Началом ее принято считать речь Черчилля в Фултоне 5 марта 1946 года, а финалом – встречу советского генсека и американского президента на Мальте 2–3 декабря 1989 года.
Слово «победа» в данном случае не используется, поскольку оно очень спорное. Одни говорят, что американцы действительно победили, другие – что это мы проиграли по собственной, так сказать, инициативе.
В эти юбилейные дни пожилому человеку Михаилу Сергеевичу Горбачеву, по идее, не следует читать газеты, потому что там много про него нехорошего говорят. В частности, утверждают: на Мальте он сдал СССР Бушу-старшему, сдал с потрохами – сказал: «Америка нам больше не враг», – и недвусмысленно намекнул, что не против объединения Германии. В частности, говорит об этом в интервью одному из федеральных изданий директор Центра русских исследований Андрей Фурсов: «Горбачевская «перестроечная бригада» была ширмой и одновременно орудием целого блока внутрисоветских и западных интересов. К середине 1970-х в СССР сформировался кластер интересов – часть партийно-хозяйственной номенклатуры, спецслужб, крупные теневые дельцы. Они стремились поменять социалистический строй – отодвинуть КПСС от власти и стать собственниками общенародного на тот момент советского хозяйства. Их союзником объективно выступали определенные сегменты западной верхушки».
Буш, кстати, на Мальту ехал с твердым намерением вежливо поругаться, а тут – подарки посыпались, да такие, что с ума сойти… Фурсов также уточняет, что на остров Горбачев прибыл из Ватикана, после консультаций с известным русофобом Каролем Войтылой, он же Римский Папа…
Вообще, подобного рода концепции – о том, что сверхдержава пала в результате заговора кучки «определенных сил», – появляются регулярно, поскольку народ обожает конспирологию. По-человечески понятно, как же без виноватых-то?
Признавая в этих теориях долю правды (была бы держава – а враги найдутся, внутренние в том числе), хочу обратить внимание: излагаются они в основном людьми почтенными по возрасту и положению, всякими там директорами-докторами-академиками, т. е. людьми, уже в то время отстраненными от низового советского быта и бытия.
Когда в стотысячный раз читаешь «аналитическую» тираду какого-нибудь бывшего первого секретаря чего-то там на привычную тему про сволочей-заговорщиков, разваливших страну, хочется спросить: «Милый дедушка, вы в очереди за говяжьими костями когда-нибудь стояли?»
Но даже при возможности спрашивать не стал бы, поскольку дедушка юмора не поймет или поймет – и обидится. Начнет ругаться, что, мол, государство граждан лелеяло бесплатным образованием, медициной, квартиры давало…
Насчет квартир. Один мой коллега рассказал, что успел вступить в партию за день до ГКЧП (с последовавшим за ним роспуском КПСС): партийность была условием получения должности редактора районки, а к должности прилагалось жилье. Назвать его беспринципным язык не поворачивается, поскольку все разумные и бездомные так делали. К «руководящей и направляющей» относились откровенно по-хозяйски, а о «принципах» говорили те, у которых все уже было. Пока «определенные силы» плели сети подлого заговора, население цинично приспосабливалось к действительности, которая перед кончиной державы почти совсем избавилась от идеальных начал – долга, честности, ответственности…
За полтора года до Мальты на Красную площадь приземлился немецкий хулиган Руст (к счастью, без атомной бомбы в портфельчике), и разгадка этого фокуса проста до безобразия: дрыхли часовые мирного неба, дрыхли все, от планшетиста до маршала, убаюканные колыбельной о нашей непреходящей мощи.
Можно, конечно, поругать их за это (при иных обстоятельствах – расстрелять), но, положа руку на сердце, чем они отличались от остальных-прочих? Это ж не один человек – вся система уснула.
Когда началась резня в Сумгаите, прибывший на место товарищ из Политбюро только в аэропорту узнал, что армяне, оказывается, христиане, а не мусульмане, как азербайджанцы. Можно, конечно, удивиться такому невежеству (при такой должности), но есть же принцип «бритвы Оккама» – не умножать сущностей без надобности. А надобности не было. Да и вообще, по признанию самого Михаила Сергеевича, то, что началось на национальных окраинах Союза, стало для него полной неожиданностью. И не надо катить бочку на пожилого человека – он был такой, как все.
P. S.
Напоследок поделюсь личной болью: когда кончилась советская власть, в очереди на квартиру я стоял первым номером…
