Евгения Павлова в родном городе Енисейске прозвали Женя-конь. И все из-за его пристрастия к лошадям. С шестилетнего возраста он мечтал о собственной лошадке. Когда вышел на пенсию, завел двух орловских красавцев, а затем начал возрождать старинное, давно забытое в северном городе ремесло. Павлов мастерит конские сбруи и хомуты, делает сани и повозки.
Семейное дело
Парус и Ванда в хозяйстве Павловых появились совсем недавно. В 2007 году Евгений Федорович на красноярском ипподроме купил Паруса – красивого жеребца орловской породы, а в 2010-м из Тубинска привезли маленькую кобылку Ванду. Ее только-только оторвали от матери, и хозяевам приходилось каждый день тереть на терке морковь, чтобы кормить свою любимицу.
Когда я мальчишкой был, кругом одни лошади работали, машин в Енисейске от силы пять штук набиралось, – рассказывает Евгений Павлов. – Я все детство на конюховках провел. У меня и игрушка-то любимая была – лошадка из папье-маше на качалке. Отец сшил на нее сбрую, сделал мне кошелочку.
Евгений всю жизнь с лошадьми. В Енисейском торге, где он работал, все на лошадях держалось. 35 голов запрягалось в город – товары по магазинам развозить. Еще 35 лошадей из подсобного хозяйства привозили в те же магазины сено и дрова. Коммунальное и городское хозяйство тоже на лошадках стояло. Мусор на санях вывозили, и, говорят, город такой чистый был.
– Любовь к коням мне от предков передалась, – уверен Евгений Павлов. – Отец тоже всю жизнь с лошадьми. У него владимирский тяжеловоз Металл был. После революции отец на своих конях пассажиров в Красноярск возил. Пролетка от деда осталась. Тот тоже большой любитель жеребцов. Коня Апельсина с младенчества вырастил, свой выезд имел, работал управляющим на золотых приисках.
Как говорят супруги Павловы – Евгений и Наталья, лошадей для души приобретали. Но потом посмотрели, во сколько обходится их содержание (им и фураж нужен, и сено, и яблоки, и сахар, витаминки всякие, ковка), и решили: лошадь сама должна зарабатывать на свое пропитание. Хотели тройку собрать, но дороги в Енисейске узкие – большая упряжка с машинами не разъедется. А если лошадь испугается да понесет, от машин ничего не останется. Пока катают туристов на одной лошадке – то Ванду на работу отправят, то Паруса. Может быть, в будущем и получится составить старинную, по всем правилам тройку – мечтают супруги Павловы. Ванда сейчас жеребая, в мае в хозяйстве ждут пополнения.
Хомут – что пальто для человека
Евгений Павлов – человек увлекающийся. Появившиеся лошадки сподвигли хозяина заняться и еще одним делом – возродить старинное ремесло шорничество. Сейчас в Красноярском крае не найдешь фирму, производящую упряжь для лошади. И Евгению Федоровичу пришлось вспоминать наставления стариков, которые с удовольствием раскрывали ему – еще мальчишке – секреты изготовления хороших хомутов или седелок.
– Упряжь из натуральной кожи шьется, потом дегтем пропитывается, – рассказывает Евгений Павлов. – Можно покрасить. Для этого листвяжная кора используется, упряжь становится шоколадной, а если еще на раз покрыть – черной. Раньше старики кожу ольхой дубили.
Евгений Федорович с удовольствием показывает сделанную собственными руками сбрую – красивая, вся в заклепках.
– Клепки для красоты, – замечает лошадник. – А что толку без клепания делать. Узор сам придумываю. Пукли и кнопки будут – можно его весь изукрасить.
В магазине сегодня упряжь не купишь. Потому и стоит «хэнд мэйд» дорого. Мастер говорит, что в старину за хорошую сбрую коня давали. И это считался равноценный обмен. Да и сегодня уздечка стоит недешево.
Заказы Евгению Федоровичу сыплются не только из районов Красноярского края, но и из других регионов. Оказывается, востребованное это ремесло – конскую сбрую мастерить. На досуге Евгений Павлов освоил и еще одно дело – начал изготавливать хомуты и дуги для троек.
– Хомут надевают на лошадь, когда сани запрягают. Сюда ставится потник, сюда крышка хомута, – показывает нам лошадник. – Тут супонь, тут гужи. Раз-два, и запряг.
Ванда, на которую надели упряжь, сначала куражится, заигрывает с хозяином («У меня вся шапка замусолена, – замечает тот, – так они любят лизаться»), а потом дает застегнуть на себе все ремешки. Парус стоит в сторонке, опустив большую морду. Он немного обижен – сегодня на него не обращают внимания.
– У каждого хомута свой размер. Это как пальто для человека – мне 46-й размер нужен, а кто-то 56-й носит. Так и лошади, – говорит Павлов. – Для тяжеловоза хомут 10-го размера нужен, другим поменьше. Например, у Ванды шея крупная, на нее маленький хомут наденешь – супонь стянешь, и шею зажмет. С лошадей всегда мерки снимают – как платье шьют.
Любовь к тройкам заставила Евгения Федоровича и к другому ремеслу обернуться. Дуги для троек лишь в некоторых регионах России делают, а Павлову интересно было попробовать, как старые мастера дерево гнули. Да так, что оно служило вечно.
– Дерево нужно сначала парить в чане с водой четверо суток, чтобы разопрело. Потом берешь чурку, обработанную под форму дуги, клинышки подбиваешь и натягиваешь, но так, чтобы волокна не лопнули, – рассказывает мастер. – Для этого дерево специальное необходимо. Например, в Томске 62 разновидности тальника растет. А дуга из тальника самая лучшая. Наши старики из березы и черемухи делали. Но у этих дуг свои минусы. У черемухи от влаги начинают концы сходиться, у березы наоборот – от сырости разъезжаются в разные стороны.
Евгений Федорович свои дуги делает из белорусского дерева. Обидно, но на родине мастера не то что нужной породы древесины не приобрести – нет ни кожи, ни ниток, ни подков для лошадей, за всеми материалами приходится в Красноярск ездить.
Подворье ямщика
Во дворе мастера стоят сани (сам сделал), в огороде розвальни. Это, говорит Павлов, для того, чтобы лошадок проминать. Они должны каждый день бегать, чтобы не застаиваться. Соседи уже привыкли, что по улице кони скачут. Немного в Енисейске осталось любителей лошадей. Кроме Павловых еще в одном дворе коней держат, остальные отказались от живности.
А в прошлом году Евгений Федорович получил субсидию от краевого правительства по программе поддержки малого предпринимательства. Решил свой туристический бизнес открыть – приезжих, свадьбы катать. Купил на эти деньги фаэтон. Сейчас с удовольствием говорит:
– Это классический экипаж, раньше на них лихачи ездили. У моего деда такой был.
Еще один – пролетку – сам сделал. Нашел картинки в Интернете, сходил в Енисейский музей, посмотрел на выставленный там экипаж и смастерил свой.
– Хочу сделать подворье ямщика, чтобы не просто катать туристов, а рассказывать им про старинные русские ремесла, – мечтает Евгений Павлов. – У меня есть что показать.
И действительно, сарай в ограде Павловых ломится от старинных подков, стремян и колокольчиков. У каждого колокольца свой звук. Например, почтовый звучит монотонно и официально, а граненый отличается мелодичной лиричностью.
– Раньше колокольчики и бубенцы только на тройки надевали, – рассказывает Евгений Федорович. – Это в советские времена колхозники стали наряжать своих лошадок лентами да колокольчиками.
В коллекции Павлова есть совершенно уникальные экспонаты. Например, бубенцы, которым уже 150 лет, или стремя грушевидной формы.
– Дореволюционное, – отмечает коллекционер. – В XX веке таких не делали. Хочу второе найти, но не удается.
Свои экспонаты Павлов отыскивает у стариков, которые раньше лошадей держали. Или в прямом смысле слова – в чистом поле. Летом в Енисейский район приезжает друг Евгения Федоровича с металлоискателем. У того свой промысел – старые монеты на месте разрушенных деревень ищет, а Павлов – стремена.
