они поджимали старую элиту, но каких-то больших конфликтов действительно не наблюдалось. Можно сказать, что они создавали некоторые неудобства первому губернатору края Аркадию Филимоновичу Вепреву. Но тут особая история: Вепрева по большому счету уговорили занять эту должность, а сам он ее не хотел и не был к ней готов. Однако противостояние это носило скорее гротескный характер. Но все же когда я работал в ЗС первого созыва, конфликты с исполнительной властью были. Например, руководители того периода считали, что сельскому хозяйству давать ничего нельзя, потому что это «черная дыра». В то время бюджет не позволял делать того, что мы сейчас делаем для поддержки аграрного комплекса. Помню, когда начинался бюджетный процесс, тогдашний замгубернатора ложился в больницу, чтобы избежать необходимости общаться с депутатами, среди которых были руководители крупных агрохозяйств. Бывало, не успевали принять бюджет, жили по «одной двенадцатой» – то есть делили прошлогодний бюджет на число месяцев. Тогда не было такого, как сейчас, ровного трехлетнего цикла, который, на мой взгляд, тоже нуждается в совершенствовании, но это отдельная тема…
– Ваша депутатская карьера возобновилась после большого перерыва в 2012 году. Было ощущение, что вы пришли в совершенно другой, новый парламент?
– Действительно, многое существенно изменилось. Прежде всего, появился отточенный порядок принятия решений. Раньше депутат мог выступить, подать заявку в секретариат, и это можно было уже рассматривать как поправку к закону. Сейчас такое не прокатит. Если хочешь внести изменения в закон, будь любезен подать предложение в определенные сроки. Предложение проходит через профильный комитет, принимается в первом чтении… На все существует регламент. Кроме того, востребованы традиции и опыт прошлых лет. Например, мы одними из первых в стране обозначили в уставе края то, что выборы у нас должны проходить и по партийным спискам, и по округам. В первом ЗС фракций по большому счету не существовало, но были люди, представлявшие интересы КПРФ. И была даже борьба между нами. Но по части устава мы пришли к согласию. Приходят новые депутаты, приносят идеи, однако сама система работает ровно. Как говорил наш многолетний спикер Александр Викторович Усс, «я всего лишь одна пятьдесят вторая». Если хочешь внести изменения в закон, тебе придется убедить коллег в их необходимости.
– А сейчас есть политическая борьба?
– Если все фракции будут говорить и делать то же, что и «Единая Россия», кто о них вообще будет знать? Понятно, что сейчас общий тренд – согласованность и единство. Но это не отменяет разумную критику. При рассмотрении законов бывают те, кто голосует против или воздерживается, – это нормальное явление. «Единая Россия» имеет большинство почти во всех законодательных органах власти, но она же несет и главную ответственность за принятые решения. В том числе непопулярные, такие, как пенсионная реформа. Но такова была необходимость, так работает наша экономика, и такова демографическая ситуация в стране. Осознавая это, я голосовал за реформу. Нет такого правительства или парламента, которым бы нравилось принимать непопулярные решения. Но если ситуация заставляет, надо принимать на себя ответственность. На «Единую Россию» обрушился шквал критики, что отразилось на результатах выборов. Тем не менее это не стало провалом для партии. В том числе потому, что у нас достаточно граждан, реально оценивающих ситуацию.
– Как СВО отразилась на депутатской работе?
– У всего депутатского корпуса есть общая позиция поддержки спецоперации, находящая продолжение в законах и в конкретных мерах помощи нашим воинам и их семьям. Например, 1 марта собираемся посмотреть санаторий «Березка» под Зеленогорском, который край планирует купить, чтобы сделать там учреждение для реабилитации и отдыха участников СВО. Расходы немалые, но здесь у всех депутатов и фракций консенсус абсолютный. Кроме того, депутаты помогают решать конкретные проблемы, возникающие у участников СВО. К примеру, недавно помогал одному военнослужащему. Наш земляк, из Нижнеингашского района, но на спецоперацию уходил из Приморья. Приехал на лечение в Красноярский край и столкнулся с волокитой… Подробности опускаю, скажу лишь, что пришлось включать «ручное управление». В Партизанском районе познакомился с командиром разведгруппы, приехавшим в отпуск. Серьезный парень, в нем сразу сила видна… В итоге на фронт он вместе с товарищем поехал в «таблетке», груженной гуманитарной помощью, которую мы собрали вместе с жителями района.
И еще мне лично очень радостно видеть, что моя родная школа в Емельяново стала своего рода трестом по производству маскировочных сетей и других необходимых для фронта вещей. Самое дорогое – видеть, что люди искренне живут тем, чем живет вся страна.
Фото: sobranie.info
