— Моему отцу было всего семь лет, когда он остался круглым сиротой, воспитывала то старенькая двоюродная бабушка, то старший брат, но фактически он был беспризорником. Уже в 15 лет его направили в школу фабрично-заводского ученичества (ФЗУ) при Ирша-Бородинском угольном разрезе. Показали, как работает отбойный молоток – и вперед, в шахту, выполнять норму выработки по добыче угля.
Часто работали почти по колено в воде. И если не выполнялась норма выработки, то мастер обучения частенько, по настроению, мог дать по зубам или в ухо. Вскоре началась война. В конце декабря 1941 года весь контингент обучающихся построили во дворе школы ФЗУ и зачитали директиву правительства: «Граждане, Родина в опасности! Кто хочет ей добровольно помочь и защитить ее в трудное время – выйти из строя!»
Так с февраля 1942-го началась служба на фронтах Великой Отечественной войны. Служил он в разведке корректировщиком артиллерии на Волховском фронте.
Мне запомнился один небольшой эпизод, рассказанный отцом, из этого сурового периода его жизни.
В ту зиму 1942 года стояли очень сильные морозы. А подразделение находилось в болотах Калининской области. В окопах было сыро и даже иногда скапливалась вода. Им привезли теплую одежду и обувь. Были там и полушубки, и валенки. Отец как сибиряк сразу взял их себе. А его более старший и опытный товарищ по службе, уроженец тех мест, выхватил у него полушубок и валенки и бросил их в общую кучу, сказав:
– Бери лучше новую шинель и хорошие кирзовые сапоги!
Отец в тот момент ничего не понял и даже обиделся на товарища, но в силу своего деревенского воспитания промолчал и подчинился. А потом был всю жизнь благодарен, так как многие солдаты, взявшие себе полушубки и валенки, получили сильные простудные заболевания и тяжелые обморожения: такая одежда хороша для сухого резко континентального климата, а в тех условиях они быстро напитывались влагой, а просушить их было негде и некогда. Зато шинель, портянки и сапоги быстро просушивались даже на небольшом костерке!
Потом отец участвовал во многих сражениях, включая Орловско-Курскую битву, освобождение Варшавы и взятие Берлина. Он был неоднократно ранен, контужен и даже горел в танке.
Его танк подбили так, что у него оторвало башню и сдетонировал боезапас — хорошо, что оставалось немного. Погиб весь экипаж, кроме моего отца. Дело в том, что в этот период службы он был заряжающим и находился в самом низу танка. Это и спасло ему жизнь. Но он был тяжело ранен, обгорел и еще контужен. Спас товарищ из пехотного подразделения, сопровождающего танки. Он его вытащил из горящего разбитого танка и передал в медсанбат. Отец его очень любил, дорожил его дружбой. После войны часто ему писал, и все мечтал съездить в гости, но так и не собрался, поскольку жил товарищ далеко — в Орловской области.
Война для отца закончилась в Берлине, но он был оставлен в Германии и из действующей армии был уволен лишь в 1948 году.
Вернувшись домой, он еще очень плохо говорил. После тяжелой контузии отец сильно заикался и частично потерял слух. Потом его речь почти восстановилась, но небольшая глухота так и осталась. Как и следы от сильных ожогов и несколько больших рубцов от осколочных и пулевых ранений.
Один осколок (в области поясницы) у него сам вышел уже после войны. А несколько мелких осколков в голове – я сам видел рентгеновские снимки – он проносил всю оставшуюся жизнь, до самой смерти, и унес с собой в могилу.
