Это те, кого во фронтовых сводках обозначили лаконичным «пропал без вести» или «не вышел из окружения». Такое извещение для родственников было страшнее, чем похоронка. Оно означало неизвестность и долгие годы бесплодных ожиданий. Только единицы из «пропавших без вести» возвращались в итоге домой, большая их часть оставалась лежать на российских просторах неопознанными.
Серафима Семеновна АКСЕЛЬРОД, руководитель поискового движения Красноярского края, показывает черно-белые фотографии: молодые совсем ребята Петр Васько и Андрей Семенов ушли на фронт в первый год войны. Как оказалось, ушли навсегда. Их смертные медальоны красноярский поисковый отряд нашел в 1991 году в одну из первых своих поездок в Чудовский район Новгородской области. Через 50 лет после гибели бойцов родственники смогли почтить их память на могилах. Минусинец Андрей Семенов и командир стрелковой роты 378-й стрелковой дивизии Петр Васько силами поисковиков захоронены на воинском кладбище деревни Лезно Чудовского района.
– Серафима Семеновна, знаю, что массовое участие в поисковых работах гражданским официально было разрешено в СССР только в конце 80-х годов. Когда красноярцы включились в это движение?
– Практически сразу же. В этом году мы отмечаем 25-летие поискового движения Красноярского края. С 1985 года в нашей школе работает музей «Память». В 1987–1989 годах мы ездили в Польшу и Венгрию, чтобы разыскать могилы наших выпускников-фронтовиков. Никакими раскопками не занимались, искали по документам. Кого-то нашли, кого-то нет. В это время в «Комсомольской правде» публиковали списки солдат, личность которых установили по найденным поисковиками медальонам. Когда мы увидели, сколько там красноярцев, поняли, что не имеем права оставаться в стороне. Помог случай. Возвращаясь из Венгрии, остановились в Москве, зашли в ЦК ВЛКСМ (тогда он курировал поисковую деятельность) и сказали, что готовы работать. Оказалось, в 1990 году поисковики как раз планировали разбить центральный лагерь в Сычевском районе Смоленской области, где воевала 119-я Красноярская стрелковая дивизия (позже 17-я гвардейская Краснознаменная). Мы с учителем музыки Сергеем Степановичем Ежаком собрали ребят и поехали. Однажды на конференции увидели, сколько красноярцев наши коллеги-поисковики подняли в Новгородской области – около 100 человек. Передали эти списки на местное радио, диктор стал их зачитывать – и к нам пошли люди с вопросами. Мы поняли, что нам нужно работать в Новгородской области, там полегло три наших дивизии – 374-, 378-, 382-я – и 44-я отдельная стрелковая бригада. С тех пор каждый год выезжаем туда, где сражались наши земляки. Помимо Новгородской и Смоленской областей работали в Ленинградской и Тверской.
В первой экспедиции было 22 человека, в 2014 году – уже 44 человека из города Красноярска и 98 из районов края. Более 1 100 ребят из 18 территорий края поучаствовали за эти 25 лет в поисковой работе. Они подняли и захоронили останки 3 185 советских воинов, нашли 188 солдатских медальонов. Почти половина из погибших – наши земляки.
– Кому пришла в голову идея использовать для поисковых работ школьников? Работа с останками – это все же дело взрослых людей. Опять же – неразорвавшиеся снаряды времен Великой Отечественной. Риск есть…
– Начиналось движение действительно со взрослых. Неформально – почти сразу же после окончания войны. Тогда у государства были другие заботы – нужно было накормить и успокоить живых, а не заниматься поиском мертвых. Путевой обходчик Николай Орлов, который жил на станции Мясной Бор в Новгородской области – месте кровавых боев 2-й Ударной армии, часто находил останки бойцов и по доброте душевной перезахоранивал. Находил и медальоны, отправлял по указанным в них адресам. В 1968-м в Новгородчине был создан первый в стране поисковый отряд. Парни и девушки выезжали на территории боев, сами платили за проезд, жили в своих палатках. Потом движение курировал ЦК ВЛКСМ, Росмолодежь, затем оно перешло под крыло Министерства обороны. Можно, наверное, обозначить привлечение школьников к раскопкам казенными словами «в рамках патриотического воспитания». Но мы стараемся не употреблять таких громких слов. Любовь к Родине – это не лозунги, а реальные дела.
Так вот. По требованию Министерства обороны в раскопках участвуют только совершеннолетние ребята. Для несовершеннолетних устраиваются учебно-тренировочные лагеря. Это не значит, что ребята сидят возле песочницы и ищут то, что им взрослые заранее туда подложили. Учебная вахта – это работа школьников на проверенной взрослыми территории, безопасной для жизни и здоровья. Вот пример: нашли в Курске захоронение – немцы расстреливали пленных и сбрасывали в ров. Взрослые поисковики проверили края рва миноискателем, и дети начали работать – пропустили через свои пальцы каждую горсточку земли. Ребята работают только лопатой, щупом, ножом и руками. Никаких метелочек и совочков.
Поисковые работы – это не пикник
– Кого берете в поисковики? Отличников или, наоборот, хулиганов для перевоспитания?
– Берем детей строго с 14 лет. И мальчиков, и девочек. Девчонки очень хорошо справляются с кропотливой работой, когда нужно перебрать руками кучу земли, например. Необязательно быть отличником, главное – желание. Не берем детей с вредными привычками. Если подросток курит, он же и других может к этому приобщить. Да и потом, работаем в лесу, в степи, малейшая искра – и пожар.
Вот как-то было: записался в экспедицию один парень, а потом я его встречаю в школьной столовой во время урока истории. Спрашиваю: «Чего сидишь?» – «Выгнали», – отвечает. Я – к учителю. Выяснилось, что учитель в глаза его не видел. Парню пришлось отказать. Историю пропускаешь? Обманываешь? Какой из тебя поисковик!..
На собрании перед поездкой я всегда подробно рассказываю, что ждет ребят в лагере: палатка, никакого водопровода и отопления и реально тяжелая работа в полевых условиях, не пикник, а фактически кладбище. Начинается Вахта 21 апреля, заканчивается в октябре. Каждый заезд – 10 дней. Мне важно, чтобы дети реально оценивали свои силы, говорю им: «Если кто-то не поедет, не считайте, что вас перестанут уважать. Принять правильное решение без оглядки на общественное мнение – это тоже поступок». Некоторым детям противопоказаны поездки по медицинским показаниям. Таких утешаю – вы нужны в школе, в музее, нужно проводить экскурсии, работать с документами.
Сейчас поисковая работа финансируется из краевого и городского бюджетов через общественную организацию «Вечный огонь», но, вы знаете, всегда находятся те родители, которые сами готовы оплатить расходы на экспедицию для своего ребенка.
– Почему? Это же не вид отдыха, не загородный лагерь с удобствами. Целыми днями копаться в земле…
– Есть родители, которые считают, что прикоснуться к истории, к Великой Отечественной войне – это очень важно для правильного формирования личности ребенка. Ребята возвращаются с Вахты Памяти совершенно другими. Надо видеть их лица, когда они осознают масштабы гибели людей. Вот вроде копали-копали, складывали-складывали… А на перезахоронении оказалось, что в каждом из 20 гробов – 10 солдат. В Старой Руссе в 2000 году перезахоронили почти две тысячи человек. В Мясном Бору за 10 дней работы подняли четыре тысячи солдат! Мальчишки, которые в этом участвовали, меняются раз и навсегда, раз и навсегда понимают, где черное, а где белое.
Мама одного нашего ученика как-то призналась: привела ребенка не по микроучастку именно в 19-ю школу, потому что знала: здесь есть музей, есть поисковики. Родители хотят, чтобы дети развивались гармонично, правильно. Они, может, и не произносят это громкое слово – «патриот», но говорят – мы рады, что ребенок ходит в такую школу, где его учат гордиться своей Родиной, любить и уважать историю.
– Самая яркая находка для поисковика – это что?
– Когда находят медальоны – это всегда взрыв эмоций. Крик на весь лес. Вот стоят они, копают яму, ее вода наполняет, они эту воду вычерпывают… и так несколько часов. Бывает, несколько дней вхолостую работают ребята. Смотришь, глазки погасли, энтузиазм уходит. Я им тогда говорю: «Вы ж не могильщики, чтобы раскапывать конкретно могилы. Вы поисковики. Ищите. Здесь они лежат». Как правило, незахороненные бойцы лежат на глубине не больше 20 сантиметров. Найти их трудно: время беспощадно к человеческим телам, но именно у этих солдат медальоны – полные. Это значит, что никто не сообщил родным об их гибели, не вскрыл медальон и не оторвал часть записки с данными.
И когда ребята находят железо, медальон, крестик, косточки – это для них просто что-то невероятное. Находим, конечно, и пустые медальоны, с иголками внутри. Если нашли крестик, то медальона чаще всего у солдата не было. Некоторые бойцы медальоны с собой не брали – чтобы смерть не притягивать. Крестик же от беды защищал.
Все находки сдаем в штаб, медальоны открывают, выбивают бумажки, аккуратно раскручивают в воде. И когда вдруг в графе «край/область» видишь «Красноярский», душа переворачивается. А если медальон этот еще и двойной… Некоторые солдаты заполняли их химическим карандашом, без специальной аппаратуры прочесть их невозможно. В 2001-м на месте бывшей деревни Фелистово под Старой Руссой нашли медальон, отдали на расшифровку. Только в 2013-м нам его «прочитали» – Головко Федосий Григорьевич с Украины. Удалось найти родственников солдата.
– Иногда слышу: зачем поднимать этих солдат, земля их уже похоронила. Столько лет прошло, нужно просто оставить их в покое.
– Я таким людям отвечаю: а вы представьте – пришло вам извещение, что ваш муж, брат, отец погиб и похоронен в 600 метрах к западу от околицы какой-то деревни. Если захотите навестить могилу, вы никогда в жизни не найдете это место – нет уже тех деревень, стерлись с карты те дороги. А солдат-то где-то лежит.
Перед тем как поехать в экспедицию, мои ребята обязательно изучают историю своей семьи, своего села, своей школы – кто воевал, где погиб. Некоторые родители отправляют детей на Вахту, чтобы они побывали на месте гибели их прадеда. В прошлом году мальчик из Козульского района ездил в составе отряда «Феникс» в поисковую экспедицию под город Белый Тверской области. Он привез мемориальную плиту, чтобы установить на могиле его погибшего прадеда Дмитриева Дмитрия Алексеевича.
– Всегда ли удается найти родственников погибших солдат?
– Не всегда. Бывают и круглые сироты, или просто – адрес родственников не указан в документах. Да и не все родственники до сих пор живут там, где жили 70 лет назад. В этом смысле намного проще найти родню солдата, который жил в деревне. В селе все друг с другом общаются, всегда есть ниточки. Активно используем социальные сети, даем объявления в СМИ. Находим. А иной раз находим, а людям это не совсем и надо. Был случай: приходит женщина с просьбой поискать ее родственника. Говорит – вот вы нашли соседского прадеда, может, моего найдете. Спрашиваю, почему же соседи к нам не пришли, говорит: им это неинтересно. Вот так. Аналогичная история с солдатом из Минусинска. Нашли родственников, нужно было съездить на могилу, получить медальон, дорога оплачивается. Они не поехали. Медальон вручали дальней родне из Москвы.
Чем измерить патриотизм?
– У нас сейчас много говорится о патриотическом воспитании, выделяются немалые средства на специальные программы, мероприятия. Это эффективный способ воспитания патриота, на ваш взгляд?
– Большие праздники с участием военной техники, показательными выступлениями солдат привлекают мальчишек, они начинают интересоваться этим всем.
Сложность в том, что патриотизм – это не физическая величина, чем его измерить? Чем, например, отличаются дети нашей школы от той школы, где нет музея и поисковиков? Я как-то предлагала разработать анкету, чтобы это выяснить, но ничего не вышло. Критерии непонятны.
Не могу говорить за всю страну, скажу за свою школу. Патриотическое воспитание эффективно, если ребенок заходит ко мне в музей на перемене и спрашивает: а когда вы нам еще про Ленинградскую блокаду расскажете? Это значит, я рассказала про событие так, что оно тронуло ребенка. Или вот – есть у нас такой проект «Моя семья в судьбе страны». Дети восстанавливают историю семьи, приносят ордена родных, находят информацию о том, за что конкретно был дан орден, рассказывают о своем открытии друзьям. Потом приходят друзья и просят узнать про своих прадедов. Понятие «отдать жизнь за Родину» для таких ребятишек не абстрактное.
– Не так давно в Красноярске осквернили свастикой скульптуры в Гвардейском парке. Выходит, мы бьем не в то место с патриотическим воспитанием?
– В любом городе и стране есть люди, которые хотят сделать пакость. Если сейчас наше правительство и органы правопорядка расслабятся, эта грязь полезет отовсюду. Вожжи должны быть всегда.
Невозможно гарантировать, что одними и теми же словами, одними и теми же уроками ты закладываешь в души разных детей одинаковое. Каждый ребенок – индивидуальность. Был у нас мальчик в школе, сидел тихо, учился хорошо. А лет через 15 после окончания школы отрастил усики и сделал прическу под Гитлера. Откуда что взялось? Конечно, огромное влияние оказывают родители. Если есть противоречие между установками школы и родителей, ребенок, как правило, принимает мнение родителей.
– Тем не менее в середине 90-х никто не говорил вслух «Я люблю Родину». Это было стыдно. Все разговоры о Родине сводились к тому, как бы отсюда «свалить». Сейчас настроение поменялось…
– Это абсолютно точно. Настроение сильно поменялось. Олимпиада, Крым, события на Украине – это все способствовало поднятию патриотизма. И среди детей, подростков тоже. Они точно так же смотрят новости, точно так же читают Интернет. А школа и родители помогают им расставить правильные акценты.
ДОСЬЕ
Серафима Семеновна АКСЕЛЬРОД
Родилась 12 декабря 1945 года в г. Красноярске.
Училась в школе № 4 г. Красноярска, окончила Московский государственный педагогический институт им. В. И. Ленина.
Проработав по направлению три года учителем географии в п. Аган Сургутского р-на Тюменской области, вернулась в Красноярск и с 1974 года преподавала в школе № 19.
В 1985 году совместно с педагогами школы основала музей «Память», до сих пор – бессменный руководитель. В 1990 году музей получил статус «Народный», по итогам краевого музейного форума с 2008 года ему вручают на хранение копию знамени 17-й Гвардейской стрелковой дивизии.
На протяжении 25 лет бессменный руководитель краевого поискового отряда.
Серафима Семеновна – отличник народного просвещения, награждена знаком отличия «За заслуги перед городом Красноярском», орденом Святого князя Александра Невского II степени, медалью ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени, медалью «За активный поиск», памятной медалью «Патриот России»; лауреат молодежной премии Красноярского края.
Свидетельства войны на территории края
Ребята из поискового отряда работают и на территории Красноярского края. Во время Великой Отечественной через регион пролегала воздушная трасса Алсиб, на фронт летели самолеты с авиазаводов Комсомольска-на-Амуре и Иркутска. Некоторые из них не достигали цели.
В 2008 году поисковики вместе с бывшим летчиком Вячеславом Филипповым восстановили историю бомбардировщика, крыло которого виднелось из болота возле деревни Петропавловка Ирбейского района. 30 мая 1943 года гроза повредила два самолета из летевшей на фронт эскадрильи бомбардировщиков. Спасая деревню, летчики увели самолеты за околицу, катапультироваться не успели. Одна машина рухнула в поле, другая – в болото. Тяжелый самолет так и не удалось поднять из трясины. Погибшие летчики не похоронены.
В 1943 году рядом со станцией Крючково разбился американский самолет. Весь экипаж погиб. Поисковикам удалось найти документы командира – Петра Михайловича Степанова. Отыскали родственников, рассказали им об обстоятельствах катастрофы. В октябре 2012 года, в год 70-летия открытия перегоночной трассы Аляска – Сибирь, останки экипажа американского самолета «Бостон» захоронили на Троицком кладбище Красноярска.
Поисковикам известно еще о нескольких местах катастроф военных самолетов в крае, работа будет продолжаться.
ВНИМАНИЕ!
Ищем родственников
Поисковый отряд «Красноярец» ищет родственников:
бойца Зотина Дмитрия Федоровича, 1897 г. р. Призывался Кагановичским РВК г. Красноярска. Его останки и медальон найдены у д. Горбово Ржевского района Тверской области. Адрес родственников в годы войны: г. Красноярск, пос. Труда, ул. Тимирязева, дом 59, кв. 1. Родственник – брат Зотин Алексей Федорович;
Фоминых Николая Александровича, 1903 г. р., уроженца Кировской обл. Призван Красноярским РВК в 1943 г. Пропал без вести в марте 1943 г. Воевал в составе 78-й Добровольческой бригады. Останки и медальон найдены у д. Лукино Бельского района Тверской области. Жена Мурзич Леокадия Карловна проживала в г. Красноярске, ул. Сопочная, 10. Дочь Вера – 19.09.1942 г. р.
Обращаться по телефонам: 8 903 987-47-58; 272-20-95.
