Когда конфликтная ситуация переходит в стадию «стенка на стенку», лучшую из возможных позиций занимают так называемые миротворцы.
Вообще, такая позиция есть всегда и везде, включая, видимо, и «адское пекло». Например, известно, что грамотнее всех играет в футбол тот, кто сидит на заборе. При демократии наивыгоднейший вариант – принадлежать к какому-нибудь меньшинству: в случае чего всегда можно потребовать преференций, сославшись на то, что ты маленький (а еще лучше – обиженный), а во всех остальных случаях говорить, что ты такой же, как все. При диктатуре очень хорошо быть мелким клерком районного уровня, каким-нибудь «замзама» – не высоко и не низко. Ну а на войне лучше всего быть миротворцем – не из тех, конечно, которые с автоматами наводят мир, а миротворцем-наблюдателем, комментатором. К прозападным журналистам и прочим просветителям народа это относится в первую очередь.
Еще в 90-е годы среди многочисленных тараканов, запущенных в наш коллективный мозг, оказался один по имени «объективность прессы». Изначально был он понятным и правильным: при освещении конфликта нужно четко и правдиво показать факты и объяснить аргументы всех противоборствующих сторон, но при этом не становиться ни на чью сторону, поскольку читатель (зритель, слушатель) должен сам определиться с выбором. У нас этот таракан прожил совсем недолго – и даже не потому, что в обществе начались идеологические, а потом и вовсе информационные войны. Этот таракан вообще нигде долго не живет, потому что любому человеку свойственно делать выбор между добром и злом. Так что нет этого «объективного» насекомого в живых – но память о нем время от времени просыпается, что видно по вроде бы страстным репликам типа «погибли люди, наши люди, потому что я не делаю различий между тем, кто участвовал с обеих сторон…» и т. д. Или так: «Мне одинаково противны нацистские выкрики одних и злобные имперские выпады других. Я хочу разобраться в сути происходящего…» Красивее всех в данной ситуации выглядит, разумеется, сам автор, поскольку принимает позу надмирного божества, уставшего от созерцания грязной кровавой людской суеты. Может быть, поза и в самом деле подходящая, если речь идет о чем-то вроде тяжбы Ивана Ивановича с Иваном Никифоровичем, где насильника и жертвы в принципе не предполагается и вообще симпатичных персонажей нет. Но если предполагается – более того, жертва и насильник представлены настолько четко, что вменяемый человек способен ошибиться только в состоянии болезни глаз или жуткого похмелья, – тогда такая «надмирная» поза означает ложь. Причем самый худший из всех вариантов лжи. Люди доброй воли уже почти полгода возмущаются той несгибаемой последовательностью, с которой западная, «хунтовская», и российская либеральная пресса меняют местами белое и черное, лгут очень изобретательно и откровенно. Но ведь это не журналисты – они солдаты, только не обычной «горячей» войны, а информационной, суть которой в том, чтобы использовать ложь для укрепления духа в своем тылу и его дестабилизации во вражеском. Они, конечно, свиньи, но работают в строго определенном направлении, девственниц в публичном доме из себя не корчат, жертв искусно показывают насильниками, насильников – жертвами. Они понимают, что многие их ненавидят, при случае могут двинуть по телесам (как это было в Харькове, Донецке, Одессе, где население пинками выгоняло киевских телевизионщиков, или в одной юго-восточной деревне, жители которой длительно и основательно обкладывали матом заблудившуюся съемочную группу CNN), и наверняка по-человечески понимают, что выдают брехню, оправдываясь тем, что она во благо их страны. Они высокопрофессиональные лгуны по роду занятий и солдаты по сути – только вражеские.
А «миротворцы» и любители «объективности» – обыкновенные предатели. Потенциальные и всегда готовые. Повторяю, есть моменты, когда позиция «я ни за кого, я за правду» – худший вариант лжи, поскольку оказывает одинаковую честь насильнику и жертве и вообще стирает всякую границу между правдой и неправдой. Наконец, по-человечески предатель всегда отвратительнее врага – последнего (бывают случаи) можно понять.
