В блоке новостей краевого телевидения увидела интервью с начальником какого-то из подразделений коммунального хозяйства Красноярска о том, что совместно с волонтёрами удалось найти на городских кладбищах около тысячи заброшенных могил фронтовиков. Сейчас их приводят в порядок. В течение лета всем установят новые обелиски.
Ранее довелось видеть сюжет, как студенты-энтузиасты ещё по снегу «прочёсывают» старейшее Николаевское кладбище, отыскивая захоронения участников Великой Отечественной войны. Этим они начали заниматься ещё на стадии подготовки к 65-летию Победы. С годами движение только набирало силу. В краевом центре есть отряд добровольцев, которые летом уезжают в экспедиции по поиску останков солдат, до сих пор не преданных земле. По возвращении ребята рассказывали, как на месте боёв острее чувствуешь, что довелось пережить нашим предкам в то грозное время, какой подвиг они совершили, прикрыв своими телами Родину.
Если «побродить» по сайтам патриотических организаций и клубов, убедишься, что по стране десятки, если не сотни тысяч людей занимаются увековечиванием памяти солдат. Невольно задаюсь вопросом: есть ли что-то подобное в Ачинске? Может, тоже кто-то занимается поиском и восстановлением могил участников войны на наших погостах? С удовольствием бы к ним присоединилась, прихватив с собой и представителей младшего поколения семьи.
Звоню в отдел молодёжи – отправляют в молодёжный центр «Сибирь». Звоню в «Сибирь» – рекомендуют узнать об этом в отделе молодёжи. В военкомат тоже никто не обращался с запросом узнать о захоронениях воинов на ачинских кладбищах. Обзвонила все конторы ритуальных услуг в надежде, может, они получали подобный заказ. Но и похоронных дел мастера заверили, что с такими предложениями к ним никто не обращался. Один заверил, что со своей стороны при изготовлении таких памятников готов брать деньги только за стройматериалы и на зарплату рабочим, а установку произведёт бесплатно.
Решаюсь самостоятельно поискать забытые могилки. Отправляюсь в рейд по ачинским кладбищам. О том, что они у нас находятся в неприглядном виде, мы пишем практически после каждого родительского дня. Редакция даже бросала клич к православным, мусульманским, иудейским, католическим общинам, чтобы среди своих верующих они попытались собрать бригады добровольцев, пожелавших навести и поддерживать порядок на кладбищах. Никто не откликнулся.
Никто не забыт?
Всего в городском ведении находится шесть кладбищ. Одно – за Назаровской горой, открыто было в 70‑е годы и через несколько лет закрыто. Вырытые могилки за сутки на треть заполнялись водой. Времена были безбожные, поэтому на вопли родственников, что гробы остаются на плаву, пока их не придавят землёй, внимания не обращали. Успели похоронить свыше шести тысяч человек, прежде чем выяснилось, что рельеф местности такой, что поток грунтовых вод, профильтровавшись через останки, просачивается в малую речку, откуда бежит дальше. Погост практически заброшен. Навестить близких, нашедших последнее пристанище здесь, крайне проблематично.
Кладбища на Марганцевом Руднике, в Мазули и на Солнечном, несмотря на то, что находятся в черте города, практически не имеют подъездных путей. На первых двух ещё есть намёки на то, что здесь когда-то сыпали гравий. Дорогу по кладбищу на Солнечном трудно и просёлочной-то назвать. Даже на тех двух кладбищах, где есть кольцевые асфальтированные дороги, не покидает ощущение, что попал на свалку, хотя есть очень помпезные монументы. Нищета, роскошь и полное забвение соседствуют рядышком, но всех уравнивает общая неухоженность погостов: помойка не перестанет быть помойкой, если на ней разместить хрустальные вазы с цветами.
Так совпало, что накануне рейда по кладбищам я увидела не только теленовость о восстановлении солдатских могил, но на сон грядущий как раз читала «Крамолу» Сергея Алексеева. Попалась глава об ушедшей в монастырь хозяйке имения после гибели близких и разорения усадьбы воинствующим крестьянством. Больше 40 лет бывшая барыня провела то в лагерях, то в странствиях. Услышав очередное сетование мирян о тяготах жизни, несправедливости, она пытается утешить: «Что уж говорить про живых, если о мёртвых перестали заботиться».
К местам упокоения на Руси всегда относились с благоговением. По всему миру находят артефакты, свидетельствующие о том, что какие-то технологии старины глубокой не могут пока повторить наши учёные. Может, и дошедшая до нас информация об уважительном отношении предков к усопшим – свидетельство того, что в старину много больше знали о царстве небесном?
Есть в нашем городе и седьмое кладбище. Это берёзовая роща в старом центре, где сейчас школьники и студенты устраивают лыжные гонки зимой, кроссы-летом, проводят военно-патриотические игры. А до прихода к власти большевиков здесь было кладбище и красивейшая за Уралом Крестовоздвиженская церковь. Её разрушили в 30-годы прошлого века, сравняв с землёй и могилы как рядовых граждан, так и первых поселенцев Ачинского острога, почётных граждан дореволюционного Ачинска, купцов-меценатов, развивавших город. Скоро будет уже сто лет, как ачинцы из поколения в поколение глумятся над этим местом. Был период, когда здесь стояли разные качели-карусели и даже колесо обозрения.
Я нашла заброшенные могилки. В старой части городского кладбища ещё попадаются даже деревянные памятники-тумбы. Очень много обелисков со звёздочками. Был период, когда на памятники звёзды приделывали. Но ведь можно при помощи архивных записей узнать, принадлежит ли могила бывшему воину?
Жива ещё и людская память
Несмотря на будний день, кладбище было многолюдным, граждане наводили порядок на могилках близких перед Радоницей. Ко всем, к кому бы я ни подошла, задавала один вопрос: «Вы не подскажете, есть поблизости погребения участников войны?» И почти каждый рассказывал подробно, кто похоронен по соседству. Опрос вела в той части кладбища, которое начали «заселять» в 40‑е годы прошлого века. Разговорилась с женщиной, назвавшей себя Галиной Михайловной Логиновой.
– У меня здесь тоже папа похоронен, он на войне погиб.
– Простите, но с фронта во время Великой Отечественной войны по домам не развозили груз-200.
– А ему повезло: в бессознательном состоянии доехал до госпиталя в Ачинске. Такое вот совпадение. Мама его и похоронила. Его в 1941‑м мобилизовали, вскоре он был тяжело ранен. Мы тогда жили в землянке на китайских огородах. Слышали про такие? С одной стороны улицы китайцы овощи выращивали, а напротив них – те, кто откуда-то прибрёл в город, землянок нарыли и жили. Нас у мамы четверо оставалось. Мне всего четыре года было, когда началась война. Мама устроилась на стройку, ей жильё дали. Я тогда уже в школе училась. На земляном полу росли, без окон, крышу из чего попало над землянками делали и жили люди так десятилетиями. Папа похоронен там, где боярка разрослась, – махнула женщина рукой в сторону непроходимой чащи, – а тут у меня мама лежит, доченька моя и две внученьки, – «знакомит» меня со своими близкими Галина Михайловна.
Вглядевшись в даты рождения и смерти, осознаю, сколько горя выпало на долю этой маленькой подвижной хрупкой женщины. Дочь не дожила до сорока лет. Одна внучка умерла в 2-летнем возрасте, вторая – в 16-летнем. Каждая перед кончиной тяжело болела и страдала. Страдали мать и бабушка, пытаясь спасти любимых от смертельных недугов. Для Галины Михайловны прийти на кладбище – всё равно что повидаться с близкими.
– Простите за жёсткий вопрос: вас есть кому схоронить? – спрашиваю у Логиновой.
– Есть, но вряд ли кто-то будет следить за могилками десятки лет, как я сейчас. Я не только «у себя» убираюсь, но присматриваю ещё за этой, этой и этой, потому что к ним никто не ходит.
– Галина Михайловна, уже не один год, глядя, как кладбища превращаются в свалки, думаю: «Ну почему не ввести какой-то погребальный налог». Рано или поздно, мы все здесь окажемся. Одни переживут своих детей, у других отпрыски уедут далеко. Если будет погребальный налог, то будет и порядок на погостах. Как вы отнеслись бы к такому налогу? Пусть он будет 10–20 рублей в месяц, но в целом по стране на содержание кладбищ появятся хорошие средства. При городах можно создать попечительские советы, которые проследят, как расходуются эти средства. Вы «за» или «против» такого налога?
– Конечно, «за». Хотела бы увидеть, кто будет «против».Пусть бы депутаты приняли такой закон, – поддержала идею собеседница.
Ну, а пока такого закона нет, хорошо бы каждый из нас, приходя на кладбище, убирал не только могилы своих близких, но и две-три заброшенных, как это делает Галина Михайловна. Может, у кого-то просто никого в живых не осталось. И не выходят из головы пока слова монахини: кто будет о живых заботиться, если до мёртвых дела нет. Давайте всё-таки попробуем устроить общегородской субботник на погостах нашего города, вдруг да сами станем добрее и человечнее?
