Нынешний год объявлен в России Годом охраны окружающей среды. Казалось бы, в стране множество других проблем, требующих к себе повышенного внимания. Но те, кто возводит в приоритет пенсии и ЖКХ, наверное, не понимают, что если «воздухом нельзя дышать, воду нельзя пить, а пищу нельзя есть, то все остальное теряет смысл».
Сегодня 15 % территории России находится в неудовлетворительном экологическом состоянии, 40 % населения страны живет в городах, где зафиксировано превышение допустимых концентраций вредных веществ в воздухе. Среди этих городов – Красноярск, Норильск, Ачинск, Лесосибирск и Минусинск.
В Красноярском крае разработан закон «Об экологической безопасности и охране окружающей среды», написана и обсуждается долгосрочная концепция экологической политики. Сможет ли это изменить ситуацию к лучшему?
Об этом – разговор с председателем комитета по природным ресурсам и экологии, главным идеологом экологического законодательства, депутатом Законодательного собрания Красноярского края Александром СИМАНОВСКИМ.
Миссия, которая выполнима
– Александр Алексеевич, города Красноярского края год от года лидируют в рейтингах самых загрязненных территорий. Складывается ощущение, что экология не слишком интересует нашу власть…
– Системно мы начали заниматься проблемами экологии с 2008 года. Проводили круглые столы по всему краю, изучали ситуацию, накапливали информацию. Полагали, что таким путем сможем делать экологическую политику в крае. Результатом этой работы стали публичные слушания, где мы впервые подняли вопрос о том, какие законы в сфере экологии нам нужны, и поставили перед депутатами Законодательного собрания невыполнимую задачу – написать экологический кодекс.
– Почему невыполнимую?
– Потому что нет федерального экологического кодекса. За полтора года с нуля вместе с нашими учеными из СФУ мы написали проект кодекса. В прошлом году провели обсуждение и пришли к выводу, что принять его не можем, потому что он противоречит федеральному законодательству. Оказалось, у нас нет полномочий для того, чтобы улучшить экологическую ситуацию в Красноярском крае. Поэтому пошли другим путем – решили создавать законы конкретно для тех экологических проблем, которые необходимо решать у себя, и на основании тех полномочий, которые у нас есть. В итоге 20 марта в Законодательное собрание внесен проект закона «Об экологической безопасности и охране окружающей среды». Этот закон совмещает в себе как минимум десять законов края.
– Вы не предпринимали попытки изменить федеральное законодательство?
– Мы все время стучимся в эту дверь. Основная наша задача сегодня – это работа с Госдумой. В 2012 году добились включения краевого компонента в федеральную программу «Чистая вода». Постоянно напоминаем Федерации о том, что жизненно необходимы краю программы «Чистая Ангара» и «Чистый Енисей».
Наша инициатива – это «Положение об экологической экспертизе вредных предприятий». Работать над ним мы начали задолго до всяческих общественных инициатив. В ситуации с ферросплавным заводом изначально говорили, что у края нет полномочий для запрета строительства. Но разработали и приняли закон Красноярского края о том, что строительство такого объекта необходимо согласовывать на публичных слушаниях. А федеральное законодательство мнение жителей не учитывает. Поэтому пришлось добиваться от Госдумы закона, по которому любое вредное производство требует экологической экспертизы. В планах – подвигнуть Федерацию на создание экологического кодекса.
Сегодня, в том числе и по нашей инициативе, уже разрабатывается федеральная программа по обращению с твердыми отходами. В крае она действует на протяжении двух лет, но выделить на ее реализацию больше 150 млн рублей в год пока не можем.
– В чем суть этой программы?
– В том, что краю необходимы заводы по сортировке и переработке мусора. За счет бюджета мы их построить не можем, поэтому мы предусмотрели налоговые льготы для инвесторов, желающих заняться таким бизнесом. Край выделяет средства на технику, контейнеры, полигоны и уборку несанкционированных свалок. Кроме того, сейчас в Законодательное собрание внесен проект закона, согласно которому, если на территории будет работать мусоросортировочная линия или завод, отходы нужно будет в обязательном порядке везти туда, а не на полигон. Можно сколько угодно говорить об экологии и тратить какие угодно деньги, но если не будет соответствующего законодательства, не произойдет и реальных изменений.
– Как долгосрочная концепция экологической политики Красноярского края сможет изменить ситуацию к лучшему?
– Мы сможем улучшить экологическую обстановку, только если будем комплексно подходить к решению проблем. Если не будет стратегии, не будет и понимания, какие мероприятия нам необходимы и сколько денег на это нужно. А значит, так и будем дышать грязным воздухом и пить нечистую воду. 29 марта эта концепция будет обсуждаться на публичных слушаниях – надеемся, что она получит одобрение. Я считаю, сделана она очень качественно.
Для объективной оценки состояния окружающей среды края мы привлекали лучших ученых, экспертов. Кто-то возмущается – мол, на книжечку в 35 страниц потрачено два миллиона рублей. Но ведь к этим 35 страницам прилагаются еще пояснительные записки на 600 листах… Над концепцией трудились 50 человек: в ней прописаны конкретные мероприятия, определены суммы, обозначены показатели, которых нам нужно достичь. И все это с учетом социально-экономического развития Красноярского края, появления новых предприятий и воплощения масштабных инвестпроектов, которые не могут не повлиять на экологию региона. Для реализации этой концепции необходим минимум миллиард рублей в год. Сегодня мы тратим на охрану окружающей среды всего около 300 млн. И если продолжать в том же темпе, нам скоро нечего будет охранять.
Дышать легче не стало
– Почему, несмотря на такую передовую законодательную инициативу в сфере экологии, города Красноярского края остаются в лидерах самых загрязненных в России?
– Нельзя сказать, что мы заняты исключительно написанием законов. Мероприятия краевых программ по экологии реально снижают вредные выбросы в окружающую среду. Для тех, кто занимается улучшением экологической ситуации, предусмотрены налоговые льготы. И эта система работает.
Приведу пример по КрАЗу: за последние пять лет предприятие в два раза снизило выбросы в воздух. А дышать-то легче не стало. Потому что за это время в городе в три раза увеличилось количество автомобилей, выросли выбросы от ТЭЦ…
– Сегодня главный фактор загрязнения окружающей среды в Красноярском крае – это что?
– Четыре фактора: наши крупнейшие промышленные предприятия, угольные котельные, транспорт и… мусор.
– И тот факт, что в крае закрылось множество промышленных предприятий…
– …Значит, они не так существенно влияли на экологию края. Глобально влияют лишь крупнейшие металлургические предприятия. Мы обсуждаем возможность разработки газовых месторождений в Богучанском районе и ставим вопрос о начале газификации Сибири. Но должны понимать, наша угольная промышленность – это десятки тысяч рабочих мест и серьезные налоговые отчисления в бюджет.
– Получается, мы сегодня пожинаем плоды индустриализации советской и ранней постсоветской эпохи, когда об экологии в принципе никто не задумывался…
– Мы же все знаем, как Красноярск стал промышленным городом: во время Великой Отечественной войны сюда эвакуировали целый ряд предприятий. Затем на существующей базе появились другие производства. Это данность, но с ней нужно что-то делать. Сегодня мы ставим задачу – вынести все вредные производства за границы муниципалитетов.
– Это реально в принципе?
– Реально, но очень сложно. Для этого мы должны решить земельные вопросы, предусмотреть льготы для владельцев заводов – чтобы им было выгодно переместить свое производство за город. Это огромные затраты, и без участия федерального правительства решить их невозможно.
– В Европе и Азии зачастую посреди города можно встретить маленький мусороперерабатывающий или цементный заводик, бумажный комбинат. На территории, условно говоря, кипарисовые рощи – и никто не возмущается соседством. Значит, существуют технологии, способные сделать вредные производства безопасными для экологии. У нас хоть где-то они применяются?
– Сегодня КрАЗ, один из крупнейших загрязнителей воздуха Красноярского края, запускает экспериментальный корпус для промышленных испытаний технологии производства алюминия на базе инертных анодов. Эта технология позволит в разы сократить объем выбросов вредных веществ. И если это получится, мы все сразу почувствуем – просто выйдя утром на собственный балкон.
В Богучанском районе хотели построить целлюлозно-бумажный комбинат по немецкой технологии, которая не наносит вреда окружающей среде. Отправили представителей общественности в Германию, чтобы те лично убедились в безопасности предлагаемой инвесторами технологии. И люди дали добро на постройку комбината. Другое дело, что проект в целом не прошел госэкспертизу. Но эти немецкие технологии можно ведь применить и на Красноярском ЦБК…
– Ферросплавный завод тоже может быть безопасным?
– Я не поддерживаю истерии, которая создается вокруг этого завода. По проекту, он будет выбрасывать в воздух 8 тонн загрязняющих веществ. Для сравнения: КрАЗ уже сегодня выдает 66 тонн. Но если алюминщики внедрят вышеобозначенную технологию и в разы снизят выбросы, сложением этих тонн заниматься не придется.
Я с самого начала призывал общественность к разговору. Давайте сначала посмотрим, что предлагают инвесторы. И если то, что они говорят, правда, то строительство выгодно краю: тысячи рабочих мест, налоговые отчисления. Нужно понимать, что стоять на пути новых производств означает одно – безработицу. А современные технологии способны сделать любое производство практически безопасным. И позиция Законодательного собрания, министерства природных ресурсов и лесного комплекса в этом вопросе однозначна – любое предприятие должно строиться только с использованием современных технологий, минимизирующих воздействие на окружающую среду. Другое дело, что необходимо контролировать исполнение обязательств собственника. Для этого, в том числе, и принимаем специальный краевой закон «Об экологической безопасности». Он будет касаться всех проблем экологии: и охраны окружающей среды, и экологического образования, и строительства вредных производств. Мы предполагаем создать общественный экологический контроль, который будет отслеживать ситуацию в крае.
– И общественный контроль сможет влиять на принятие решений о строительстве новых заводов?
– Строительство новых производств, изменения в технологии – эти вопросы будут обсуждаться на общественных экологических советах, возглавить которые должны руководители представительных органов муниципальных образований. Что в абсолюте лучше для территории: новые рабочие места или чистая природа, – должны решить на совете сами жители, депутаты ЗС, депутат от этой территории в Госдуме. Инвесторам непросто будет преодолеть такой барьер. Зато коллегиальность должна исключить политические игры в принятии столь серьезных решений.
– Помимо общественного мнения существует еще один мощный способ воздействия на предприятия – штрафы. Это работает? Или предприятию проще заплатить, чем привести в соответствие с требованиями свою технологию?
– Размер штрафов за экологические нарушения достигает нескольких сотен тысяч рублей или даже миллионов. Но основная часть этих средств уходит в федеральный бюджет. Мы просим Федерацию: если нет возможности финансово помочь реализации наших экопрограмм, дайте полномочия – на основании своих законов мы будем налагать штрафы и направлять их на свои экологические мероприятия.
А сейчас муниципалитетам и надзорным органам просто неинтересно ловить нарушителей. Какой смысл? Проще сработать для галочки. К примеру, есть у нас программа по обращению с твердыми отходами, планируем ее реализацию в деревнях Абанского района в 2014 году. Так пусть надзорные органы приходят туда с проверкой в 2015 году. А они приходят сейчас и требуют, чтобы главы поселений убрали свалки. При этом только проектно-сметная документация на создание полигона для захоронения ТБО стоит как три бюджета одного поселения.
Поэтому-то мы и ведем разговор о единой политике в области экологии. Все действия властей должны подчиняться одной логике, одной цели. Эту идею мы озвучиваем и на уровне Федерации, добиваясь принятия экологического кодекса.
Радиационная истерия
– Александр Алексеевич, в редакцию нашей газеты регулярно приходят письма с требованием прекратить захоронение ядерных отходов на территории края и вывезти все, что уже захоронено. Существуют ли основания для подобных требований? Есть ли радиационная угроза на территории края?
– Нет. И то, что сейчас эта тема поднимается, – не более чем политический ход. Предмета для обсуждения нет. Хранилище уже построили, и оно уже работает. Честно скажу – такие хранилища намного безопаснее, чем гидротехнические сооружения. Мы побывали на аналогичном объекте во Франции. И наше, железногорское, хранилище ничем ему не уступает. Ядерная физика в России развивается на порядок быстрее, чем в остальных цивилизованных странах, по крайней мере быстрее, чем в Японии. Технология сухих хранилищ ОЯТ в принципе не позволит создать ситуацию Фукусимы в Красноярском крае.
Более того, сегодня стоит вопрос о создании долгосрочных хранилищ ядерных отходов. Процедура создания такого хранилища сложная – сначала определяется место для строительства экспериментальной лаборатории, затем на протяжении длительного времени там проводятся испытания, и потом уже выносится решение – а можно ли создавать в этих условиях такое хранилище. В Росатоме считают железногорские скалы одним из самых безопасных мест для захоронения ядерных отходов, поэтому предложили построить там экспериментальную лабораторию. В Железногорске уже проходили общественные слушания по этому поводу. До 2014 года будет создана проектно-сметная документация, до 2020 года будет работать лаборатория. А будет или нет долгосрочное хранилище в Железногорске – мы пока не знаем. И я считаю, что это не та тема, вокруг которой сейчас нужно нагнетать обстановку.
Начинать нужно с себя
– Экологией вы начали заниматься по велению сердца или так вышло?
– Абсолютно случайно. Я юрист по образованию. В 2007 году выиграл выборы от Богучанского округа, за меня тогда проголосовали 70 процентов жителей. И когда стали распределяться по комитетам, мне предложили стать заместителем председателя комитета по природным ресурсам и экологии. Затем Виктор Зубарев ушел, и я занял место председателя. И возникло понимание, что вопросами экологии нужно заниматься системно. Я не эколог, я юрист, но я твердо убежден, что главные полномочия депутата – принимать законы и законодательно регулировать те или иные отрасли.
– То есть если все грамотно выстроить юридически, то положительный результат гарантирован?
– Беззаконие никогда не приведет к решению проблем. Пока мы не написали закон о переселении из зон затопления, мы не могли даже приступить к переселению. Так же и здесь. Мой опыт работы следователем и адвокатом говорит, что нужно сначала понять, что делать, а потом уже делать. Это и есть системный подход.
– С точки зрения экологии где безопаснее жить в Красноярске? Где живете вы?
– Я родился и вырос в Кировском районе, живу в Центральном. Считается, что самое лучшее место для жизни в Красноярске – это Академгородок с его березовой рощей. А там самый большой уровень бензопирена, и сейчас мы разбираемся из-за чего.
Чтобы мы жили лучше, в Красноярске нужно сократить количество транспорта. Мы это понимаем. Приезжаем в деревню, а там свалка вдоль центральной улицы. И ведь намусорили-то не депутаты Заксобрания, а жители этой деревни. А ликвидировать свалку просят нас. Так вы не мусорьте!
– Это уже вопрос экологического воспитания…
– Да. И поэтому экологическому образованию в законе мы уделили большое внимание. Мы должны выделять деньги на специальные учебники и пособия, формировать у ребенка бережное отношение к окружающей среде начиная с детского сада. Это часть комплексного подхода к решению проблемы.
Было много споров о том, как назвать закон. В итоге остановились на названии «Об экологической безопасности и охране окружающей среды». На Красноярском экономическом форуме мы говорили с федеральными экспертами о том, что экология сейчас воспринимается только как воздействие человека на окружающую среду, но на самом деле в первую очередь это воздействие индустриальной среды на человека. А значит – совсем другой подход к решению проблем.
Леса без птиц и земли без воды
Из концепции экологической политики Красноярского края
* Красноярский край занимает первое место среди субъектов РФ по общей массе выбросов загрязняющих веществ от стационарных источников. Города Красноярск, Норильск, Ачинск, Лесосибирск, Минусинск входят в приоритетный список городов РФ с наибольшим уровнем загрязнения атмосферного воздуха.
* Поверхностные воды с точки зрения качества оцениваются как «загрязненные-грязные». Около 400 тыс. человек пьют воду с ненормативным содержанием вредных веществ. Протяженность рек, нуждающихся в расчистке, составляет 168,9 км.
* По количеству образования отходов край входит в десятку субъектов РФ – крупнейших производителей отходов. Количество полигонов ТБО недостаточно, почти треть их не отвечает действующим требованиям. Ежегодно фиксируются более 300 новых мест несанкционированного размещения отходов. Не развита система сбора и транспортировки ТБО, практически полностью отсутствуют предприятия по их сортировке и переработке.
* Наблюдается повсеместное ухудшение качественного состояния земель сельскохозяйственного назначения. Происходит загрязнение земель химическими и другими веществами. Значительные площади земель выбывают из оборота в результате разработки полезных ископаемых, проведения геологоразведочных, строительных и других работ.
* Загрязнена техногенными радионуклидами пойма реки Енисей, собрано большое количество жидких радиоактивных отходов и отработавшего ядерного топлива в результате прошлой деятельности ФГУП «ГХК». В крае большое количество природных радиоактивных аномалий и радоноопасных районов.
* Ежегодно на территории региона фиксируется от 500 до 1 600 пожаров, лесная площадь, пройденная пожарами, составляет в среднем 76 тыс. га в год. Обеспеченность жителей городов зелеными насаждениями ниже нормативных требований.
* Перечень редких растений и грибов состоит из 498 видов (15 % изученного видового состава), к вероятно исчезнувшим и находящимся под угрозой исчезновения относится 58 видов. Перечень редких и находящихся под угрозой исчезновения видов животных состоит из 141 вида (30 % от общего числа видов фауны края), из них 7 вероятно исчезнувших и находящихся под угрозой исчезновения.
