Философ Александр Зиновьев в романе-антиутопии «Глобальный человейник», рассказывая о мире, в котором окончательно победила западная цивилизация, называет неспособность понимать одним из главнейших свойств человека будущего.
Электронный интеллект в этом мире достиг таких высот, что от человека уже не требуется знания ни фундаментальных законов природы, ни даже принципов работы этих самых устройств – одни машины придумывают другие машины, от заказчика лишь требуется ввести желаемые параметры и нажать на кнопку. Человек настолько плотно окружен искусственными мозгами, что превратился в абсолютного пользователя. Тот условный орган в его собственном мозгу, который стимулирует интерес к тому, как все устроено и работает, у него атрофировался за ненадобностью. А вслед за этим органом захирела способность сопереживать и вообще полноценно чувствовать.
Автор отмечает, что в способности понимать человек будущего безнадежно проигрывает людям прошлых «варварских» эпох, когда прогресс был настолько слаб, что детям приходилось самим себе делать игрушки, а покупные постоянно ломать, потому как очень хотелось разведать, что там внутри. На развитии способности понимать строилась вся система образования, от дошкольного до высшего. Из будущего, которое описывает Зиновьев, кажется какой-то дикостью, например, то, что учащимся на шоферов объясняли не только устройство двигателя внутреннего сгорания, но и законы физики, на основе которых он работает, хотя вроде бы дело шофера – только рулить. Правда, шофер получался такой, что при надобности мог заменить весь персонал автосервиса.
Настанет время, когда грузы будут перемещаться как бы сами по себе, и надобность в шоферах, тем более шибко умных, решительно отпадет. Более того, отпадет надобность в умных как таковых. В детском саду, школе, университете человека будут учить пользоваться устройствами разной степени сложности, причем каждое из них – персональное, т.е. для решения любых жизненных задач нет нужды к кому-то обращаться.
Не всеобщее благоденствие, а избавление от умных – истинная цель «конца истории», о котором пишут уже сто с лишним лет, от Маркса до Фукуямы.
Конечно, жанр антиутопии на то и придуман, чтобы пугать и предостерегать. Но есть напасти, от которых – хоть запредостерегайся – увернуться невозможно. Или очень трудно.
Алексей Захаров – основатель и руководитель рекрутингового портала Superjob, говорит, например, что лет через 10–15 в России отпадет надобность в преподавании иностранных языков.
«Сегодня дело обстоит так: правой кнопкой мыши нажимаешь на «перевести страницу». Пять лет назад ты при этом получал корявый подстрочник. Сегодня этот перевод за секунду сопоставим с тем, который может дать за ночь тяжелой работы средний учитель иностранного языка в школе. И перевести можно не только с английского, а с любого, хоть с индонезийского. Зачем напрягаться и учить язык для тех же профессиональных текстов?»
Учить будут только редкостные пониматели, которым чешется «почитать Шекспира в подлиннике». Да что там через 15 лет… Года четыре назад я побывал в СФУ на презентации компьютерной программы, которая сама не только определит оптимальный способ разработки месторождения, но скажет, сколько понадобится техники, рабочих, рассчитает размер их зарплаты и еще подскажет, где и какую спецодежду выгоднее всего для них покупать. Трудно сказать, сколько народу с высшим образованием из разных отделов и институтов эта штуковина оставит без работы, – но оставит обязательно, и не думаю, что мало. Конечно, можно предположить, что у высвободившихся появятся другие возможности применить свои таланты и знания, но наверняка они не будут востребованы в той же степени, что и раньше. Трудящиеся перемещаются с полей и фабрик в офисы, это преобладающее направление. Сейчас считается хорошим тоном переживать об этом, равно как говорить о депрофессионализации, снижении качества образования. Однако говорить о массовом поглупении – вследствие снижающейся востребованности ума – пока не принято: наоборот, официоз гордится «нашим интеллектуальным потенциалом». Поглупение пока явственно различается только в культуре, которая уже не ставит перед собой сверхъестественных задач (как говорил Блок, художник должен видеть недостижимую цель, чтобы добиться хоть какого-то успеха), а в полном составе бегает за усредненным потребителем. Пока самый явный провозвестник будущего – первоклассник со смартфоном. Годам к 16 он будет задыхаться без него, как Дунька без семечек, он потеряется в трех соснах… Если для чего-то в России и нужны пониматели, так для того, чтобы построить бомбоубежище от надвигающегося на нас всемирного будущего, о котором писал философ Зиновьев.
