В детстве я музыкальных школ не посещал. А теперь испытываю особый трепет, путешествуя по коридорам «музыкалки». Уже на ближних подступах к ней слышишь эту уникальную какофонию из обрывков чьей-то неуверенной пока, но уже трогательной игры. Какого-то звона, чьего-то пения и пары нот, взятых кемто невидимым на фортепиано в глубине одной из аудиторий. Это не спутаешь с репетицией натасканных музыкантов. И это, конечно, намного волнительней. Уже в коридорах и на лестничных пролетах кажется, что именно таким дом музыки и должен быть — не новостройкой с легкими архитектурными формами. Внутри эхо уроков ещё слышнее. Кругом всё… настояно временем, традиционное, классическое. Массивные перила отшлифованы тысячами детских ручек, которые уже многое знают и могут сделать что-то такое волшебное с инструментами, чтобы те отдали свою музыку людям. Всего этого уже никогда не смогут сделать такие, как я, которые, к сожалению, когда-то не записались в музыкальную школу…
Немного истории
Уже и не сразу вспомнишь, что музыкальная школа не всегда находилась в самом что ни на есть деловом и административном центре Канска, не всегда располагалась в высоком светлом здании на улице Краснопартизанской. Наверное, потому, что «храму искусств» так и положено. На самом деле музыкальная школа в Канске — одна из первых музыкальных школ Красноярского края — начиналась с небольшого деревянного домика на углу улиц Горького и Каландарашвили.
Там было печное отопление и шесть комнат, это был 1950 год. Согласно школьной летописи, первые музыкальные инструменты для школы были куплены на рынке и в комиссионном магазине. Мебель – списанные табуреты и стол — подарил тогдашний директор технологического (бывшего горного) техникума.
Первым руководителем школы стала Лариса Петровна Крючкова. Ребятишки того времени проявляли невероятный интерес к музыке. Конкурс составлял 20 человек на место. В тот год учиться музыке в школу поступили 40 канских детей. Среди тех, кто закладывал славные традиции, были представители репрессированной интеллигенции. Многие отбывавшие ссылку в Канске педагоги были высокообразованными, культурными людьми. К примеру, пианист Георгий Струве – студент Ленинградской консерватории. Галина Петрова — пианистка, кстати, жена известного гроссмейстера Владимира Петрова, входившего с Капабланкой и Алехиным в тройку сильнейших шахматистов мира.
Первый рояль был подарен школе личным врачом Максима Горького. В 60-е школа переехала в новое здание по Московской. С концертным залом! Теперь там художественная школа. Открылся класс виолончели. Когда уже в 90-х годах школа перебралась в большое здание бывшего горкома КПСС (где она базируется и поныне), открылись классы гитары, фольклора, академического вокала, духовых инструментов, хореографии. Лишь с 2002 года школа стала называться школой искусств.
Здесь развивается человек
Вместе с двумя ветеранами, награжденными знаком «Отличник культуры» — Натальей Мельчарик, хормейстером, Борисом Аверьяновым, преподавателем по классу «Баян», и представителем нового поколения — Романом Сорокой, руководителем фольклорного ансамбля «Метелица», мы решили поговорить о том, что эта школа значит для каждого из них.
Аверьянов: В музыкальной школе работаю с 1966 года. Сюда пришел вслед за супругой, Лилией Павловной, которая преподаёт скрипку. Успел неоднократно побывать и завучем.
Сорока:Я учился в этой же музыкальной школе, но созрел к тому, чтобы серьезно связать жизнь с музыкой и, тем более, с преподаванием — немного позже. Сначала не планировал даже, а потом появилась непреодолимая тяга, продолжил образование и вернулся в школу — теперь уже учить детей. Тем более, со школой связана вся моя семья. Брат Максим – солист Красноярской краевой филармонии — баянист. Заочно учусь в академии культуры в Кемерово, скоро получу диплом.
Аверьянов: Это правда, я учил Романа, и он даже сгоряча обещал кинуть баян под кровать и всё забросить, но я сказал, что в душе у тебя всё равно рано или поздно что-то сыграет. И вот, через некоторое время после того, Рома закончил школу, мне говорят, Борис Викторович, вам премия. Какая премия? Сорока поступил в музыкальное училище! Он искал себя, и вот теперь здесь.
Мельчарик: В музыкальную школу я поступила в 1953 году — по классу скрипки. Это еще было старое здание, которое называли «большой финский домик». Меня учила среди прочих Евгения Дементьева, она была из ссыльных, окончила Московскую консерваторию по классу скрипки, училась в Варшавском университете на юридическом факультете, знала несколько иностранных языков. Я всегда шла к мечте — работать с детскими хорами. Хотелось просторов, и если играть на скрипке, то это должен был быть оркестр, которого здесь не было. Правда, сейчас всё меньше детей, если раньше в хорах у меня было по 200 человек, то сейчас — 25.
Аверьянов: Детей теперь приходит учиться намного меньше. На одно фортепианное отделение поступало 300 человек, а мы могли принять лишь 80. Баянисты занимались десятками, сегодня у меня учится двое. Занятия музыкой — это труд, требующий усилий, терпения, упражнения ума и фантазии.
Мельчарик: Ведь наша задача не просто научить воспроизводить музыку, но и понять её, играть образно, а не просто по голым нотам. Зато сейчас стало много фестивалей краевого и московского уровней. А раньше и в Красноярск не могли прорваться, а теперь для нас это минимальный уровень.
Аверьянов: Вспоминается такой светлый момент — нас было семь начинающих баянистов-преподавателей в школе. И все мужчины. И лишь одна аккордеонистка. Мы создали ансамбль баянистов. Играли несколько десятилетий, был большой репертуар — участвовали во всех городских культурных мероприятиях, в том числе на открытии нынешнего Дома культура. Это и осталось для меня самым светлым воспоминанием о школе…
Сорока: С детьми в ансамбле мы поем песни, которые даже в институтах не все исполняют — трёх- и четырёхголосные песни. Участвуем во многих конкурсах, ниже всероссийских даже не берем и даже привозим дипломы 1-й степени! Надеюсь, у меня получится вложить в детей самое лучшее.
