Восприятие Великой Отечественной войны для разных поколений наших соотечественников – да, простят меня, быть может, за не совсем уместное сравнение – как вино в хранилищах Массандры: чем больше выдержка, тем ценнее. Для детей фронтовиков память о войне и поныне свята, внуки знают о ней столько, сколько в них вложили родители и советская школа – пусть идеологически выверенно, но с глубоким смыслом. А для большинства правнуков и последующих пра-пра, взращённых на скудной «пище» для ума и сердца, как выясняется, вторая мировая, увы, – лишь слоган, знакомый по попкорновым фильмам, зачастую далёким от исторической правды.
Подтверждение тому – убийственное и в прямом, и в переносном смысле преступление в Песчанке, где от рук отморозков погибла чета ветеранов. Для убийц фронтовики ассоциировались лишь с приличной по российским меркам пенсией – не более того. Будем честны перед самими собой, это убийство – провал современной системы образования, больше заточенной на личностный успех учащихся, а не на их морально-нравственный облик. Это результат отсутствия национальной идеи, дефицита героико-патриотического настроя в обществе.
При всех стараниях власти ежегодно отмечать с помпой День Победы молодёжь с её практически девственными знаниями о Великой Отечественной весьма смутно представляет себе истинную важность Победы, что во всём разнообразии живописует нам многоликий Интернет. Поэтому, сколько бы мы не пыжились, декларируемая память о подвиге соотечественников у нас с большим изъяном. И в свете этого, наверное, было бы гораздо ценнее не расточать 9 Мая высокопарных слов о неоплатном долге, а успеть сделать всё возможное и невозможное для тех ветеранов, кто ещё жив.
…На прошлой неделе я побывала в гостях у последнего фронтовика п. Усть-Мана Н.С. ОСИПОВА. Не буду лукавить, визит мой не был случайным – от родственников Николая Семёновича поступил сигнал «SOS»: 88-летний мужчина испытывает бытовые неудобства, живя в частном доме. Ему, отягощённому возрастом и болезнями, нежиться бы в благоустроенной квартире с ванной и унитазом, а у него нет даже водопровода. Несколько лет назад муниципалитет выделил Осипову деньги на ремонт кровли, но сын, как-то залатав крышу, на эти средства построил отцу тёплый туалет. И теперь, прежде чем он сможет им воспользоваться, родственникам надо наносить 200 литров воды. Да и мытьё – серьёзная проблема. Николай Семёнович плохо ходит и жару тяжело переносит, но, кроме собственной бани, ему больше негде принять гигиенические процедуры.
Никто не думает, что нас ожидает в старости. Вот и нашему герою было не до того – ушёл на фронт в 1943 году 18-летним мальчишкой, для которого война началась под Великими Луками. Сражался на 1-м Белорусском фронте в составе 91-го стрелкового корпуса. С боями дошёл до Витебска, был контужен. Весной 1944 года участвовал в форсировании Западного Буга. Под сильным огнём советские войска переправились через реку и вступили на территорию Польши. За Вислой корпус в течение полугода стоял в обороне на Сандомирском плацдарме. Немцы окружили его с трёх сторон, беспрерывно бомбили, сбрасывая с самолётов листовки с призывом сдаться. После освобождения Польши у Николая Осипова было форсирование Одера, а затем штурм Берлина, где он расписался на рейхстаге. За участие во второй мировой Николай Семёнович награждён орденом Отечественной войны II степени, медалью «За Победу над Германией».
Его демобилизовали лишь в 1948 году, после чего Николай приехал в родную деревню Козловку Болотинского района Новосибирской области. Там фронтовика ждала разруха – и дома, и в колхозе. Вместе с братом за лето поставили матери новую избу. Жили так бедно, что на работу ходили босиком.
– В колхозе ничего не платили, зато налоги драли сумасшедшие, – вспоминает Николай Семёнович. – Нам с братом 3 тысячи рублей налога пришлёпали – хоть караул кричи! Чтобы заплатить, продали корову, нетель, поросят. Ещё одно лето я там прожил и в 1950 году уехал в Красноярский край, где устроился в устьманскую лесосплавную контору. Летом в Мане полощишся, а зимой за 50 км на лесозаготовках гнёшь спину – нелегко приходилось…
Ещё Н.С. Осипов плотничал, участвуя в строительстве школы и других поселковых объектов соцкультбыта. К тому времени у него уже была семья, двое детей. Но в середине 50-х Николая Семёновича вновь потянуло на родину. Он вернулся в Болотинский район и 18 лет проработал там лесником, а в 1973-м рванул обратно в Усть-Ману – по предложению жены, у которой здесь жили две сестры. И до выхода на пенсию трудился плотником.
Шесть лет назад у Николая Семёновича умерла супруга и, чтобы скрасить одиночество отца, сварить, постирать, к нему переехала дочь Марина – одна из пятерых детей. Остальные тоже не забывают о нём, заботясь и всячески поддерживая. К слову, у Н.С. Осипова одних только внуков – 12, а правнуков столько, что он со счёту сбился.
Тем не менее, по жизни фронтовик привык рассчитывать лишь на себя. Лишь однажды собрал все документы в надежде на бесплатное получение автомобиля, согласно указу президента. «Но, оказалось, машина отцу не положена, – вспоминает сын Сергей, проживающий в Минусинске, – потому что в госпитале он не лежал и ноги имеет две, а не одну». После того Николай Семёнович больше ничего не просил – как умел, так и жил, самостоятельно преодолевая все невзгоды и не ожидая ни от кого милостей.
– Когда пошёл слух, что ветеранам войны дают жильё, мы тоже обратились по этому поводу в администрацию, – рассказывает дочь Марина. – Нам сказали, что квартира папе не положена, поскольку у него есть дом. А то, что в нём нет воды, что крыша бежит – это мало кого не волнует. Помогли бы хоть решить бытовые трудности!
В управлении по социальной защите населения администрации города, куда я отправилась за комментариями, ответили: проведение водопровода не подпадает ни под какую программу. Поэтому с просьбой помочь в решении вопроса управление соцзащиты обратилось в ООО «Дивногорский водоканал», откуда, по словам Марины, уже приезжали сотрудники и смотрели, как можно подвести воду к дому.
Однако, по большому счёту, это не решение проблемы – всё же фронтовику нужна благоустроенная квартира. И её могут дать, если дом будет признан аварийным, для чего требуется экспертиза. Марина говорит, что красноярские специалисты, на днях осмотревшие дом, – пока словесно – признали: строение сильно изношено. Так что, судя по всему, у Николая Семёновича есть шанс пожить в квартире с удобствами.
Сам он по-философски спокоен. Можно предположить, как тяжело ему будет расставаться с этим домом, 40 лет назад возведённым его собственными руками. Здесь выросли его младшие дети, здесь они с женой нянчили внуков, здесь делили на двоих радости и печали. Каждый гвоздь ему тут – как родной!
Тем не менее, возраст настойчиво берёт своё: всё хуже слушаются ноги и куда-то растворились силы, которых всегда хватало с лихвой. Хозяйский глаз Николая Семёновича по-прежнему подмечает беспорядок в хозяйстве – брошенные доски, мусор, однако «видит око, да зуб неймёт». Увы, старость – не радость, но и её нужно переживать, не роняя достоинства, не впадая в жалобную растерянность или отчаянное озлобление. Что и делает последний фронтовик Усть-Маны, устало взирая на Мир, 68 лет назад отвоёванный им у врага. Только отплатит ли ему этот Мир благодарностью?
