Известный кинорежиссер Александр Сокуров, историк по первому образованию, в одном из недавних интервью признался, что был потрясен, когда ему показали акт об объявлении Германией войны СССР: «Нам ведь столько десятилетий говорили, что они напали вероломно…»
Возможно, какая-то бумажка с соответствующим текстом действительно существует. Во всяком случае, есть подтверждаемый историками факт: поздним вечером 21 июня 1941 года германский посол граф Шуленбург внезапно запросил аудиенции у Молотова, но нарком иностранных дел продержал посла в приемной до полуночи, и – далее версии расходятся – то ли графу отказали в аудиенции, то ли он сам обиделся и ушел… Вполне вероятно, что явился Шуленбург с официальным объявлением войны, которое к тому времени превратилось в абсолютную фикцию – войны не объявляются за несколько часов до их начала. Молотов об этом знал, потому и не пустил к себе посла, тем самым лишив немцев возможности хотя бы фиктивно соблюсти дипломатические формальности. Впоследствии об этом посольском инциденте не вспоминали, поскольку в истории он ничего изменить не мог. Почти за год до того Гитлер приказал своим штабистам начать разработку плана молниеносной войны против СССР, впоследствии названного планом «Барбаросса».
Вооруженным силам Германии ставилась задача разгромить советскую Россию в ходе одной кратковременной кампании. Следовало уничтожить находившиеся в западной части СССР советские войска и не допустить отхода боеспособных частей вглубь страны. Конечная цель кампании – выйти на линию Архангельск — Волга — Астрахань, создав там, в случае надобности, условия для немецкой авиации для «воздействия на советские промышленные центры на Урале». Предполагаемая продолжительность основных боевых действий составляла по плану 4–5 месяцев. Проект дорабатывали активно и тщательно. Наконец на совещании, состоявшемся у Гитлера 30 апреля, был принят окончательный вариант. Тогда же впервые прозвучала дата – 22 июня.
Под английским прикрытием
Вплоть до перестройки велено было считать, что катастрофа лета – осени 41-го года была вызвана внезапным и, главное, вероломным нападением Германии. То есть начальство войну предчувствовало, но знало, как и все советские люди, что у нас с ними подписан пакт о ненападении, а они нас обманули. В предыдущей публикации мы напомнили, что до СССР подобные пакты с Гитлером заключили Польша, Великобритания, Франция и некоторые другие страны – и почти все эти договоры Гитлер похерил.
На самом деле трудно понять, как после внушительных успехов отечественной предвоенной дипломатии мог случиться столь сокрушительный провал… Еще при Советах рассказывали о том, что разведка и перебежчики сообщали дату начала войны, но Сталин не верил и приказывал «не поддаваться на провокации». Вряд ли возможно даже конспективно перечислить существующие объяснения этого феномена. Поэтому остановимся только на двух, но таких, которые признаны определяющими.
С самого начала планирования войны против СССР немцы развернули многоплановую операцию по дезинформации высшего советского руководства. Суть заключалась в том, чтобы внушить не только Сталину, но даже его разведчикам, что Гитлер собирается напасть на Англию, а не на Советский Союз, и все перемещения войск в Европе связаны с приготовлениями к этой войне.
В разработке и проведении основных дезинформационных мероприятий первую скрипку играл сам Гитлер. Пока его подчиненные искусно изображали укрепление сотрудничества с СССР, фюрер в сентябре 1940 года предложил Сталину поучаствовать в дележе «английского наследства» в Иране и Индии. В послании говорилось, что «Германия полна решимости вести войну против Англии и ее империи до тех пор, пока Британия не будет окончательно сломлена». В Кремле, доверившись содержанию послания, предположили, что наиболее вероятный срок обострения советско-германских отношений – период после окончания англо-германского военного конфликта, который может завершиться через два-три года, то есть в 1942–1943 годах. На «дележ наследства» Сталин не пошел, но и подоплеки предложения не увидел.
Чтобы создать полную иллюзию подготовки вторжения на Британские острова, немецкое командование приказало распространить сведения о несуществующем «авиадесантном корпусе», а кроме того, напечатать массовым тиражом топографические материалы по Англии, немецко-английские разговорники для германских офицеров и сделать так, чтобы об этом знали в русских штабах. Сосредоточение своих войск вблизи советских границ объясняли тем, что они готовятся отразить удар англичан на Балканах.
«Фюрер чрезвычайно доволен тем, что маскировка приготовлений к восточному походу вполне удалась. Весь маневр проведен с невероятной хитростью», – записал Геббельс в своем дневнике незадолго до 22 июня.
Удар из 37-го
Логичный вопрос – почему этот хитроумный замысел не был раскрыт нашей разведкой – имеет парадоксальный ответ: перед войной советская резидентура в Германии была практически полностью уничтожена. И это лишь часть той огромной трагедии, которая привела к катастрофе 41-го. Перед войной Сталин уничтожал собственную армию, чем удивлял даже своего будущего врага. Прежде чем перейти к цифрам, несколько цитат.
Маршал Советского Союза Александр Василевский: «Без тридцать седьмого года, возможно, не было бы вообще войны в сорок первом году. В том, что Гитлер решился начать войну в сорок первом году, большую роль сыграла оценка той степени разгрома военных кадров, который у нас произошел».
Генерал армии Александр Горбатов: «Меня до пота прошибли мои прежние опасения: как же мы будем воевать, лишившись стольких опытных командиров еще до войны? Это, несомненно, была по меньшей мере одна из главных причин наших неудач».
По подсчетам историков, в период «разоблачения заговоров в армии» было арестовано и казнено от 7 до 11 тысяч только высших офицеров. Причем доля этих самоубийственных, невоенных потерь часто переваливала за стопроцентную отметку – то есть уничтожали не только действующих командиров, но и бывших. Так, из пяти маршалов ликвидированы три, расстреляны все 15 командармов, плюс трое бывших, адмиралы флота и вице-адмиралы выбиты на 125 процентов, комкоры – на 112, контр-адмиралы – полностью (данные Олега Сувенирова). Сколько было истреблено старших и младших офицеров, историки не в состоянии подсчитать. То есть грамотно командовать было некому.
Маршал Советского Союза Георгий Жуков: «До 1936 года, то есть до массовых арестов крупных военных деятелей страны и командиров высших соединений, как теоретически, так и практически уделялось серьезное внимание оперативно-стратегическому взаимодействию видов вооруженных сил; рассматривались и решались важнейшие проблемные вопросы, в период же 1936–1939 гг. эта важнейшая стратегическая работа стояла на мертвой точке, попросту говоря, ее некому было вести, так как почти все серьезно и глубоко мыслящее постигла трагическая участь».
Итог первых трех недель войны: враг занял Прибалтику, Белоруссию, значительную часть Украины и Молдавии. Наши потери убитыми и ранеными превышали 650 тысяч человек. А к началу битвы за Москву только пленными мы потеряли более 1,8 миллиона.
Предвестие Победы
На этом фоне потери немцев – 100 тысяч убитых за три недели – кажутся ничтожными. С одной оговоркой – за 20 дней «восточного похода» гитлеровцы потеряли столько же, сколько за два года войны в Европе.
До начала осени план «Барбаросса» осуществлялся без сбоев – но все же он провалился. Одной из причин провала многие историки называют роковую ошибку германской разведки, неверно оценившей мобилизационные возможности противника. Штабисты считали, что после разгрома армий на западе СССР русские смогут выставить лишь около 40 дивизий – а русские выставили более трехсот.
Но главная причина в другом: немцы не предвидели, что противник будет драться с таким невероятным упорством и в абсолютно безнадежных ситуациях. Генерал Гальдер писал в конце июля: «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека. Бросается в глаза, что в плен сдаются лишь немногие…» Впоследствии некоторые из немцев, выживших в «восточном походе», признавались: то, что Германия не победит, они поняли уже летом 41-го.
