Прежде надо отметить, что единый стандарт изучения отечественной истории в школах начал действовать в 2016/17 учебном году. Были одобрены три линейки новых учебников. А сама идея создания единой концепции преподавания истории, лишенной двойных толкований и вообще всего либертианского кошмара в духе «пусть дети сами разберутся», была высказана еще в феврале 2013 года президентом России.
Владимир Путин сформулировал задачу так:
Речь не идет о попытках ввести какое-то единообразие в мышление и в оценки. Учебники истории должны быть рассчитаны на разные возрасты, но построены в рамках единой концепции, в рамках логики непрерывной российской истории, взаимосвязи всех ее этапов, уважения ко всем страницам нашего прошлого.
Так что правильные учебники у нас есть – так же как и их противники, в том числе в высочайших академических кругах, среди чиновников от образования и самих учителей.
Но проблема залегает куда глубже, чем кажется.
В СССР концепция истории была такой единой и строгой, что отклонение от нее приравнивалось к «идеологической диверсии». И настолько патриотичной, что некоторые факты нашего прошлого – вроде Большого террора, голода начала 30-х годов, Новочеркасского расстрела и пр. – вовсе замалчивались либо подавались в гомеопатических дозах – как в 90-е Сталинградская битва.
Десятки миллионов людей десятилетиями воспитывались на этом патриотичнейшем продукте, что, однако, не спасло страну от распада – как территориального, так и духовного. Практически те же «передовые умы», которые усердно работали на советскую единую концепцию, начали ее пересматривать, переоценивать, переписывать – вот и наплодили такого, что каша в юных головах еще не худший вариант. Есть ведь и целенаправленно воспитанная ненависть к Родине.
А что касается телевидения, радио, газет, литературы и прочих искусств, то они буквально сочились патриотизмом – но опять же страну не спасли. Конечно, это совсем не означает, что ни образование, ни пропаганда ничего не решают, – наоборот, решают очень многое. Но есть куда более действенный инструмент воспитания, в том числе патриотического. Греки называли его «мимесис», буквально – подражание. Художник подражает действительности, маленький – взрослому, и все подражают идеалу – любви к родине в данном случае. Любви как поступку, целой цепи поступков, а не красивых слов. Великолепно эту истину воспроизводит старый армейский афоризм: хороший командир говорит «делай как я», плохой – «делай, как я сказал». Неудивительно, что самые истинные, крепкие патриоты выходили из тех, перед кем в ранние годы был живой пример отцов, дедов, соседей, учителей, прошедших войну, знавших цену куску хлеба, честному слову, труду не за страх, а за совесть, самой жизни и того, о ком надо раньше думать – о Родине или о себе. Энергией этих людей страна оживала, отстраивалась, достигала невиданных вершин.
Вопрос живого подражания куда более важен, чем пропаганда. Хотя бы потому, что мимесис работает при любых исторических обстоятельствах – подражать ведь можно и людям, крайне далеким от патриотических чувств. И вопрос этот адресован вовсе не ветеранам – они-то как раз делают что могут, иногда на пределе сил, – а всем пребывающим в расцвете. Хочешь воспитать патриота – прежде спроси себя: сам-то ты патриот? Не на словах, на рабочем месте, в семье? Если ты рукоплещешь победам русского оружия, майку носишь «Это вам за пацанов!», а сам сына от армии отмазываешь, потому что «жизнь такая», то, может, тебе лучше помолчать и переодеться? Так хоть вреда поменьше будет.
