День России – это день, объединяющей на огромном пространстве множество народов, территорий и культур. Сегодня его отмечают все, кто вкладывает собственный труд, творчество и силы в процветание и могущество нашего государства. И потому у Дня России есть не только общенародное, но и личное измерение. И все повороты нашей многовековой истории, будь это торжество или испытание — это судьба родной страны. А значит — наша общая судьба.
Сибирские эстонцы
Территория Иланского района — словно точный слепок всей нашей многонациональной Родины. Веками здесь мирно уживаются русские и белорусы, украинцы и татары, чуваши и немцы, много у нас и представителей прибалтийских народов. Самая многочисленная из них — диаспора эстонцев. Сегодня наш рассказ именно о них.
Хутора близ Краснинки
Первые эстонцы появились в Сибири еще в двадцатых годах XIX века. Это были ссыльные, которым приходилось обживаться в новых для себя природных и культурных условиях. В 1926 году на территории Красноярского края насчитывалось 660 эстонских населенных пунктов. Цифра поражает воображение, если не знать, что абсолютное большинство этих населенных пунктов (свыше 97 процентов) были хуторами. Главными занятиями эстонцев были пашенное земледелие и животноводство.
Эстонцы, исконные крестьяне, всегда называли себя «детьми земли». В трех километрах от деревни Краснинка Иланского района располагались двенадцать хуторов, у которых было одно общее название «Чумаки». Был и свой колхоз «Амер» (по-русски «Кувалда»).
На одном из таких хуторов и жили родные Лидии Тумановой, в девичестве Патлеп.
Воспоминания о детстве
«В деревню Краснинку мои родители Элмар Юганович и Анна Югановна, переехали в 1937 году, — рассказывает Лидия Элмаровна. – У папы было три специальности – мельник, кузнец, стеклорезчик. Помню, как он брал меня с собой в кузницу, где я раздувала угли. Мама работала дояркой, свинаркой, птичницей. Нас, детей, у них было трое – Оскар, Матильда и я, самая младшая. Жили дружно до тех пор, пока отца не оклеветали, якобы он крал на мельнице муку, и не отправили отбывать срок на Дальний Восток. Так я стала дочерью врага народа».
Недалеко от дома, где сейчас живет Лидия Туманова, по-прежнему стоит дом, в котором прошло ее детство. Родовому гнезду уже сто лет. «Как прохожу мимо, аж сердце замирает, — признается она. – Вспоминаю, как мы в нем жили, где и что у нас стояло. Этот дом для меня словно живой свидетель прошлого».
Когда работа — хобби
Всю свою жизнь Лидия Элмаровна проработала портнихой в канском ателье «Чайка». «Я с детства любила шить, — рассказывает моя собеседница. – Любовь к ткани мне перешла, можно сказать, по наследству – мой дедушка, мамин отец, был портным. Помню, у него даже была швейная машинка «Зингер». Моя работа мне доставляла огромную радость, поэтому для меня шитье было, скорее, хобби, чем труд».
Сейчас она на заслуженном отдыхе. Пенсионерка Лидия Элмаровна очень активная, на месте не сидит. Держит большое хозяйство (поросят, кур, коз), садит огород, помогает детям. «Я хоть и на пенсии, но хлопот у меня не поубавилось, — смеется она. – Как с утра раннего начинаю хозяйничать по дому, так и до вечера. И так в любое время года. Сейчас вот посадки. А отдыхаю я за вязанием, без спиц и дня прожить не могу».
Ленивые, привыкшие жить на всем готовом – это не про эстонцев. И не про нынешних, и не про тех, которые давным-давно были заброшены в суровые сибирские условия и смогли не только выжить, но и стать частью своей новой Родины.
Два родных языка
«Для меня русский и эстонский – два родных языка, — говорит Лидия Элмаровна. – Конечно, сейчас я очень редко уже говорю по-эстонски, даже слова некоторые стала забывать. Вечерами, когда все дела переделаны, сижу, вспоминаю. Не могу вспомнить – звоню брату Алику. Но вот если ко мне кто-нибудь обратиться по-эстонски, то все пойму без труда, это у меня в крови. Нельзя забыть то, на чем вырос. На этом языке говорили мои родители, бабушка, с которой я проводила очень много времени, когда была маленькой».
Эстонская кухня — простые и сытные крестьянские блюда
Есть кухни знаменитые: французская, итальянская, китайская. А бывают и такие, о которых мы мало, что знаем. Среди них и эстонская. Да, эстонскую кухню не отнесешь к «знаменитым кухням мира», но у нее есть огромный плюс — она проста и сытна.
К праздничным эстонским блюдам относятся, к примеру, колбасы, начиненные крупой. В том числе кровяная колбаса. Эстонцы считают «кровянку» символом счастья и достатка. Ее готовили и готовят, по словам нашей героини, традиционно на Рождество и Новый год. Кроме колбасок к праздничным блюдам эстонцы относят и холодец (готовится только из голов и хвостов). Студень всегда был обязательным элементом эстонской свадьбы.
Хорошие и добрые традиции
У эстонского народа довольно много интересных обрядов и традиций. К примеру, считается, что брак заключен по всем правилам только после надевания на невесту головного убора замужней женщины и подвязывания передником, а венчание в церкви или роспись в ЗАГСе не имеют особого значения. Обязательными считаются разнообразные розыгрыши на свадьбах, похищение невесты, перегораживание дороги на пути следования свадебного кортежа, проверка хозяйственных навыков у молодой пары и прочее. Кстати, по словам Лидии Элмаровны, шутить эстонцы любили всегда: «Может, кто-то удивится, но наш народ очень любит шутки, розыгрыши, только, чтобы они были добрыми, безобидными. Обижать близких мы не любим». «Еще одна сохранившаяся традиция — костры на Ивана Купалу, — продолжает она. — Гуляние происходит ночью, накануне этого дня, с песнями и танцами. Для всех эстонцев это очень значимое событие. Обычай, который поддерживают и молодые, и пожилые эстонцы — ездить, ходить друг к другу в гости. С детства помню, как мы собирались всей родней за одним большим столом, заставленным самыми разнообразными угощениями, которые каждый из гостей приносил сам. Было весело и шумно! Семьями и сейчас собираемся на Троицу, чтобы помянуть усопших».
Какие они, эстонцы?
Ответ на этот вопрос Лидия Туманова дала не сразу. Подумав, она ответила: «Эстонцы – доброжелательный, открытый народ. Все их действия, слова идут от души, от сердца. Мы не жадные, все согласны поделить. Не в богатстве ведь радость». По-моему, более точных слов, чтобы описать характер эстонцев, не найти.
Знатная фамилия Ойнац
По соседству с Лидией Элмаровной живет ее двоюродный брат – Александр (Алик) Павлович Ойнац. В прежние годы эта фамилия гремела далеко за пределами Иланского района.
«Моя мама, Валентина Павловна, и отец, Павел Иванович, в детстве жили на эстонских хуторах «Чумаки», там и познакомились, — рассказывает историю своей семьи Александр Павлович. — Когда пошло укрупнение колхозов, в 1936 году, они с родными переехали в Краснинку. Потом была служба в армии. Не успел отец вернуться домой, как грянула Великая Отечественная война. Не снимал солдатскую форму отец пять лет и семь месяцев, воевал на переднем краю. Вернулся 17 марта 1945 инвалидом, но «не сидел на печи» — всю жизнь отработал в колхозе. Был разнорабочим, трактористом, с 1959 года – бригадиром. Хозяйство у него было образцовое. За свою честность, порядочность, трудолюбие он пользовался заслуженным авторитетом и среди односельчан, и в районе среди других колхозников».
Александр Ойнац припоминает случай, который произошел с его отцом: « Приехали ребята с телевидения на поля. Август, техника готова к уборочной, надо им репортаж снять правильный. Ведущий спрашивает: «Сколько времени вы будете убирать урожай при такой образцовой готовности техники?» Павел Иванович отвечает: «Ну, дней двадцать — двадцать пять». А им-то надо, чтобы ответил пять-семь дней. Они останавливают съемку, начинают объяснять: «Вы газеты читаете? Если да, то вы должны знать, товарищ, что урожай отныне мы убираем за неделю, не больше того. А вы как передовики, за пять дней. «Это невозможно», — представляете, с эстонским акцентом и абсолютно невозмутимо отвечает отец. Ему пытаются внушить — убрать, может быть, и невозможно, но сказать — что же тут трудного? Давайте еще раз. Начинают съемку, мой Павел Иванович по новой: «Технику к уборочной подготовили качественно, механизаторы опытные и урожай мы соберем в кратчайшие сроки. За двадцать дней». Они опять останавливают. Папа уперся: «Я сказать этого не могу. Я не болтун». Не может человек врать. Даже перед телекамерой. «Вы же отвечать за это не будете, а колхозники скажут, что я болтун», — сказал на прощание съемочной группе. Таким был отец: человек – дела. Мать ему в работе не уступала, тоже в колхозе с полной самоотдачей добросовестно работала, всегда была на хорошем счету».
Александр Павлович считает, что когда в Краснинке жили в основном одни эстонцы, деревня была самой богатой в районе. Не сами ее жители в богатстве жили, а именно деревня. Все в ней было: и работа, и культурный досуг. «Трудились мы на совесть, и отдыхать любили, собравшись всей своей огромной эстонской семьей за столом, — вздыхая, вспоминает Александр Ойнац. – Отец 34 года проработал в колхозе бригадиром, я чуть меньше – 20 лет. Жаль, что эти времена, когда деревня наша жила и процветала, ушли в прошлое. Очень хочется, чтобы вновь забурлила жизнь в нашей Краснинке, чтоб люди встряхнулись от спячки, и молодежь вернулась на свою малую родину».
От автора
Жизнь эстонцев в сибирских краях я знаю не понаслышке. Моя бабушка — эстонка, так же как и наши герои, оказалась здесь не по собственной воле. Ее родители, когда она была совсем маленькой, переехали в Иланский. Хотя переехали – это громко сказано, добирались-то на лошадях. Не зная ни языка, ни культуры русских, они следовали в незнакомые края по карте. Русский язык, кстати, потом выучили не все эстонцы, в основном лишь дети, которые играли на улице с русскоговорящими сверстниками. Первые годы было трудно: отца — лучшего кузнеца в районе, которому за отличную работу подарили корову, вдруг признали врагом народа.
Затем была война, принесшая голод и разруху. «Школа была далеко от дома, так я, пока добегала до нее, несколько раз останавливалась возле домов, где высыпали люди золу, и грела в ней ноги, которые были обмотаны в мешковину, потому что обуви не было никакой. Пятки отогрею, чтобы не примерзали, когда идешь, и дальше в путь. В школе, если что и выдавали, то только не нам с братом. Мы в это время стояли в сторонке, так как нас считали детьми врага народа. А мама наша в это время за тарелку жиденького супчика для нас стирала вещи раненых солдат, которые лежали в госпитале по улице Красной. Но ничего, выжили, выстояли. Правда, некоторые родственники не выдержали и уехали обратно, кто в Тарту, кто в Таллин, а мы остались», — рассказывала мне бабушка. Такие вот они, стойкие и закаленные сибирские эстонцы!
