В редакции «НКК» состоялась прямая линия с руководителем Главного следственного управления Следственного комитета РФ по Красноярскому краю Игорем НАПАЛКОВЫМ
Сравнительно недавно все представления граждан о криминале и вообще правопорядке замыкались на словах «милиция» и «прокуратура». Сейчас разграничение полномочий правоохранительных органов усложнилось, и, наверное, поэтому главе регионального СК часто поступали вопросы «не по адресу». Но эта погрешность незначительная, поскольку: а) звонки шли беспрерывным потоком, что свидетельствует о широком и неподдельном интересе к работе этой структуры; б) полномочия Следственного комитета сейчас таковы, что многие заявленные темы – даже те, что «не по адресу», – вполне могут попасть в сферу его деятельности, наряду с делами, находящимися на острие общественного внимания.
Ирина, Минусинск:
– Насколько, по вашему мнению, эффективно работают следственные органы в районах края?
– Оценка не может быть однозначной уже потому, что мы работаем на территории всего региона, тем более такого огромного, как Красноярский край. Но если попытаться сформулировать ответ, то в целом мы оцениваем деятельность нашего Главного управления удовлетворительно. С одной стороны, мы демонстрируем устойчивую позитивную тенденцию в нынешнем году, но в то же время есть масса недоработок, проблем, над которыми нам всем вместе предстоит работать. Недавно, 12 июля, прошла итоговая коллегия, на которой были подведены итоги за прошедшие шесть месяцев нынешнего года. Поверьте, разговор получился предметный, конкретный и очень взыскательный. В текущем году наши следователи, прежде всего на местах, расследовали преступлений на 22 процента больше, чем в прошлом году. Считаю крайне позитивным моментом раскрытие преступлений прошлых лет: количество таковых увеличилось более чем вдвое. Есть серьезный рост выявляемых и расследуемых коррупционных преступлений – свыше чем на 200 процентов. Но в то же время, не вторгаясь в детали нашей процессуальной кухни, 
скажу, что большая часть коллегии была посвящена обсуждению проблем и недостатков. Здесь и не всегда удовлетворяющее нас качество процессуальных проверок, необоснованно длительные сроки расследования уголовных дел, нелепые ошибки и процессуальные нарушения, которые не всегда дают возможность оперативно направлять дела в суд. Но, я считаю, поскольку мы видим эти недостатки, нам проще их изживать.
– Показатели улучшились, потому что у вас стало больше сотрудников?
– Здесь несколько моментов. Первый фактор совершенно объективный – с 1 января нынешнего года у нас увеличилась подследственность, то есть нам прибавили определенный объем работы. Отрадно, что мы в нем не зарылись, а смогли его освоить и, что называется, выдавать на-гора. Во-вторых, в течение прошлого года мы приняли целый комплекс организационных и кадровых решений. Не буду этого скрывать – мы избавились от бездельников, которые многие годы просто ходили на работу, получали зарплату и при этом не могли объяснить, чем они в данный момент занимаются. К нам пришли новые сотрудники. Кроме того, мы поработали над совершенствованием структуры управления, взаимоотношений между различными подразделениями, по смещению акцентов на более важные участки работы. В совокупности эти обстоятельства и дали результат, о котором я говорил.
Андрей, Красноярск:
– Скажите, как можно устроиться к вам на работу, какие специальности востребованы, какие ограничения?
– Все требования обозначены в соответствующих нормативных документах, с ними легко ознакомиться, обратившись к нашему официальному сайту, на котором есть раздел, посвященный кадровой работе. Если в двух словах, то, во-первых, это наличие специального юридического образования, во-вторых, желание работать в следственных органах. Специальность востребована по сути одна – следователь. Как правило, мы отдаем предпочтение людям, хорошо зарекомендовавшим себя в своей профессиональной деятельности до прихода в Следственный комитет 
либо в ходе стажировок и практик, которые мы широко практикуем в наших отделах. После такой стажировки, как правило, проводим тщательную проверку кандидатов. Сами понимаете, что у них не должно быть судимостей, фактов, порочащих биографию, кроме того, должно быть подходящее состояние здоровья. Если кандидат успешно проходит все эти этапы, то его могут принять на работу в Следственный комитет.
– А если не следователем, а, скажем, программистом – это возможно?
– Такие сотрудники у нас есть, но это, если можно так выразиться, штучный товар. Подобных должностей – единицы. Но если хотите попробовать свои силы, пожалуйста, приходите. Например, моим помощникам по связям со средствами массовой информации это будет особенно интересно, к тому же одна такая вакансия есть. Приходите завтра в кадровую службу.
Дмитрий Алексеевич, Красноярск:
– В последние несколько лет в нашем городе происходят убийства женщин – я, например, слышал о трех таких фактах. Говорят даже, что появился какой-то местный Чикатило. Какая работа ведется по этим убийствам?
– Я знаю, о каких преступлениях вы говорите. Правда, судя по их количеству, думаю, никакого Чикатило у нас нет – не приведи господь, чтобы он появился, – хотя ваша обеспокоенность мне понятна. Пока могу сказать только то, что, к великому сожалению, не все удается раскрыть по горячим следам. Но, как я уже говорил, работа по преступлениям прошлых лет для нас в числе приоритетных направлений. Только за этот год мы раскрыли 22 умышленных убийства, совершенных в прежние годы. Самое раннее относится к 1996 году, есть убийство 2002 года. Что касается серии преступлений, о которой говорите вы, то для их расследования создана специальная группа. Пока сложно прогнозировать сроки и конкретные результаты, но будем надеяться, что эта работа не окажется бесплодной.
– Хотелось бы, чтобы все-таки эти убийства вы раскрыли.
– Мы в первую очередь в этом заинтересованы.
Алексей Васильев, Красноярск:
– Меня интересует дело министра промышленности и энергетики правительства Красноярского края Дениса Пашкова. Какие на данный момент результаты расследования? Может, дело уже подходит к суду и в конце концов удастся найти похищенные миллионы?
– Мы знаем, куда ушли те самые похищенные миллионы. Они – если в данной ситуации можно так выразиться – были распределены. Что касается состояния самого уголовного дела, я бы не хотел вызывать вокруг него излишнего журналистского ажиотажа. Расследование идет в нормальном русле. Могу сказать, что в среду, 11 июля, Пашкову было предъявлено обвинение. Считаю, что никаких изменений обвинение претерпевать больше не будет. Затем, в пятницу, Пашков был допрошен по инкриминируемому ему преступлению и предъявленному обвинению. Сейчас по делу проводятся необходимые мероприятия, которые позволят закончить расследование и принять законное решение. Мы считаем, что это может быть только направление дела в суд. Дениса Пашкова обвиняют в мошенничестве с использованием служебного положения.
– Какое наказание грозит по этой статье?
– До десяти лет лишения свободы. Хочу пояснить одну важную для меня вещь. Интерес к этому делу мне понятен, но меня немного беспокоит то, что, начиная говорить о подобных делах, мы часто попадаем в круговорот ненужных обсуждений. Буквально вчера прочел в газете, что будто бы один значимый человек допускает, что Денис Пашков может вернуться в кресло министра… И тут же – другой не менее значимый человек заявляет: если Пашков и вернется, то лишь для того, чтобы написать заявление об увольнении. И так далее. К моей работе подобные догадки не имеют практически никакого отношения. Задача Следственного комитета – четко расследовать дело, сформулировать обвинение, довести дело до суда, а еще лучше – до обвинительного приговора. Когда дело будет в суде, мы расскажем вам все, даже то, что нельзя. Думаю, это случится до конца нынешнего лета.
Анна, Красноярск:
– У нас очень много говорят о коррупции, возбуждаются уголовные дела, а о «посадках» почти не слышно. Коррупционеров вообще сажают или они отделываются штрафами? Или дела закрывают по-тихому?..
– В этом году мы передали в суд 283 уголовных дела по преступлениям коррупционной направленности. Это почти втрое больше, чем в 2011-м. Но дело не только в цифрах. Что касается, как вы говорите, «посадок», то это прерогатива суда. Более того, если вы внимательно следите за прессой, за информацией, которую мы публикуем на нашем сайте, в поле зрения правоохранительных органов попадаются не только сотрудники разного рода учреждений образования, доктора, которые выписывают липовые больничные листы, но и люди 
достаточно серьезного калибра. Буквально на прошлой неделе мы изменили меру пресечения главе Уярского района Саломатову, который подозревается в совершении нескольких преступлений коррупционного свойства. Сейчас он находится под стражей.
– Но, наверное, дело не только в судах. Ведь вы же наверняка отслеживаете судьбу своих «подопечных»…
– Естественно, отслеживаем каждое подобное дело. Более того, по наиболее значимым делам, получившим широкий общественный резонанс, стараемся давать на нашем сайте информацию о результатах судебного рассмотрения. Но, как вы понимаете, в силу разделения компетенций я не могу давать оценку приговорам суда. Могу делать это у себя на кухне или в кругу коллег, но, повторяю, вступивший в силу приговор приравнивается к закону, и его пересмотр возможен только в установленном порядке. Что касается нашей деятельности, то из почти трехсот направленных за полгода в суд коррупционных уголовных дел мы не прекратили ни одного.
– Следователям, ведущим такие дела, приходится сталкиваться с давлением, «телефонным правом»?
– Конечно, приходится. Но в таких ситуациях надо сразу занимать достаточно четкую позицию и доводить дела до конца, несмотря на звонки и прочие проявления интереса. Кроме того, доля коррупционных дел в общей массе расследований стала ощутимо больше.
– А можно назвать среднюю сумму взятки в крае?
– Она небольшая – порядка 10 тысяч рублей. Большая часть таких дел приходится на работников образования, здравоохранения. Сами понимаете, что выявлять такие преступления нетрудно. Но на примере последних уголовных дел можно увидеть, что мы не ограничиваемся подобными лицами и выявляем преступления в сфере местного самоуправления, госаппарата, правоохранительных органов, ЖКХ.
Марина, Красноярск:
– Какова средняя зарплата работников СК? Попросту – есть ли у следователей материальный стимул доводить до конца коррупционные дела?
– Если следователь мало зарабатывает, то имеются основания не расследовать? Я правильно вас понимаю?
– Да, правильно.
– Вопрос понятен. Скажу, что время от времени я подписываю справки для выезда наших сотрудников за границу. Что касается зарплат, то они у нас совершенно разные. Все зависит от стажа, льгот для конкретных категорий сотрудников. Следователь, приходящий в СК со студенческой скамьи, получает порядка 30 тысяч рублей. Дальше зарплата растет. Я считаю, что у нас она достаточно высокая. К тому же есть перспективы ее увеличения начиная с 2013 года.
– У меня еще вопрос. В прессе сообщают, что во многих регионах уже закончено расследование по громкому делу о закупке томографов по значительно завышенной цене. Как с этим обстоит у нас в крае?
– Мы расследуем два таких дела. По одному из них следствие приостановлено из-за необходимости розыска людей, которые, по нашему мнению, подлежат привлечению к уголовной ответственности, – сейчас эта работа ведется. Другое дело было направлено прокурору для утверждения обвинительного заключения и направления в суд. Но обвинение не утверждено и дело возвращено на дополнительное расследование. В соответствии с установленным порядком через центральный аппарат СК мы обжаловали решение прокуратуры, но пока судьба дела не разрешена. Мы настаиваем на том, что дело надлежит направлению в суд. Там речь идет о привлечении к уголовной ответственности одного из руководителей сферы здравоохранения края.
– Прокуратура сочла, что доказательств для обвинения недостаточно?
– Там довольно тонкая процессуальная материя. Тем не менее в надзорном органе сочли, что в суд это дело идти не должно. Нашу позицию я уже обозначил, и в центральном аппарате Следственного комитета ее поддерживают.
Наталья, Красноярск:
– Слышала, что в Красноярске часто пропадают таксисты. Раскрываются ли такие преступления?
– Боюсь предвосхитить некоторые события, но вторую неделю мы очень плотно работаем по одной группе людей. В настоящий момент они задержаны. Мы убеждены, что именно они причастны к исчезновению не одного таксиста в Красноярском крае. Работа в самом начале, но она имеет серьезную перспективу. Мы будем сообщать прессе о том, как продвигается это уголовное дело, о тех фактах, которые появятся в ходе 
расследования. Еще один факт. Совсем недавно в нашем отделе по Свердловскому району по факту безвестного исчезновения одного мужчины было оперативно возбуждено уголовное дело, благодаря чему преступление было раскрыто и в настоящее время расследуется. Установлено, что пропавший был на своем автомобиле, машину тут же объявили в розыск и задержали в течение суток. В автомобиле находился молодой человек, который – мы уверены – причастен к убийству пропавшего мужчины. Но самое главное – от него потянулась цепочка, которая, я надеюсь, позволит раскрыть другие преступления, связанные с исчезновением владельцев автотранспорта в нашем крае.
Анна, Красноярск:
– На какой стадии находится расследование уголовного дела Олега Леонтьева?
– На обычной стадии. По делу ведется работа, запланирован целый ряд следственных оперативных мероприятий. Проводятся они по совершенно нормальной системе.
– Но я слышала, что сменился уже третий следователь?
– Знаете, смена следователей не столько моя инициатива, сколько желание обвиняемой стороны. Сейчас Леонтьев находится под подпиской о невыезде.
Юрий Никитин:
– 26 июля в разных местах Красноярска были обнаружены сумки с частями расчлененного трупа. Что-то уже известно по этому делу?
– К моему великому сожалению, это одно из тех уголовных дел, которое находится у нас на постоянном контроле, но каких-то реальных перспектив по нему на сегодняшний день мы не видим. Работа по делу не прекращается, установлены довольно важные нюансы, но пока тех результатов, на которые мы рассчитывали, нет. Но, поверьте, это дело лежит у меня в папке нераскрытых дел на самом верху.
– Вообще, много ли совершается подобных преступлений?
– К счастью, не очень, но каждое из них на контроле. Многие удается раскрыть – например, убийство Ильяза Давлетмуратова. Это преступление выпало на майские праздники, люди работали день и ночь, удалось быстро провести все необходимые экспертизы, и преступление, вызвавшее огромный общественный резонанс, было раскрыто в течение 10 дней. Но такое бывает не всегда, по некоторым делам требуется длительная работа. Например, раскрытие убийства Мельникова в Железногорске заняло полтора года. Причем дело не лежало в архиве и не ждало появления «случайных» фактов – по этому делу только у себя я проводил совещания каждый месяц, а у других должностных лиц они проходили еженедельно. Велась огромная работа, связанная с детализацией телефонных переговоров, отсмотром материалов видеокамер и многим другим.
