В этом году исполнится десять лет, как в Канске начал работу центр адаптации граждан, освободившихся из мест заключения.
Пристанище
— Хорошо ли, что создан такой центр? Ну, конечно, хорошо! Иначе бы на вокзал или на свалку идти пришлось бы, — не задумываясь отвечает мне Александр, один из постояльцев центра, посмотреть который я отправился в сопровождении Сергея Сапрунова, директора Канского центра адаптации. Меня привели в одну из чистеньких, уютных и скромных комнат. В этой проживает Александр, сидящий на койке перед столиком с пачкой сигарет, колодой карт и столбиками сложенных по какому-то принципу монет. В прошлом — заключенный, а ныне — законопослушный, обычный гражданин. Почти обычный. Потому что когда он, что называется, искупил вину и вышел на свободу, просто-напросто, оказался без крыши над головой. Ни близких людей, ни работы. Все социально-полезные связи потеряны. У кого-то даже потеряна вера в то, что судьбу ещё можно изменить.
Так бывает: пока гражданин был «на зоне», его (такая же неблагополучная) семья за десять лет пропила квартиру или лишилась комнаты в общежитии. Возможно, родственнички и сами осели в тюрьмах или сгинули со свету. А этому товарищу тюрьма, может, даже помогла выжить. И куда теперь? Даже если он сразу устроится на работу, что маловероятно — комнату в «общаге» ему вряд ли сходу выделят… Может быть и так, что родители и семья сами отреклись от осуждённого, отказали в доме, прекратили отношения. А бывает, освобождённый и сам не хочет возвращаться в ту среду, которая очень скоро снова вернёт его на круги своя, к пьянкам и кражам.
Бывшие сидельцы, зачастую не готовы к жизни вне тюрьмы. У них очень развиты приспособленчество, способность выживать в жестоких социальных условиях. А когда он выходит на волю, теряется, может, к примеру, взять в кредит мопед, который ему и держать-то негде… Задача работников центра в первую очередь своим примером научить людей принимать решения за самих себя.
Пути судьбы
В один прекрасный день у порога учреждения появился и мой недолгий собеседник Александр. Такого, как он, сюда могут направить по путевке, выданной федеральной службой исполнения наказаний — изначально центры находились именно при ГУ ФСИН, а теперь они закреплены за министерством социальной политики. Поэтому направление можно получить и в управлении соцзащиты. Но недавние зэки могут и сами пожаловать, прослышав, что здесь для таких всегда открыты двери. В прошлом году через учреждение прошло около 80 человек. А если считать тех, кто приходил за справками и консультациями — 400.
За дверьми дежурный проверит документы, попросит заполнить бумаги и ознакомит с правилами проживания. Если нет документов — их помогут восстановить.
На первом этаже центра я сразу заметил стенд с фотографиями. Что-то вроде «наши выпускники». Да, не всё так печально. У некоторых получается начать новую жизнь. Более того, бывшие осужденные, мужчины и женщины, которые здесь, конечно, живут отдельно и разные вольности запрещены, заводят семьи и уходят из центра вдвоём. Так, например, Катя и Олег, чьи свадебные фотографии красуются на стенде, теперь живут вместе, у них трое детей. В общем, каждый пристраивается, как может. Некоторые вновь оказываются в тюрьме. А вот один бывший обитатель центра сейчас работает… пастором в Ачинске.
Режимный объект
Вместе с Сергеем Сапруновым мы входим в комнату отдыха. Вполне домашняя атмосфера. Шкафы с книгами, диски с фильмами, мягкая мебель, телевизор, цветы. Директор показывает мне большую бумажную ромашку на стене. На каждом лепестке предлагается написать продолжение фразы «Любить людей значит…». И постояльцы пишут. На одном из лепестков аккуратно выведено: «…нужно быть добрым, потому что жизнь и так страшная».
— Мы проводим совместные мероприятия с филиалом центральной библиотеки. Нужно показать человеку, что есть другой мир, другие интересы, — поясняет Сапрунов. — Приходя сюда, люди неизбежно приносят тюремную культуру, отношения. Пытаются выстраивать тут иерархию зоны. Поэтому мы четко следим, кого с кем можно селить в одной комнате, например. Нейтрализуем возможные конфликты. Безусловно, действует «сухой закон» и работы штатному психологу хватает.
— Если у вас так хорошо, у ваших клиентов велик соблазн остаться здесь жить.
— Граждане могут у нас находиться в течение шести месяцев, — говорит Сергей Николаевич. — За это время они в идеале должны найти работу, чтобы зарабатывать и снимать жилье. Полгода наши «клиенты» проживают за государственный счёт, центр предоставляет комнату, питание (только ужин), чистое постельное бельё каждые десять дней, возможность стирать свою одежду и готовить пищу самому на общей кухне, а также душ.
Если человек после шести месяцев всё ещё будет нуждаться в жилье и к нему не будет претензий по поведению, ему разрешат находиться здесь ещё год. Только теперь придётся платить за питание — 1610 рублей в месяц.
— Что же делать, если человек так и не нашел себе жилье и работу, и срок платного проживания подходит к концу?
— Стараемся помочь ему подобрать место, где можно работать и жить. Но это очень трудно, работы мало, а работодатели не горят желанием принимать подобный контингент, часто «кидают» или платят крохи. Однажды пристроили несколько мужчин «на вахту». Они уехали и вернулись несолоно хлебавши. Им просто не стали платить. Да и уровень квалификации у клиентов центра, как правило, низок.
Хорошо, когда есть возможность трудоустроить человека тут же, в центре, к примеру, дворником. А бывает и такое, когда просто не знаешь, что делать. Например, есть у нас клиент с умственными отклонениями. Первый раз такой. Он бомжевал, потом отсидел за убийство лет 9. По умственному развитию как подросток. В дом престарелых ему ещё рано. Не инвалид, не пенсионер. Так вот он постоянно спрашивает меня: «Ты меня не выгонишь?». Но я ничего не могу поделать, мы подчиняемся уставу.
— Я всегда говорю им: у вас будет много чего не получаться, общество будет вас отторгать, не принимать, — говорит Сергей Сапрунов. — Но вы должны карабкаться, «ногти рвать», прощать, плакать, но терпеть. Прошлая жизнь наложила на вас свой отпечаток, а вы покажите людям, что вы другие, вы — нормальные люди!
Елена:
— Я здесь уже месяц. Адаптация к свободе нормальная, питание хорошее, отношение человеческое, жизнь спокойная. Единственная проблема — трудно найти в Канске работу. Каждый день ищу, звоню. По специальности я штукатур-маляр, по строительству умею почти всё. Я из Красноярска, там больше работы, но такой центр там только для мужчин. За что сидела? Это не секрет. Разбойное нападение. Отсидела четыре с половиной года. На свободе стало по-другому. Больше машин, больше разных приколюх для детей.
Александр:
— В своё время связался с наркоманами, воровал, но сам не кололся. Отсидел 13 лет, вышел — словно на другую планету прилетел, всё изменилось. На работе строже стало, за пьянством больше контроля. Это лучше: сам себя ограничиваешь.
Сейчас я работаю сторожем на железнодорожном тупике. Сестра оставила мне дом, теперь нужно накопить денег, чтобы оформить собственность. Центр даёт возможность задержаться на свободе, не вернуться снова в тюрягу.
Фото Александра Шестерикова
