В свои 93 года Мария Ивановна Махонина сохранила оптимизм, бодрость духа. Она, как и прежде, энергична и элегантна. Встретила гостей словами: «Как хорошо, что позвонили. Я отложила на потом зарядку и обливание холодной водой». Удивительная женщина с непростой судьбой, которую, как и у всех её сверстников, опалила война.
Родилась она в глухой деревне под названием Кузьминка. От Ужура она располагалась в 50 километрах. Этой деревни давно уже нет. А в те годы была довольно большой — в сто дворов.
— Дома добротные все были, — вспоминает Мария Ивановна. — Основали её выходцы из разных губерний страны. Улицы так и назывались: Рязанская, Витебская, Самарская и другие. Люди жили зажиточно, поэтому в годы раскулачивания многие пострадали. В том числе и мой дед. Всё отобрали, деда с бабушкой выслали, восемь детей враз осиротели. Большинство из них ещё были маленькими. Но мама моя уже замужем была. Все нахлебались лиха.
Родители Марии Ивановны работали в колхозе, жили бедно. В деревне была начальная школа, и Мария смогла окончить четыре класса. Учёба ей давалась легко, девочка буквально тянулась к знаниям. Удалось в Петропавловке поучиться в пятом классе, и на этом образование было закончено.
В 15 лет пошла работать в колхоз, вязала снопы, да так быстро, что и взрослые не успевали за ней. 1200 снопов навязывала за смену. Ударницей слыла. Но Мария продолжала мечтать об учёбе в школе. И однажды с односельчанином уехала в Ужур. В первой школе, куда она обратилась, её, 16-летнюю, приняли снова в пятый класс. Вот каково было ей рядом с малышами получать образование? Впрочем, в то время деревенские частенько оканчивали семь классов в 19-21 год. В 1939 году она получила аттестат о семилетнем образовании и смогла продолжить учёбу в фармацевтическом техникуме в Красноярске.
За отличную учёбу и успехи в первом семестре даже получила бесплатный билет на спектакль в театр им. Пушкина. Впервые деревенская девушка увидела богатый театральный интерьер и приобщилась к искусству. Эти впечатления живы до сих пор.
С молодых лет увлекалась спортом. Как сама говорит, была лучше всех в прыжках в высоту, бегала быстрее всех на эстафетах. А ещё была лучшей в рукопашном бою и даже инструктором в одной из студенческих групп. Как память, фотография в альбоме.
— В Красноярске я стала следить за своей речью, — рассказывает Мария Ивановна. — Очень быстро отучилась говорить «сигаю» вместо «прыгаю». И постепенно избавилась от многих просторечных слов.
Два года пролетели как один. После сдачи весенне-летней сессии должна была перейти на третий курс, завершающий. 22 июня с девчатами она весь день просидела в аудитории, готовилась к экзамену. В пять часов вечера пошли домой. Очень удивились, когда оказались на улице: там никого не было. Город словно вымер. Уже в общежитии узнали, что началась война. И жизнь круто изменилась.
— За третий курс нам надо было платить 150 рублей в год, — говорит Мария Ивановна. — Родные мне ничем не могли помочь. Я, конечно, все годы учёбы подрабатывала в госпитале, потом в одной из поликлиник, но этого приработка едва хватало на еду. О новой одежде и мечтать не смела. Как заплатить за учёбу? Это мне не давало покоя. А война уже набирала обороты. Нужна была кровь раненым. В аудитории появилось объявление о том, чтобы студенты пришли и сдали кровь. Мы пошли всей группой. Как же я удивилась, когда за 200 сданных граммов крови получила 200 рублей и дополнительный паёк хлеба в 600 граммов, который принесла и положила на стол в комнате: ешьте, девчата.
В феврале 1942 года досрочно всем фармацевтам выдали дипломы. Новоиспечённый специалист снова приехала в Ужур и устроилась на работу в 30-ю аптеку ассистентом. А ей хотелось на фронт. Несколько раз писала заявление добровольцем, но не брали.
Вскоре начался набор рабочих на переехавший с запада в Красноярск завод. Вызвали в военкомат и Марию Ивановну, и отправили на трудовой фронт. Партии набирались из 30-40 человек. На специальном пункте в Красноярске шло оформление документов и распределение по цехам. Когда Мария Ивановна заполнила нужные бумаги, ей предложили остаться на этом пункте, потому что понравился почерк: аккуратный и чёткий. Время военное, любое предложение, как приказ. Осталась. Но постоянно грызла мысль, что не приносит фронту пользы, хотелось и ей попасть непосредственно на завод.
Это и случилось, но не сразу. В инструментальном цехе тоже к станку не поставили, опять на бумажную работу посадили. Так нужно, сказали.
Жили в бараках при заводе, холодно, умывальник единственный и тот на улице даже зимой. Всё испытала: голод, холод, вшей. В 1943 году по воле случая снова вернулась домой, стала работать в больнице медсестрой. Она умела не только выдавать лекарства, но и оказывать медицинскую помощь больному, в хирургии заменить анестезиолога, операционную сестру. Больные любили Марию за доброту, жизнерадостность, профессиональное умение. Наверное, поэтому и настояла одна из пациенток, чтобы именно Мария Ивановна сопровождала её до Одессы. Этот город уже был освобождён от фашистов, и эвакуированные могли вернуться домой. Шёл 1944 год. В Одессе и встретила окончание войны.
Через несколько лет вернулась домой в Ужур, работала в 30-й аптеке фармацевтом, потом открывала две аптеки в Приреченске, с 1961 года возглавляла аптеку № 165 в Златоруновске, где и живёт по сей день.
Всю свою жизнь Мария Ивановна занимала активную жизненную позицию. И до сих пор интересуется всем, что происходит в посёлке.
