Годовщина спецоперации, сопровождаемая чредой событий большей или меньшей важности, привлекает внимание главным образом из-за простого человеческого пристрастия к круглым датам. Сама же дата почти ничего не говорит о том, в какой точке находится весь процесс глобального противостояния, частью которого является СВО. Процесс этот – огромный, многоплановый и, как предрекал в самом начале глава Российского государства, — длительный.
Конечно, многие задаются вопросом насколько именно он длительный, даже понимая, что конкретного ответа нет. Людям свойственно тосковать по миру и стабильности. Но прежде чем они водворятся вновь, предстоит пройти через чреду кордонов и застав – военных, экономических, политических, мировоззренческих – и даже мистических, но вполне реальных, таких как судьба, попущение Божье… Если пройдем, то займем в новом мире свое особое место, а мы его займем – такова наша вера.
Еще на прошлогоднем Валдайском форуме президент России открытым текстом обозначил наступление эпохи перемен: «Мы стоим на историческом рубеже, впереди, наверное, самое опасное, непредсказуемое и вместе с тем важное десятилетие со времен окончания Второй мировой войны». Жить в такую эпоху, согласно китайской поговорке, неуютно, но – надо, и даже с большей энергией, поскольку в ней залог будущего.
Мы не знаем, какую часть наступившей эпохи занимает военная спецоперация, которая сама по себе только один из инструментов перемен. При всей его чрезвычайной важности, не все к нему сводится.
Новая война
Известный афоризм Черчилля «Генералы всегда готовятся к прошедшей войне» не стоит воспринимать как намек на генеральскую косность. В широком смысле к «прошедшей войне» готовятся все, хотя бы потому, что новая всегда непредсказуема. Именно об этом говорят и пишут сейчас политики, публицисты и особенно военные. Опыт играет огромную роль, но победа зависит от способности встречать незнакомые вызовы, отказываясь от того, что казалось незыблемым.
Помимо очевидных достижений первого года СВО, таких, например, как вхождение в состав России четырех новых регионов (освобождение которых еще не доведено до конца), есть очевидный и сложный итог. Спецоперация разрушила ожидания годичной давности – как мрачные, так и благостные; чужие, в том числе вражеские, и собственные, народного и элитного происхождения. В разрозненном виде эти очевидности проговаривают чуть ли не каждый день, но, тем не менее, их стоит повторять, хотя бы потому, что всегда полезно вспоминать о том, каким ты был, о чем говорил и думал «до того» и после. Вот краткий список этих очевидностей.
Первая
Вопреки вражеским ожиданиям и собственным страхам «санкции из ада» не разорвали российскую экономику – как выяснилось, она представляет собой не совсем то, что о ней принято было думать на Западе. Вместо этого проблемы посыпались на тех, кто санкции наслал. Ярче всего 2022 год продемонстрировал полную экономическую и политическую несуверенность ЕС и прежде всего Германии. Однако не сбылись и надежды отечественных шапкозакидателей на то, что коллективный враг без нашего газа замерзнет и заскулит, – хороший урок для уповающих на «генерала Мороза» и прочие «небесные» обстоятельства, которые будто бы могут что-то изменить сами, без нашего прямого участия.
Вторая
Спецоперация опровергла одно из давних либеральных верований, что Россия страна огромная размерами, но экономически меньше Португалии — вспомним хотя бы почти совсем исчезнувшую с языков коронную фразу: «Ну, куда мы дергаемся со своими двумя процентами мирового ВВП». Вдруг выяснилось, что «два процента» – цифра лукавая. А у нас, вопреки тем же верованиям, есть все, что нужно для жизни, – хотя бы согласно учению Адама Смита в пушкинском изложении: «… И был глубокой эконом, То есть умел судить о том, Как государство богатеет, И чем живет, и почему Не нужно золота ему, Когда простой продукт имеет».
В эпоху заката доллара, обладание «простым продуктом», пусть даже в виде полезных ископаемых и пахотных земель, становится обстоятельством куда более важным, чем запасы мировой валюты. Которые к тому же могут элементарно украсть, что и случилось с хранившимися за границей резервами ЦБ и счетами крупных российских предпринимателей.
Третья
Спецоперация показала, что в России есть работоспособная власть. Она, разумеется, небезгрешна, но, во всяком случае, состоит не из сплошных воров и дураков, которых неустанно и безальтернативно изображали постсоветское кино и эстрада. Российские управленцы справились с вызовами первого года СВО. Но все же стоить помнить, что это только начальные волны вызовов, за которыми последуют другие, возможно, более высокие…
Четвертая
Спецоперация избавила от одного из главных патриотических страхов (он же — вражеская надежда), что граждане разбегутся при первой опасности, устроят бунт или слишком быстро устанут от нарушения стабильности, ибо десятилетиями воспитывались в идеалах общества потребления. Как выяснилось, общество это у нас строили, да не достроили. Кто-то и в самом деле убежал, но, что особенно важно, не встретил понимания у большинства оставшихся. Так же как, по словам Владимира Путина из послания к Федеральному собранию, никто из простых граждан не пожалел тех, кто потерял собственность за рубежом.
При всей сложности вопроса, индивидуальности мотивов выбора и вообще каждой судьбы все же можно говорить о том, что в обществе произошло разделение людей, которые и в мирные времена особых симпатий друг к другу не испытывали, но жили бок о бок – а это один из источников внутреннего напряжения.
Пятая
Спецоперация разрушила опасный миф о молниеносной победе на поле боя. Неловко вспоминать, но до начала СВО излюбленной темой политических ток-шоу на телевидении было обсуждение вопроса, сколько украинская армия сможет продержаться против российской – дней пять или чуть больше. Тех, кто оперировал месяцами или кварталами, изгоняли из студий, как трусов и паникеров. И, кстати, западные СМИ мифу активно подыгрывали, поскольку он, повторю, — опасный.
Дело абсолютно не в том, что Российская Армия оказалась слабее, чем о ней думали, – с учетом характера вооружений и самое главное — бесценного боевого опыта, ежедневно пополняющегося, она вполне может считаться сильнейшей в мире. Но война — это, во-первых, не спорт, где важно, кто какое место занимает на пьедестале, а во-вторых, любая армия совершенствуется именно во время реальных боевых действий. Только на поле боя становится ясно, в чем ты был прав, в чем – а это еще важнее – ошибался, что надо развить, от чего отказаться. Причем делать это быстро и решительно, ибо цена вопроса высока. Не изменяющийся — погибает. Уверенный в слабости врага – погибает непременно. Именно об этом сейчас говорят военные эксперты и сами участники СВО.
Шестая
Спецоперация избавила от гуманитарной иллюзии под названием «братский народ Украины», которая оказывала прямое влияние на сам ход боевых действий. В начале громогласно объявлялось, что мы не наносим ударов по казармам, понимаем разницу между бойцами нацбатов и простыми вээсушниками, а пленных отпускали, щедро накормив и взяв расписку, что они больше так не будут… Вскоре гуманизм этот был развеян сценами пыток наших пленных и вообще всем характером дальнейшего поведения противника.
Титульное население Украины, безусловно, остается для нас братским народом – в том смысле, в каком были братьями Каин и Авель, Исав и Иаков, одиннадцать сыновей Иакова, продавших в рабство двенадцатого, самого младшего, Иосифа Прекрасного, – общая кровь, вместе росли, в одни игрушки играли… Это братство по происхождению, истории, судьбе, но не по взглядам и ценностям.
Земли, которые стали незалежной Украиной, подвергались постоянному разделению, но разделяли их не территориально, как Польшу, – насильственно разделяли сам народ. Процессом управляли Ватикан, Речь Посполитая, Австро-Венгрия, наконец, нынешний коллективный Запад. Разделение велось только в одном направлении – по отношению к России и Православию. Спецоперация, ставшая военным ответом на очередную «антироссию», поделила населения на две несходные части – условные «Донбасс» и «не-Донбасс». Первый – наш, даже больше чем наш, братский во всех смыслах. Второй – оторван, безвозвратно, по всей видимости. Исключения принципиального значения не имеют. Президент сказал в послании, что украинский народ для киевского режима – чужой, и это так. Но «не-Донбасс» воюет упорно, защищая в том числе чужого, крепко держится на силе ненависти к нам, на глубине и массовости ментального уродства. Мы не бомбим жилые дома, гуманно обращаемся с пленными, но в отношении вооруженного противника избрана единственно реалистическая тактика – перемалывание живой силы и техники. Скорость продвижения важна, но вторична. Живую силу кидают в прорву, но она и сама туда идет и бьется, отчего уже в конце лета в наших СМИ сошли на нет прогнозы и гадания о «психологическом переломе» у противника, который вроде как должен был наступить. Он не наступит, и это очевидно.
И еще один факт. В течение 2022 года из украинских библиотек изъято и отправлено в утиль более 20 миллионов книг, о чем сообщил недавно один из тамошних телеканалов. Дело не в самом количестве – если считать «по наименованиям», то уничтожено практически все написанное на русском, либо на украинском и изданное при СССР. При этом не упоминается о судьбе научной и технической литературы, которая почти вся на русском, а на мове сущий мизер. Да она и не нужна, литература эта. «Не-Донбасс» вообще создан не для жизни, он – для смерти. Как собственной, так и вожделенной нашей.
Седьмая
Спецоперация внушила российскому народу отвращение к Западу. Это – не советская казенная ненависть с фигой в кармане. Она – честная, искренняя. Поэтому можно быть уверенным, что ментальный Смердяков, время от времени поганивший нашу жизнь, притихнет надолго. А лучше — навсегда. Хотя бы потому, что Запад – и, возможно, это еще одна очевидность – не остановит выполнение задач СВО. Он воюет с нами пока что наименее ценным человеческим материалом, к коему относится украинский «не-Донбасс», а есть ведь еще поляки, румыны и прочие, не дотягивающие до нордического стандарта. Во всяком случае он рассчитывает на то, что в деле нашего уничтожения «истинным арийцам» (он же золотой романо-германский миллиард) оружия в собственные руки брать не придется. Поэтому у нас только один путь – быть сегодня сильнее, чем вчера, завтра сильнее, чем сегодня. Быть сильными во всех отношениях.
