В российском календаре столько трагических дат, что все и не упомнишь. Например, 24 января. Для казаков это день скорби. Именно в этот день в 1919 году была выпущена «директива о расказачивании». Признавая «единственно правильным беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления», этот документ фактически положил начало геноциду казаков. Что ж, печальная годовщина – повод для разговора. А поговорить есть о чем.
Ролевые игры
На современное возрождающееся казачество мы, россияне, можем смотреть как… В увеличительное зеркало, пусть будет такое определение. Проблемы общие, только в постсоветской казачьей среде они куда заметнее и вычурнее.
В стране нет единства, мы до сих пор делимся на условно белых и условно красных. В среде казаков этот раскол приобретает особенно трагическое звучание. Мы не знаем традиций, не помним свои родословные. Зато всегда рады оскорбиться. У неоказаков, устраивающих опереточное буйство возле художественных галерей, праведный гнев приобретает масштабы и вовсе карикатурные.
Еще россиян отличает любовь к показухе, биению себя пяткой в грудь, разрыву рубахи на груди… К стыду, особенно ярко это проявляется вдали от дома – на отдыхе, за границей. По части воплощения дурных стереотипов современные ряженые «казаки» не знают себе равных.
Будем объективны. По произведениям Михаила Шолохова мы знаем казаков как людей отважных и преданных, но вместе с тем порой жестоких и мелочно-жадных, «барахольных». Во все языки мира вошло русское слово «погром» из-за прокатившейся по России в начале ХХ века лавине антисемитских акций. Казаки играли в них роль более чем заметную.
К сожалению, сегодня есть шанс, что казачество возродится именно в своих худших качествах. А то, чем по праву стоит гордиться, будет забыто.
А гордиться есть чем – в конце концов, если бы не казаки, Красноярского края на карте наверняка бы не существовало.
Обряженных и увешанных самодельными «наградами» казаков сегодня воспринимают как каких-нибудь толкиенистов. Это – молодежный кружок поклонников фэнтези, которые, назвавшись гномами и эльфами, бегают по лесам и устраивают сражения на деревянных мечах. Только опереточные казаки вызывают большее недоумение – в массе своей они постарше «эльфов» будут.
Наш собеседник – Николай Шульпеков, профессор Красноярской государственной академии музыки и театра, этнограф, специалист по казачьему фольклору. В 1991 году он стал первым атаманом возрожденного Енисейского казачьего войска.
– Очень многие приходят «записываться в казаки», не имея к ним никакого отношения, ни по происхождению, ни по культуре, – рассказывает Николай Шульпеков. – Многие даже в армии не служили, а рвутся в бой. Не знают часто самых элементарных вещей. Как-то я собственными ушами слышал, что Ермак дошел до этих мест и утонул в Енисее. Такое ощущение, что люди в детстве недополучили чего-то, материнской любви или отцовского воспитания. Ну и самоутверждаются, нацепляя казачью форму. Еще существует миф, что в казачестве крутятся большие деньги, но это уже бред просто…
С ним согласен и Александр Высотин, который был атаманом ЕКВ с 1996 по 2000 год:
– Все новые казачьи награды – просто значки, которые сами штампуют, чтобы себя и наградить. Никакая из этих наград не проходила геральдическую комиссию. Георгиевские кресты вообще нам нельзя надевать. Раньше – да, было, что крест переходил от деда к внуку. Но нам-то никто не передавал ничего… Поэтому о нас и судят как о ряженых. Очень много родовых, настоящих казаков ни в каких мероприятиях не участвуют – не хотят позориться.
Батька – топорище, и мать моя – нагайка
Другая проблема казачества, характерная для всей России, – стремление как-то внутренне обособиться. Вот и теперь нередко звучит точка зрения, что казаки – это некий отдельный этнос. То, что казачество изначально появилось благодаря слиянию разных племен, в расчет не принимается.
Александр Высотин настаивает на политически корректном термине «субэтнос»:
– Казаков в этом плане можно сравнить с поморами. Да, на Дону есть свой говор, но и в Вологодской области есть свой. Что теперь, ее жителей на этом основании выделять в отдельную нацию?
Записываться в недавно учрежденную «Казачью партию» он тоже не собирается.
Николай Шульпеков, в свою очередь, с истинно казачьей прямотой называет идею такой партии провокационной:
– Это авантюра, какой было бы создание русской, чеченской, чувашской – какой угодно партии по территориальному или этническому признаку. Само название только внесет дополнительный раздрай. Также я не вижу ничего хорошего в создании казачьих дружин. Не определен статус казака, все мы существуем вне какой-либо государственной структуры. Кого наберут в эти дружины? Боюсь, что такие инициативы в итоге только дискредитируют казаков, окончательно закрепят за ними репутацию злобных нагайщиков. В Интернете я видел фотографии – там какие-то мужики, все в наколках… И ни одной мысли на лице.
По мнению Александра Высотина, позитивные изменения на уровне государства начались: появился закон, где хотя бы присутствует слово «казак».
– Говоря о приеме казаков на государственную службу, – отмечает Высотин, – нужно сразу понимать, что именно они могут делать. Естественно, заниматься патриотическим воспитанием молодежи, начальной военной подготовкой, антинаркотическими акциями вроде уничтожения дикорастущей конопли… Но, с другой стороны, нельзя же всерьез говорить, что казаки заменят собой полицию или регулярную армию…
К слову, в Красноярске на острове Татышев с 2008 года существует казачий патруль. Конный, пеший и велосипедный.
– Больше всего приходится следить за тем, чтобы аккуратно ездили на велосипедах, не превышали скорость, – рассказывает Дмитрий Касторнов, председатель Казачьего культурного центра. – Мы, разумеется, никого не бьем, не гоняем, а просто корректно объясняем. Нам администрация острова говорит: «Вас не видно, вы ведете себя тихо, но все равно чувствуется, что вы здесь есть, – климат сразу становится другой».
Любовь к отеческим гробам
Чему стоит поучиться у старых казаков, так это любви к Отечеству. Причем не на словах, а на деле. Преданность родине, ее культуре и традициям казаки доказали в ХХ веке, живя в рассеянье, в разных странах мира. Хранили не только реликвии, язык и праздничные обычаи, но даже десятилетиями поддерживали жизнь творческих коллективов. В ЮАР, в городе Йоханнесбурге, до сих пор существует казачий хор. А впервые на самом юге Черного континента зазвучали песни далекой Кубани и вовсе в конце 30-х годов.
Что же говорить о Франции, Канаде, Сербии, США… Многие потомки белых казаков оставили заметный след на чужбине. Во многом вся западная славистика ХХ века появилась благодаря их усилиям.
Николай Шульпеков вспоминает:
– В 1971 году я оказался во Франции, на фестивале с казачьим ансамблем. И после концерта ночью к нам в гостиницу приходили, ждали нас подолгу наши соплеменники, живущие там. Спрашивали, нет ли у нас сухарика какого-нибудь с собой. Мы удивлялись – зачем им, неужели голодают? Нет, говорят. Просто хочется русского ржаного хлеба понюхать. Нас тогда это потрясло, время-то совсем другое было, мы многое не понимали. Сейчас остро встает вопрос о возвращении реликвий, которые унесли с собой белоказаки, в Россию. Но единства нет, и непонятно, кому это возвращать. Они же не хуже нас видят весь наш раздрай…
При этом, по мнению атаманов, объединяться под казачьим знаменем нужно в русле государственной политики. Иначе раздоров не преодолеть. Сегодня, когда стоит вопрос сохранения исторической памяти (не только казаков, но и всех народов, населяющих Россию) и целостности государства, нужна внятная, обновленная концепция казачества.
– Если на границе посадят казаков, они там поживут, там будут их кладбища, их родовые земли… Никуда оттуда они не уйдут. Это будет их родная земля, и они будут стоять за нее насмерть! – говорит Николай Шульпеков.
В качестве исторической иллюстрации Дмитрий Касторнов приводит такое предание:
– Когда поставили Енисейский острог и была первая атака кыргызов, убили одного казака. Его похоронили возле стен укрепления, и Андрей Дубенский собрал казаков и сказал: «Здесь лежит наш брат, так что теперь нам отсюда дороги нет».
