Самые популярные у рыбаков Красноярского края виды рыб – омуль, муксун и нельма – через 10 лет могут исчезнуть из Енисея. Их популяции сокращаются катастрофическими темпами. Следующие поколения красноярцев могут не узнать, чем были богаты северные водоемы нашего региона.
Почему исчезают ценные виды рыб в главной артерии Красноярского края – Енисее, и можно ли сохранить их для потомков? Об этом мы разговариваем со старшим научным сотрудником Красноярского НИИ экологии рыбохозяйственных водоемов, доктором биологических наук, почетным работником рыбного хозяйства России Владимиром ЗАДЕЛЕНОВЫМ.
– Владимир Анатольевич, в 2019 году в Красноярском крае вводится мораторий на добычу нескольких видов рыб. С чем связаны такие жесткие меры?
– Основное богатство Енисея – полупроходные сиговые рыбы: омуль, муксун, сиг, ряпушка, нельма. Наша река единственная в мире, на которой основу промысла составляют ценные и особо ценные породы рыб – сиговые, лососевые и осетровые. В Азии, Северной Америке, Европе ловят черную (или сорную) – лещ, карась, плотва, щука, налим. То есть главный удар у нас приходится по лучшей рыбе. И самый действенный способ сохранить популяцию – ввести запрет на вылов.
Первый мораторий на добычу осетра в Красноярском крае появился после войны – с 1947 по 1955 год (во время Великой Отечественной войны правила рыболовства не действовали – ловили без ограничений, чтобы отправлять продукт на фронт). Затем на его вылов ввели мораторий с 1970-го по 1990 год. Но накопленного за 20 лет запаса рыбы хватило только на восемь лет. Очередной запрет на лов осетровых действует на Енисее с 1998 года до сегодняшнего дня. На добычу нельмы формальный мораторий ввели в 1967 году. Но с оговоркой: при промысле муксуна разрешили прилов нельмы – по квотам или лицензиям. И нынешнее поколение рыбаков считает, что ее можно добывать.
А в 1990-е, перестроечные годы Енисей испытал шок от незаконного лова. В северных поселках развалились геодезические и геологические экспедиции, и люди вынуждены были рыбачить, чтобы выжить. Самый большой удар пришелся по длинноцикловым видам рыб, которые поздно созревают и редко нерестятся.
– Например, таким как осетр?
– Да. Самка енисейского осетра созревает только к 25 годам, а промежуток между нерестами у нее составляет шесть лет. То есть в течение жизни она может принести потомство только шесть раз. Теоретически осетр может жить и до 100 лет, но самый старый осетр, которого мне доводилось вылавливать в Енисее, был 67-летним. Нельма созревает к 14–17 годам и живет до 35 лет (сейчас такие пожилые уже не встречаются). Нерестится, так же как и осетр, через шесть лет.
Енисейский омуль и вовсе приносит потомство только один раз за всю жизнь. Он нагуливается в Карском море, а в 12 лет приходит на нерест в Енисей. Осетр может откладывать зараз 300–400 тысяч икринок, омуль – 20 тысяч. Но так заложено природой: из всего потомства пары выживает только самец и самка. Популяция не растет.
В последние пять лет мы заметили: стадо омуля, муксуна и нельмы омолодилось. То есть на нерест идут 8–10-летние. А у рыб плодовитость зависит от ее размеров. Нерестовый фонд начал резко падать.
При нынешнем уровне лова – как законного, так и незаконного – популяция этих видов может полностью исчезнуть к 2030 году.
– В этом году во время спецоперации «Путина» полицейские выявили несколько десятков случаев браконьерства, изъяли больше десяти тонн рыбы, добытой незаконным путем. А каков уровень незаконного лова в Красноярском крае с точки зрения ученых?
– Мы предполагаем, что незаконная добыча осетра на Енисее составляет 200–250 тонн в год, стерляди – 80–120 тонн. На сиговые выдаются квоты, существуют лимиты, но реальный вылов намного их превышает. Рыбаков очень сложно проконтролировать. Посудите сами: в советское время рыбалкой занималась одна организация – «Красноярскрыбпром», у которой были отделения – рыбозаводы в Туве, Хакасии, Лесосибирске, Туруханске, Дудинке, Диксоне, Норильске и Хатанге. А теперь действует около 300 зарегистрированных рыболовецких организаций. В енисейском Росрыболовстве не хватит инспекторов, чтобы их проверить.
Предприниматели вылавливают ценную рыбу. А свято место пусто не бывает – их квартиру, или биотоп, как говорят биологи, занимают сорные виды. Например, вместо тонны омуля будет жить тонна окуня.
Из-за этого продуктивность водоема падает. Ценная рыба здесь уже не появится: «выдавить» сорную в северных условиях невозможно. И у местных жителей она не пользуется спросом. В Туруханском районе давно перестали ловить щуку. Вся рыбалка держится на осетре, омуле и нельме.
В 2019 году мы вводим мораторий на вылов омуля, муксуна и нельмы. Могу предположить, что уровень браконьерства вырастет. Законный и незаконный лов – как сообщающиеся сосуды. Если в одном убывает, в другом становится больше.
– В редакцию газеты «Наш Красноярский край» написали жители поселка Бор Туруханского района: мало выделяется квот на любительское рыболовство (об этом мы писали в № 71 от 28 сентября). Как ученые определяют, сколько рыбы можно выловить за год?
– По каждому виду рыб свой алгоритм расчета. Наши сотрудники каждый год в апреле выезжают на полевые исследования. До сих пор институт полупустой: ученые на Таймыре отслеживают полупроходных рыб. Мы рассчитываем, сколько отнерестится, сколько появится новых особей через два года или через 10 лет. На сегодня промысловый запас рыбы в Енисейском рыбохозяйственном районе (Красноярский край, Хакасия, Тува) около 55 тысяч тонн. Квота выдается на 12 тысяч тонн, официально вылавливается около пяти тысяч тонн, неофициально – гораздо больше. Квоты на сиговых используются на 90 процентов, а на щуку и налима на 30 процентов.
А любительский лов – большая проблема. Каждый его понимает по-своему. Например, красноярские любители против сетей, ловят на удочку. А в Туруханском районе применяют только сеть.
Мы оценивали уровень любительской добычи хариуса и окуня на Красноярском водохранилище. Наблюдали за рыбаками, проводили анонимное анкетирование. Получилось, что от плотины Красноярской ГЭС до Казачинского любители ежегодно вылавливают около 400 тонн хариуса. Во время развитого промысла (в середине прошлого века) во всем рыбохозяйственном регионе добывалось не более 70 тонн этого вида рыбы.
– Перспективы безрадостные: мы можем потерять ценные породы рыб безвозвратно?
– Потеряем, если будем ловить в таких же объемах. Мораторий на вылов нельмы, омуля и муксуна продлится как минимум пять лет. Затем нужно отслеживать восстановление стада. Если оно не увеличится или пойдет на спад, значит, в популяции произошли необратимые изменения или продолжается браконьерская рыбалка.
– Какой выход из этой ситуации?
– Простого решения нет. Нужен комплекс мероприятий. Чтобы увеличить численность ценных видов рыб, требуется искусственное воспроизводство. Сейчас мы выпускаем малька пять процентов от необходимого объема. Работают два государственных рыбоводных завода – абаканский и норильский. Ежегодно они выпускают один миллион 200 тысяч мальков осетра и стерляди. Также разводит рыбу частное предприятие «Малтат» и наш НИИ. Но этого мало. Кроме того, необходимо принять законодательные решения. И с их помощью перевести людей с рыболовецкого промысла на другие работы. Пока у жителей северных сел не появится заработок, они будут кормиться на реке. Как бы мы ни запрещали лов.
Фото Олега Кузьмина
