В Красноярске возбуждено уголовное дело по факту падения из окна 14-летней девочки… Беседа педагогов с ученицами закончилась попыткой группового суицида… В Назаровском районе мужчина покончил с собой из-за неразделенной любви… Эти строчки из оперативных сводок и новостных лент не могут не пугать. Но глубину проблемы понимаешь только тогда, когда беда заглядывает в твой дом. Если о нежелании жить заявляет собственный ребенок или другой близкий человек. Как относиться к этому? Как предупредить непоправимое? Об этом мы разговариваем с психотерапевтом, суицидологом Александром ДЫГАЛО.
– Александр Павлович, кто-то ведет статистику? Больше или меньше таких случаев становится?
– Полноценную статистику могла бы дать суицидологическая служба. Но в Красноярском крае такой полноценной службы до сих пор нет. Существует она лишь в Москве, и данные – только для служебного пользования. Но я могу сказать: проблема злободневная – и для нас, и для других стран, в том числе с высоким уровнем жизни. Все состояния нестабильности в обществе, эпоха перемен, как, к примеру, у нас в 90-х годах, способствуют усилению суицидальных тенденций. В зоне риска подростки, пожилые люди, а также та категория, которая часто переезжает из одного населенного пункта в другой – мигрирует. У последних нет возможности выстроить дружественные и долговременные отношения с людьми, а родственники, как правило, живут в другом населенном пункте. Получается, что с проблемой человек зачастую остается один на один. У пожилых людей причины другие, наиболее частая – это одиночество, когда умирает муж или жена.
Но не всегда попытка самоубийства – это стремление именно покончить с собой. Есть суициды истинные и демонстративные. На 10 попыток самоубийства приходится восемь демонстративных и только два – истинных. У демонстративных цель – донести какой-то протест, привлечь внимание близких к проблеме. Но от этого они не становятся менее значимыми, ведь зачастую такие попытки также заканчиваются смертью.
Там, где суицид истинный, специалистам очень сложно остановить пациента. Тот, кто намерен твердо уйти из жизни, к врачу уже не попадает. Суицидологи работают лишь с теми, кто остался живым. По статистике, каждый второй после неудачной попытки планирует следующую.
– В советское время считалось, что в СССР созданы уже почти все условия для счастливой жизни, и попытки самоубийства могут быть только у психически больного человека…
– Те, кто совершает суициды, в большинстве случаев не относятся к душевнобольным людям. Более 80 % из них – это условно здоровые люди, которые максимум имеют пограничные состояния психики – к примеру, страдают неврозами.
– Каким образом вы встречаетесь с пациентом?
– После попытки самоубийства скорая помощь доставляет человека в больницу, где его откачивают. И там же врачи обязаны отправить его к психиатру, и даже по-хорошему направить его в психоневрологический диспансер, чтобы он там полежал, врачи с ним поработали в течение двух – трех недель, а потом его уже под наблюдение отправят к суицидологу. Путь именно такой, но, к сожалению, не всегда он работает. Порой человека просто выписывают и дают рекомендацию обратиться к психиатру. Никто не следит за тем, следует он ей или нет.
– Если обратить внимание на оперативные сводки, создается впечатление, что чаще всего суициды совершают подростки. Может, они не осознают, что это конец?
– Чаще всего так и происходит. Дети и подростки не понимают, что такое смерть на самом деле. Когда дети совершают суицид, у них есть такие выражения: «я вот умру, а потом посмотрю, как вы будете рыдать, плакать и страдать». Для них это бывает просто игрой. А сейчас очень сильно распространены компьютерные игры, и человек заигрывается, уже не отличая свою виртуальную жизнь от реальной.
– Как родители могут это предупредить?
– Общаться. Каждый день. Больше ничего и не надо. Спонтанные попытки самоубийства – они ведь редки: к счастью, это не больше одного процента случаев. В остальных 99 процентах можно отследить определенное поведение: подросток начинает уединяться, замыкаться в себе, у него появляются определенные депрессивные высказывания, проговаривания о том, как можно это сделать. Вот в таком состоянии человек может быть и неделю перед попыткой, и месяц, и полгода. Потому любой, кто постоянно общается с ребенком, а не просто спрашивает об оценках в школе, это увидит. Здесь нужно обратиться к специалисту, психологу например, а тот уже направит к суицидологу. Если уж эти мысли появились, то вряд ли родитель может самостоятельно справиться с этой проблемой. На какое-то время «угрожающие» симптомы могут исчезнуть, но потом появятся снова.
– Нередка ситуация, когда близкий человек находится в депрессии. Но при этом добровольный уход его из жизни становится полной неожиданностью… Да, все знали: ему плохо. Но чтобы настолько… Возможно ли было что-то сделать в этой ситуации? Ведь взрослого человека далеко не всегда можно уговорить обратиться к врачу.
Когда человек находится в депрессии, нужно понимать: это такая же болезнь, как и все другие. Если он обратится к врачу, то, возможно, отношение к жизни изменится – появятся какие-то новые мотивы, желания, надежды.
Если, к примеру, у человека заболела спина – он же идет к врачу, пьет лекарства, делает массаж. А когда душа болит, это же еще более страшная ситуация, и просто негуманно оставаться в таком состоянии, без врачебной помощи. Можно обратиться и к психотерапевту, и к психиатру.
– Немногие люди готовы пойти к психиатру, боятся назначений – таблеток…
– Пусть приходят к психологу. Хотя и в обращении к психиатру ничего страшного нет. Без антидепрессантов сложно лечить заболевание: происходит нарушение обмена серотонина, нарушение других обменных процессов.
– А что первично: нарушения обменных процессов, которые формируют подавленное состояние, или же наоборот?
– Видов депрессии бывает много. И не всегда она выражается в подавленном состоянии. Депрессии часто сопровождают соматическое заболевание. Сейчас уже доказано, что почти каждое второе-третье соматическое заболевание – к примеру, язва желудка – сопровождается депрессией. И когда врачи правильно назначают лекарства, человек просто быстрее вылечивается.
– В больших населенных пунктах специалиста можно найти. Как быть людям в Туруханске, Нижнем Ингаше?
– Значит, нужно идти к психиатру. Каждый из них работает и с суицидальными больными. Сейчас психиатрия очень изменилась: не обязательно вас поставят на учет, не обязательно госпитализируют.
– Благодарные пациенты у вас тоже есть?
– Конечно. Когда работаешь с человеком и он понимает, что не все так безнадежно, что есть выход из ситуации, он, конечно, благодарен. Суицидальные пациенты – это пациенты с суженным сознанием. Они видят как бы одну дорогу, один выход – смерть. Только после работы со специалистом им открываются и другие. Он понимает, как можно разрешить ситуацию. В этом и есть талант доктора. Ничего нового он в душу пациента не внесет. Но у нас есть такая хорошая в психотерапии метафора: врач похож на человека, который вошел в темную комнату и включил свет. У пациента под руками есть все для полноценной жизни. И он всем этим может пользоваться. Но он ничего этого не видит. Не всегда, конечно, исключительно от человека все зависит. Вот недавно была 14-летняя девушка, которая попала к врачу после того, как наглоталась таблеток. Причина была в том, что родители развелись. После работы с ними все изменилось. А ведь у девочки потом уже, как выяснилось, было типичное предсуицидальное поведение. Она пыталась с ними разговаривать. Но ее никто не слышал. И вот этот суицид – демонстративный – это призыв о помощи.
– В последнее время появилась еще одна тенденция – самоубийство из-за большой суммы долга. Человек считает, что проблемы с банками – это достаточное основание для смерти.
– Это тоже суженное сознание.
Человек настолько фиксируется на проблеме, что все остальное просто исчезает из поля зрения. А дверца, быть может, открывается всего в шаге от него.
