Великий русский физик, нобелевский лауреат, коммунист по убеждениям и партийной принадлежности, Жорес Иванович Алферов сказал однажды, что всемирная заслуга Октября – это восьмичасовой рабочий день, отпуска, профсоюзы и прочие социальные гарантии в странах большого капитала.
На самом деле Алферов всего лишь пересказал слова американского капиталиста Ника Холиньяка: «Я приехал в США мальчишкой и в 12 лет пошел работать на шахту. Мы жили в бараке. Мы получали гроши. Нас беспощадно эксплуатировали. Но потом русские рабочие совершили Октябрьскую революцию. Наши буржуи испугались, что мы сделаем то же самое, и изменили свою социальную политику. Американские рабочие живут хорошо благодаря Великой Октябрьской социалистической революции».
То есть буржуазия пошла на уступки из элементарного и наглядного страха физического уничтожения…
Октябрьская революция, как, впрочем, и другие события подобного рода и масштаба, имеет множество перепутавшихся корней – исторических, политических, экономических, религиозных, мистических, поэтических и пр. – но один корень абсолютно ясен: это восстание против жадности.
Жадность лежала в основе ранних промышленных революций. Триста лет назад работорговцы Ливерпуля – главной мировой биржи «черного дерева», — посещая мануфактуры Лондона и других городов, приходили в изумление, видя детей, которые стояли у станков по 16-18 часов в сутки, получая за это поденную плату, равную стоимости ломтя хлеба и одного куриного яйца.
Однако такой режим дня имел свою четкую бухгалтерию и философию – потому и работорговцы, вытерев слезки, уходили по своим делам, зная, что «так надо».
Россия в начале прошлого века выбилась в мировые лидеры промышленного роста, оборотной стороной которого были такой же безразмерный рабочий день, штрафы за каждый не вовремя вздох и – всероссийская стачка 1905 года, Ленский расстрел, Кровавое воскресенье, бунты шахтеров и металлургов Донбасса… Большевики, конечно, баламутили – но если бы не было для того оснований, ничего бы у них не получилось. И у такого режима дня тоже были и бухгалтерия, и философия – капитал сам все выровняет, нужно только его накопить…
История, как принято считать, учит тому, что ничему не учит – но это не совсем так. Можно десятилетиями черпать рабсилу из народной гущи, не стесняясь отбраковывать тех, кто «не вписался в рынок», обманывать работающих, а недовольных давить войсками.
Я слышу всё с моей вершины:
Он медным голосом зовет
Согнуть измученные спины
Внизу собравшийся народ.
Они войдут и разбредутся,
Навалят на спины кули.
И в жолтых окнах засмеются,
Что этих нищих провели.
Но мириады человеческих обид, болей, мечтаний, загубленных рабским распорядком, загнанных и закупоренных в сосуде, пусть даже сверхпрочном, рано или поздно его разорвут. Потому что, в конце концов ,тысячи поймут вещь простую, как яйцо – все их страдания только ради того, чтобы десятки жили во дворцах с желтыми – от золота портьер – окнами, и ездили на машинах с никелированными радиаторами. Нет никакой философии, политэкономии, бухгалтерии – есть жадность, только жадность, требующая считать себя основой цивилизации. И тогда шарахнет так, что мало никому не покажется – включая, увы, и самих освободившихся.
Октябрь стал всемирным уроком для алчных, которые, увидев, что бывает, начали понемногу превращать наемного рабочего скота в некое подобие компаньона – стало даже лучше получаться, чем раньше. Но жадность никто не отменял, рецидивы учащаются…
