Реальная жизнь интереснее кино и литературы. В книге переплетаются события, интригующие сюжетные линии, подчас настолько надуманные, что мы знаем всё наперёд. В жизни всё сложнее, и она подбрасывает замысловатые и трагические сюжеты, где причудливо пересекаются судьбы и случаются невообразимые совпадения. Недавно оно произошло и в моей журналистской практике.
Писала о ветеране войны, который после ранения лечился в госпитале города Белая Церковь. Молодой солдат тогда и не подозревал, что 70 лет спустя его назовут оккупантом. А неделю назад я познакомилась с 77-летним майором в отставке, бежавшим из Белой Церкви в Россию. Мог ли он, советский офицер, предположить 30-40 лет назад, что ему придётся из уст украинских братьев слышать оскорбительную кличку «москаль»? Самое поразительное в том, что в 60-70 годы прошлого века этот человек служил в ужурской 62-й ракетной дивизии.
Сегодня Василий Кузьмич Качаев и супруга Мария Андреевна живут в квартире дочери Елены в посёлке Солнечном. Вид у пожилых людей встревоженный: досталось бедным на Украине. После всех перипетий они немного успокоились, но у Марии Андреевны голос прерывается от волнения. Елена бережно обнимает мать за подрагивающие плечи и отводит в соседнюю комнату, а то она опять начнёт плакать. Василий Кузьмич держится бодро, в нём по-прежнему присутствуют особая офицерская стать и достоинство несломленного человека. Да и рассказ ведёт без драматической интонации, даже как-то буднично.
— Там, где сейчас стоят дома, — показывает он рукой на окно, — находилось картофельное поле. Я приехал в Ужур старшим лейтенантом в 1961 году, когда начиналось строительство. Сначала ездил в командировки. Нам говорили, что здесь возникнет совхоз. Геологи что-то бурили, а мы им помогали. Потом, конечно, поняли, что не совхоз возводили. С 1965 по 1980 год я проходил службу в 62-ой ракетной дивизии. Поэтому здесь для меня всё родное и близкое…
— Ой, а вы видели голубые сосны, что растут возле штаба? — не выдержав одиночества, выходит к нам бабушка, — это ведь я их выписывала и сажала вместе с другими. Какие они большие вымахали…
В РСВН Качаев познал и романтику, и тяготы службы, и у него серьёзно пошатнулось здоровье. С 1980 по 1984 год офицер служил в Свердловской области и вышел на пенсию майором. В то время она составляла 72 рубля.
В 46 лет надо было найти применение своим силам и кормить семью из четырёх человек. По желанию Марии, у которой на Украине жили сёстры, поехали за счастьем в благодатный край — соседнюю республику, город Белая Церковь. «В то время украинцы жили лучше и богаче, чем в России», — вспоминает Елена. Отец прозондировал почву и смекнул, что в новых условиях майору лучше быть трактористом в учхозе, где сразу давали комнату. Спустя время военное министерство выделило переселенцу новую отличную квартиру почти в центре города. Они не догадывались, что впоследствии она станет яблоком раздора.
В то время в прибыльном учебном хозяйстве имелась молочная ферма в 13 тысяч голов. Это ж сколько молока производили! Ну и готовили кадры для сельского хозяйства. Национальных проблем не было в помине. Всё складывалось хорошо, два года пролетели, и тут грянула чернобыльская авария. Город попал в четвёртую зону отчуждения. От радиации Качаевы спасались у бабушки в Саратове, где дочь училась в вузе и потом родила дочку. После того, как всё утряслось, семья вернулась в Белую Церковь. В учхозе Василий Кузьмич продвинулся по карьерной лестнице и стал инструктором: готовил трактористов и шоферов. В год ему следовало выпустить 20 специалистов.
После развала СССР в 90-е годы на Украине участились националистические всплески. «Особых выпадов не наблюдалось, да я старался их не замечать. Садишься на трактор, пашешь гектары и вроде забываешь про дрязги». Потом начались перетрубации вокруг учхозовских земель и внесли в коллектив сумятицу. Церковь предъявила права на владение одним участком и оттяпала солидный кусок, одна графиня объявилась и отсудила родовую землю. С кулачок её осталось у хозяйства, которое кормило город. Рухнуло оно до основания, и в 1996 году инструктора уволили. Эх, трактора лишился, сожалел Качаев, ведь на нём гривны зарабатывал. Размышлял, как существовать семье на крохотную пенсию.
Тем временем на Украине разворачивались бурные события. В Белой Церкви шли драки, громкие демонстрации, вытеснение из всех сфер русского языка. Сердце стыло от оскорблений, унижений и постоянного страха за дочь, которая учила студентов физике. Она не могла выполнить неукоснительное требование — преподавать столь сложный предмет на украинском языке. Школьники, беспокоясь за её жизнь, учили классного руководителя разговорной лексике, чтобы могла правильно ответить на улице и не вызвать гнева радикалов. А однажды Елена вместе с отцом штудировала государственный гимн, чтобы пропеть на классном часе. Результат превзошёл ожидания: аудиторию чрезвычайно развеселил акцент «физички». Но ей, конечно, было не до смеха. Дочь вынужденно покинула Украину и с тяжёлым сердцем, потому что в этой пучине, где культивировалась ненависть к России и русским, оставались её родители.
От полуголодного существования их спасала дача, выделенная ещё от учхоза. Сколько труда Качаевы вложили в этот клочок земли! Отстроили, выкорчевали огромные дубовые пни, посадили яблоню, орех, сливу, грушу. Россыпи клубники рдели на грядках. С трёх яблонь за год снимали 600 килограммов яблок. В райском уголке гостили их внуки.
Но душевного спокойствия не было, потому что в Белой Церкви, как и во всей стране, обстановка накалялась. После государственного переворота жить стало невыносимо и морально тяжело. Закрывались заводы, люди теряли работу, пенсия и зарплаты были мизерными. Так, Василий Кузьмич получал пенсию в 2000 тысяч гривен, жена — 1060, а за коммунальные услуги он, как военный пенсионер, платил 50% — 400 гривен. По словам собеседника, в украинских СМИ идёт активная пропаганда против политики РФ, президента В. Путина и русских людей. Российские телеканалы находятся под запретом. Население города в большинстве своём настроено против России, во всём обвиняет В. Путина. Многие пропагандируют возвращение Крыма в состав Украины.
На город словно опустилась мгла ненависти и страха, когда в нём появились отряды «правосеков». Сам мэр города признал, что для наведения порядка достаточно было полка милиции. Теперь улицы патрулировали милиционеры с дубинками и «правосеки» с палками. Судя по всему, у радикалов больше полномочий, они с азартом выкрикивают антироссийские речёвки или скандируют «Слава Украине». Попробуй не ответь, несмотря на преклонный возраст, дубинкой и палкой огреют безжалостно. В Белой Церкви сносились памятники В.И. Ленину, полным ходом шла «люстрация», русские чувствовали себя изгоями. Старики ходили, съёжившись и опустив глаза. В душе поселился страх. Они понимали, что их двухкомнатная квартира в центре — лакомый кусок, предмет для вожделения. И хотя русских не вышвыривали из жилья, но делали всё, чтобы «выкурить». Сосед с 9 этажа во всеуслышание угрожал: «Я вас выкину, проклятые москали! Вещи выброшу из окна!». Их пронизывало чувство смертельной опасности.
А в другой стране сын и дочь ночами не спали, просиживали за телевизором, слушая новости, и настойчиво звали родителей в Россию. И Качаевы решились. Втайне от всех стали собираться в дорогу. Дачу оставили знакомым. Чудом им удалось продать квартиру, почти задарма. И в тот же вечер старые люди сели в Киеве на поезд «Львов — Москва». Предварительно в Белой Церкви Василий Кузьмич заплатил неизвестным 2000 гривен откупных, чтобы беспрепятственно пересечь границу. Там украинские пограничники проверили только документы. В Москве их обнял любящий и заботливый сын, который был так счастлив, что всё обошлось. Сначала Елене, щадя её нервы, ничего не говорили о переезде. Она задохнулась от избытка чувств, что они уже в России. Долго пререкались с братом, где им жить. Он сильно хотел, чтобы папа и мама остались с ним в столице. Но они получили разрешение на временное проживание и после передышки вновь засобирались в дорогу: в Сибирь, в Ужур, домой…
Здесь места родные, посёлок, люди, в чьих глазах не плещется ненависть. Они словно очутились в другом измерении, где на своих волнах их ласково качает река под названием Родина. Дочь не может на них налюбоваться, пылинки сдувает, от всего оберегает… Сын звонит и спрашивает: «Вы сегодня гуляли, тепло оделись, как кушали?». «Нам здесь хорошо, — проникновенно говорит бабушка, — здесь наши дочь, внуки, правнуки». Правда, дочь пока тревожится за их психологическое состояние. Старики переживают, что до сих пор не получают пенсию. Они не привыкли жить на иждивении. Елена нежно гладит мать по плечу и говорит: «Мамочка, всё будет хорошо. Вы получите вид на жительство, оформите пенсию, мы купим вам квартиру, чтобы был свой уголок! Ты, главное, не расстраивайся!». Но за отца, советского офицера, ей обидно. Его личное дело осталось в военкомате Белой Церкви, и из-за сложившейся ситуации запросить его невозможно. «Ничего, — улыбается Василий Кузьмич, — живы будем — не помрём! Мы же на Родине, и это уже счастье!».
Жаль стариков, сколько страха натерпелись. Они ещё долго будут вздрагивать, услышав гнусный слоган: «Кто не прыгал, тот москаль!». Долго им будут сниться Белая Церковь, цветущие яблони, спелая клубника… Но эти призрачные видения постепенно заслонят голубые ели, посаженные ими давным-давно, дорогие лица, любящие глаза… Россия встречает своих сыновей, и убелённых сединами…
