Оставив маму, троих живых и четверых умерших детей, 15 октября 1941 года, в особой отдельной роте № 770, он принял присягу и ушел воевать. Вернулся домой в конце августа сорок пятого.
Я хорошо помню этот момент возвращения. Стоял яркий солнечный день. Мать накануне куда-то уехала, а меня, пятилетнего мальчишку, оставила на попечение старшей сестры. Естественно, она сбежала к соседним девчонкам. Их было в округе много, а я почти целый день придумывал себе игры и занятия вокруг старой телеги, лежащей около дома. Ровесников мальчишек и мужчин почему-то поблизости не было, только семидесятилетний дед Степан, участник Первой империалистической войны, пытался объяснить детворе, что такое война, кто такие немцы и что такое похоронка. Для нас же немцы – это многодетная семья эвакуированных, живущих рядом, говорящих на незнакомом языке. Часто, по детской наивности, мы с ними ссорились. Дома за такие перепалки здорово доставалось.
Ближе к вечеру я увидел идущих по улице к нашему дому женщину и мужчину в солдатской форме: на гимнастерке – погоны, медали, на голове – пилотка со звездочкой, за плечами рюкзак, в правой руке небольшой чемоданчик. Они остановились метров за двадцать, и женщина указала рукой в мою сторону. В ней я узнал маму. Солдат сбросил рюкзак, откинул чемоданчик и бросился ко мне со словами: "Сынок, как я тебя давно не видел!" Я мигом перескочил забор и скрылся во дворе под крики мамы: "Остановись, это ж твой папа!"
Слово «папа» для меня не имело никакого смысла. У всех детей по-соседству тоже не было пап. Они воевали или пропали без вести.
Сестра нашла меня на сеновале только вечером и привела домой. Солдат сделал шаг в мою сторону, а я юркнул под кровать. Ни сахар, ни консервы, ни красивые, вкусно пахнущие конфеты, не помогали. А как хотелось потрогать и померить пилотку, подержать в руках пуговички гимнастерки с маленькими блестящими звездочками, погладить медали. Но страх был сильнее. Наконец, мне предложили красивый перочинный ножик с множеством лезвий – мечту всех мальчишек, и я вылез. Но почти месяц прятался за мать, пока не произошел случай, перевернувший все.
Наш дом стоял на углу переулка и улицы. В конце огорода красовалась березовая роща. Однажды я заигрался в переулке и не сразу заметил несущихся от леса ревущих коров. Когда они пробегали мимо, я увидел у одной разорванную шею и текущую ручьем кровь, у другой из порванного вымени бежало молоко с кровью. Метрах в пятидесяти от меня стояли три волка. За войну их много развелось в наших местах. От страха я бросился во двор и заорал во всю мощь только одно слово: "Папа!" Отец колол неподалеку дрова, схватил меня в охапку, осыпал поцелуями и долго-долго не выпускал из своих объятий. И я понял тогда, что у меня появился защитник – демобилизованный старший сержант, отличный минометчик, коммунист…
Отец о войне говорил мало и неохотно. Из его коротких рассказов узнали, что на Калининском фронте он получил многочисленные осколочные ранения груди. Часть их была удалена, а один, около сердца, оставался до самой смерти. Наградные документы за бои сорок первого – сорок второго годов, в связи с ранением, не получил. После госпиталя в составе Белорусского фронта участвовал в операции "Багратион", где получил контузию от осколка снаряда, рикошетом ударившего в каску. Каска выдержала и спасла от смерти.
Однажды по телевизору выступала женщина, рассказывающая о том, как они, пятнадцатилетние девчонки, на уральском заводе, плача, испытывали каски на прочность, расстреливая их из тяжелых трехлинеек. Сила отдачи из-за малого веса стрелка была такой, что отбрасывала их на полметра назад вместе с винтовкой. Им тяжело было стрелять в каску со звездой, представляя, что под ней находится чей-то отец или брат. Но они это делали. Спасибо им за добросовестно проверенные изделия! Сколько жизней спасли они за войну!
Документы за бои на орден Красной Звезды в сорок третьем затерялись. В наградном листе описали боевые заслуги отца. «В жестоких схватках за Советскую Родину, — говорилось в нем, — он показал себя опытным и смелым наводчиком. В бою, в районе д. Анальково в июле 1943 года, под ураганным огнем противника, отражая контратаки, быстро и точно открывал огонь из своего миномета, уничтожив около двадцати автоматчиков врага…
… В сентябре, у д. Церковичи, под артиллерийско-минометным вражеским огнем, из своего оружия подавил два ручных пулемета и один ротный миномет противника…
… В октябре, в бою за д. Ельня, уничтожил один станковый пулемет и около десяти вражеских солдат.
За личное мужество удостоен Правительственной награды – ордена Красной Звезды. Только недавно мы узнали, что орден заменили медалью «За отвагу».
А дальше была Польша. Там отца разыскал его родной племянник, воевавший на катерах Балтийского флота, капитан Николай Степанович Климец. Всю ночь они вспоминали своих родных в городе Боготоле и деревне Васильевке. Там же где-то воевал другой племянник, из соседней деревни Мельничное – Николай Ильич Реводько. Под Сталинградом в 1943 году погиб родной брат отца – Федор Иванович, а другой брат, Терентий Иванович, не успевал залечивать раны на Украинском фронте.
В самом конце 1944 года отец был снова ранен, попав в «минометную вилку». Они остановились в небольшом лесочке и устроили в палатке баню. В воздухе все время летали разведывательные самолеты-«рамы». Чувство страха и осторожность притупились – ведь они уже были на германской границе. Неожиданно, метрах в ста позади палатки, разорвалась мина. Солдаты посчитали ее случайной и продолжали мыться. Но когда вторая мина взорвалась впереди метров за пятьдесят, было понятно, что прицельно стреляют по бане, и следующая мина разнесет её. Кто голый, в мыле, кто в одежде бросились врассыпную в лес. А мина все же разнесла баню. Несколько человек были ранены.
В конце марта 1945 года специальная комиссия первого Белорусского фронта признала отца негодным к строевой службе, и он был переведён вольнонаемным в роту обслуживания госпиталя. Вместе с друзьями брал Берлин, за что награждён медалью. В столице Германии он пробыл больше 3-х месяцев. Однажды, возвращаясь из Потсдама, подбежал к Рейхстагу, чтобы на его стене оставить автограф победителя, как это делали тогда многие солдаты. Вдруг в группе девушек в военной форме, стоящих на площади, он выделил одну. Что-то знакомое мелькнуло в ее лице, и он узнал свою племянницу Антонину Степановну Климец, которая служила в войсках МГБ, а потом стала переводчиком. Вот так бывает! Шли они разными дорогами к одной цели, и в Берлине их пути пересеклись. Может быть, случайно, а может – судьба.
За годы войны отец был награжден медалями: "За отвагу", "За боевые заслуги", "За освобождение Варшавы", "За взятие Кенигсберга", "За взятие Берлина", "За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945", многими юбилейными.
Умер он в 1969 году. А в 1976 году у нас родился сын. Мы назвали его Егором, в честь легендарного деда, бравшего Берлин.
Наша семья хранит фронтовые фотографии, медали. Они бесценны. Храним память – она бесконечна.
