Мизантроп – не обязательно деятельный человеконенавистник. Обычно это человек, у которого все плохие и все плохо. Открытие театра после ремонта для него не новость. А вот то, что крыса по театру пробежала, – новость!
Но в таком случае все мы в той или иной степени мизантропы, поскольку именно такое отношение к жизни нам и прививается. Хочется продолжить – прививается стараниями прессы, или, пардон, преобладающего контента, и, в общем-то, это так. Андрей Максимов, известный писатель и телеведущий, однажды сказал, что из жанра интервью выветрился обычный человеческий разговор, интервью превратилось в допрос, потому что для журналиста сидящий перед ним – не собеседник, а заведомо негодяй, даже если никакой одиозной репутации у него нет и вообще это тишайший субъект. Музейный работник, например. Получится вывести негодяя на чистую воду – журналист молодец. Не зря предварительно собирал компромат, сочинял острые вопросы. Конечно, максимовская оценка не универсальна, встречается в эфире и на полосах нечто задушевное и даже глубокое, но господствующий профессиональный стандарт обозначен четко. Пришел он, разумеется, с Запада, где раздеватели и разоблачители считаются профессионалами высшего класса и получают самые большие гонорары. Так или иначе, мы к этому стандарту старательно тянулись. И кое в чем, конечно, дотянулись – см. выше, про театр и крысу. Как и во всем цивилизованном мире, хорошая новость для нас – редкое праздничное кушанье, а все, что горит-рушится-стреляется-воруется-избивается-подтасовывается, – повседневная жратва. Как следствие, первая наша мысль о любом незнакомом человеке, предмете, явлении – плохая. Особенно явно и часто это проявляется у людей, большую часть времени проводящих дома и потому тяжко отравленных телевизором. Свое credo они транслируют при малейшем житейском осложнении: судиться нельзя, потому что все суды купленные; попадешь в полицию – запытают; врачи – скрытые убийцы; чиновники – воры; юноши – наркоманы, девушки – проститутки; всем на все наплевать; все против простого человека… (Отдельная тема – современная еда, которая вся – отрава, и лекарства того же химсостава.) Не сказать, что они на все сто не правы, но если кто и поблагодарит их за такое «бодрое» исповедание, так это реально нехорошие чиновники, врачи, судьи и прочие, поскольку дурная слава – тоже слава. Если боятся и не верят, то и приставать не будут.
К тому же вера в плохое удивительно живуча, и факты ее чаще всего не интересуют. Сколько лет прошло после катастрофы на Саяно-Шушенской ГЭС, но вот буквально несколько дней назад слышал тех времен байку – как только прорвало плотину и началась паника, цены на бензин и на хлеб коммерсанты мгновенно подняли в разы. Здесь как-то неудобно уверять, что ничего такого не было и что сам видел – получается, будто оправдываешься. Более того, сам видел, как столичная пресса, работавшая на месте ЧП, аврально занялась проверкой этого слуха, который, повторяю, родился не из факта (пусть даже самого незначительного), а просто так – из ничего, из всегда готовой фантазии. Нет, конечно, в экстремальных ситуациях фантазия чаще всего так себя и ведет – оттого в осажденных городах всегда решительно боролись с распространением панических слухов, распространителей – расстреливали. Но в мирное-то время за счет чего они существуют? За счет все той же веры в плохое, которая заботливо культивируется и встречает благодарный прием.
Как известно, классическим образцом мизантропа у нас считается Собакевич, у которого все мошенники, «за копейку убьют», а единственный в губернии порядочный человек – прокурор, «если сказать правду, свинья». Жертвой Интернета и телевизора Михайлу Семеновича вряд ли назовешь, да и газеты в его времена были верноподданнические и благообразные. Поэтому вопрос, откуда он взялся, остается открытым. Но что с ним стало бы в наши времена – примерно предполагаю. Наверное, работал бы в каком-нибудь очень осведомленном издании. Или же активно отслеживал. Во всяком случае, считался бы человеком трезвомыслящим, не закрывающим глаза на… (О Собакевиче и вообще «Мертвых душах» хочу отдельно поговорить, в другой раз.)
В завершение отвечу на вопрос, который наверняка назрел у читающих: что же ты, скажут, прессу ругаешь, когда сам в ней кормишься? Отвечу честно, а также скромно, без передергивания и утайки: я – исключение. Поскольку пишу о хорошем. Стараюсь, во всяком случае.
