Как и многие из парней его поколения, Геннадий с детства мечтал стать лётчиком. Причём — военным. Примером для него были прославленные «сталинские соколы» предвоенной и военной поры из фильмов и книг, а также космический полёт Юрия Гагарина из когорты военлётов. Так что после окончания школы в 1965 году у Геннадия Карева не было сомнений в выборе иной профессии как Родину защищать.
После окончания Сызранского высшего авиационного училища в 1968 году Геннадий Алексеевич двенадцать лет прослужил лётчиком-инструктором. Вначале в Куйбышевской области, а после формирования Саратовского авиаучилища его направили туда старшим инструктором. Позже довелось командовать звеном, а затем и эскадрильей. Так бы и прошла военная карьера Геннадия Карева в череде инструкторских и командирских обязанностей, но время преподнесло ему другой поворот в судьбе.
Приказом главкома ВВС комэска откомандировали в неведомый ранее для него Афганистан старшим лётчиком-инспектором. На всю жизнь запомнил он эту дату – 5 мая 1980 года, когда оказался на афганской земле. А покинул её по приказу министра обороны ровно через 8 лет, выведя 5 мая 1988 года один из авиационных полков из зоны боевых действий близ Джелалабада, что находится около границы между Афганистаном и Пакистаном. Там в течение этих лет находился напряжённый очаг военных действий.
И хотя командиры полков были по должности и по званию выше майора Карева, но находились в его подчинении. В чисто лётных делах, уточняет Геннадий Алексеевич, я был главнее их. В его обязанности входило первым осваивать новую авиационную технику и обучать лётный состав. Однако и от выполнения боевых заданий не стоял в стороне. За годы, проведённые в Афганистане, он совершил 354 вылета. Это, по мнению ветерана, не так уж много, но и немало, если учесть, что каждый полёт мог стать для него последним. Приходилось на вертолётах под обстрелом противника выполнять различные задания. Десантировать советских солдат к месту боёв, вывозить получивших ранения, поражать огнём скопления душманов. Недаром эти вылеты назывались многоцелевыми. Его полковые товарищи не раз рисковали жизнью. И погибали за чуждые им интересы. Но и для Геннадия Карева один из дней мог оказаться последним.
-В одной из вертолётных частей служил мой товарищ Юрий Сабатчиков, — вспоминает Геннадий Алексеевич. – Место, где расположился его полк, постоянно обстреливал противник. Однако выпадали и спокойные часы, но почему-то тогда, когда я к ним наведывался. Юра всё время шутил: «Гена, когда ты с нами, обстрел прекращается, а когда покинешь нас, вновь начинают стрелять. Мирный договор у тебя что ли с «духами» заключён?» А как же, в ответ отшучивался я. Просто уж так совпадало по времени.
Но однажды и «договор» подвёл. В один из приездов в часть ЮрияСабатчикова, друзья, поговорив, решили пойти в казармуотдохнуть. Время к ночи близилось, а назавтра нужно было рано улетать. Но прежде отправились в столовую поужинать. Этот ужин и спас их жизни. Не успели первое блюдо осилить, как начался миномётный обстрел. Все по укрытиям разбежались. Когда наступило затишье, отправились друзья в казарму. А там… Глазам своим Геннадий Алексеевич не поверил. Вся кровать, где он должен был спать, была «посечена» миномётными осколками. Это мина, пробив крышу, взорвалась в помещении.
Рассказал Карев и ещё о двух своих боевых товарищах. О командире эскадрильи и его заместителе. На боевые задания вертолётчики вылетали, как правило, парой – ведущий и ведомый. И держались на определённом расстоянии друг от друга. Чтобы не сбили сразу двоих при обстреле с земли. В один из вылетов неожиданно оба напоролись на шквальный зенитно-ракетный удар. Комэск не успел увернуть вертолёт, и был сбит врагом. Его заместитель решил отомстить за него, прицельно выпустив весь боекомплект ракет по «духам». Но одну из зенитных установок заметить не сумел. Меткий её выстрел оборвал его жизнь. Подобных трагических случаев, к сожалению, было немало.
— А правда, что вас представили к званию Героя Советского Союза, но заслуженная награда так и не украсила вашу грудь? – поинтересовался я у Геннадия Алексеевича.
-Было дело, — не отрицает мой собеседник. – Увы, моя принципиальность, прямой несговорчивый характер, да и язык мой сыграли со мной злую шутку. В один из визитов к нам трёх генерал-полковников из главного политического управления министерства обороны я отнёсся к ним, мягко говоря, нетактично — «послал» непечатными словами куда подальше. Обида меня взяла за незаслуженные обвинения. В полку произошло ЧП, к которому я не имел никакого отношения, а ответственность за него приписали мне. Пострадал я и за вопросы, заданные одному из маршалов: почему, мол, к высоким наградам представляют по разнарядке, а не по совершённым подвигам? Короче говоря, оформленные на меня документы о присвоении Героя «зарубили» в Москве. Тем не менее, герои у нас были — и вполне заслуженные. К примеру, Рейлян, Зельняков, Очиров. Высокое звание они по праву заслужили запроявленный героизм в боевых действиях. А лично у меня есть ордена: советский — Красной Звезды и афганский — что-то вроде их Боевого Красного Знамени. А также многочисленные медали, в том числе и дружественной тогда нам страны, которой мы оказывали интернациональную помощь.
Поинтересовался я у Геннадия Алексеевича его личным мнением по поводу того, нужна ли была та война нашему народу?
— Кулуарные решения товарищей из политбюро считаю если не авантюрными, то авторитарными уж точно. Ни за что загублено почти 15 тысяч жизней молодых людей, впустую потрачены денежные средства, в результате чего экономика страны ослабла, — отвечает Карев. — Хотя поначалу, при вводе наших войск в Афганистан, нас здесь встречали по-дружески, закидывали с благодарностью цветами. И мы пребывали в эйфории от святости выполнения интернационального долга, как тогда искренне считали советские люди. Но когда среди афганцев появились погибшие по нашей вине, отношения к «шурави», как называли советских воинов, изменилось в отрицательную сторону. Относиться к нам стали как к оккупантам. Афганцы – народ гордый, они никому раньше не покорялись, не сдадутся и в дальнейшем. Ещё в начале прошлого века их хотели завоевать англичане, однако не смогли одолеть сопротивление афганского народа.
После возвращения на Родину полковник Карев продолжил службу старшим инспектором ВВС Туркестанского военного округа. С этой должности и уволился из армии в запас в 1992 году в возрасте 45 лет. Занимался на «гражданке» многими делами. В родном городе окончательно «прописался» в 2006 году.
Оценивая афганский период пребывания в армии, Геннадий Алексеевич уверен, что он и его сослуживцы в составе ограниченного контингента советских войск ни в коем случае не были оккупантами, а выполняли свой воинский долг, вышестоящие приказы командования и были верны воинской присяге и своей Родине.
Воинов-афганцевприравняли к участникам Великой Отечественной войны со всеми причитающимися льготами. Но, сетует Геннадий Карев, когда доводится обращаться за чем-либо к чиновникам-бюрократам, от них зачастую можно услышать циничную фразу: «Я вас туда не посылал». Обидно слышать такие слова.
