Люди для чего получают гуманитарное образование? Правильно, чтобы ничего не делать. Хорошие гуманитарии могут птичками восхищаться, травкой. Плохие гуманитарии все это критическому анализу подвергают: травка недостаточно зеленая, вода не такая мокрая. Тут попадается в магазине коробка с перепелиными яйцами. Маленькими буквами – фамилия предпринимателя: Денисов А. В. Знакомая фамилия. Но почему на коробке значится, а не там, где полагается, – под газетной заметкой про тех, кто производит сей продукт? Как я сейчас сделаю. Денисов тоже Уральский университет окончил, то есть – знатный гуманитарий. При чем перепелки?
СПРАВКА
Андрей Владимирович ДЕНИСОВ. Корреспондент газеты «Емельяновские веси». Окончил Уральский государственный университет по специальности «журналистика». С 1993 года работал пресс-секретарем Законодательного собрания края. Ныне – глава крестьянского (фермерского) хозяйства в деревне Замятино.
«Ты все попутал»
– Ты плохо информирован. Надо стремиться из Замятино – в Красноярск, из Красноярска – в Москву. Чтобы потом стонать: «Надо валить из этой страны».
– Москва – это и так другое государство. Большое, богатое, нерусское. Там хорошо, там уровень потребления другой. Но я туда валить не могу. Мне надо птичек кормить каждый день. Яички собирать, в город везти. Чтобы ты в магазине не возмущался – почему у них нет перепелиных яиц от известного тебе производителя.
– Правильный, конечно, ход мыслей. Но у тебя же была сотня перепелок – вот мне бы хватило. Ты же ферму отгрохал на тысячи голов, дома какие-то…
– Вообще, это не бизнес. И раньше я это не воспринимал как бизнес, и сейчас тем более. На самом деле, чтобы какой-то стабильный доход был, достаточно тысячи штук. И все получится: яйцо более-менее дорого продают, по четыре рубля, цену рынок диктует, а не сети. Продают мясо по высокой цене, клетки, птичек. Куча помета небольшая. Больше приятными вещами заняты – птичек разглядывать, клетки мастерить. Можно жить.
– У тебя, считай, пять тысяч голов. То есть можно жить пять раз…
– Я так не могу, потому что сейчас в одной нише с действительно крупными производителями. Они в такой же нише, что и я. Белореченская птицефабрика – это холдинг громадный, там все есть – и поля свои, и корма, и ветеринарная служба. Они 14 миллионов яйца перепелиного производят. А я около 1 миллиона. В 15 раз меньше. Но у них ценник другой: продуктивность выше, расходов на корм меньше. У меня другая арифметика. Когда ты выходишь на такие объемы – у меня получается около миллиона яиц в год, – издержки растут в разы. А доходы – нет. Сейчас надо новую закладку в инкубатор делать. Три месяца это будут чистые убытки, потому что на корм ты тратишь, электричество расходуешь, а прибыль они не дают.
– Так теперь тебе надо 15 миллионов яиц для полного счастья?
– Для полного счастья мне надо дойти до конца пути. В этом деле ты почему-то каждый раз оказываешься на середине. Я же вообще не думал про животноводство какое-то, импортозамещение и прочие химеры. Заметки писал в емельяновской газете. Мысль была – построить свою деревню на своей земле. Только чтобы деревня была настоящая и правильная, чтобы она стала жить, нужно какое-то производство в ней организовать, иначе это баловство и притворство, как коттеджные поселки. А вот чтобы по-взрослому жить на земле…
– Можно и скромнее жить на земле. У тебя пчел только двадцать семей, при удачном раскладе можно одним медом пропитаться…
– Нет, при моем уровне подготовки я понимал, что ферма не даст деньги. Но она может дать возможность спокойно жить на своей территории, а в город ездить только за солью, за порохом, такая мысль была изначально. Образ жизни – не бизнес. Бизнес – то, что дает деньги. А я так жить мечтал. Казачество тоже не бизнес. Но они сами на своих хлебах сидели. Уклад. Я на бизнес не надеялся, даже когда были другие представления. Просто так можно жить, заниматься нормальными вещами и оставаться человеком. Грубо говоря, не замещать должность, а работать, в прежнем понимании этого слова. Ульи делать в свободное время, всякое такое. Но чтобы это все работало и с голоду не сдохнуть, надо яйцо в город возить, продавать. А в город приехал, тут какие-то радости есть – бассейн, например. Надо воспользоваться…
Польза просвещения
– Тебе часто гуманитарное образование помогает? Допустим, диалектический материализм в чистке клеток?
– Конечно, помогает. Сейчас хочу яйцо инкубационное купить в Иркутской области. Звонил на Белореченскую фабрику. Племя у них хорошее. Они не продают. Надо специальное решение генерального директора. Что такое директора крупных и огромных сельхозпредприятий, это целая история, особый такой вид. Написал ему письмо: «Челом бью, нижайше прошу».
– То есть журфак тебе пригодился.
– Конечно. И еще могу планы писать по развитию. Для того чтобы оставаться в реестре сельхозпроизводителей. Нет, помощь государства мне не нужна – взять там пять миллионов на ферму – потом проверяющих набежит, спасибо. Тем более не умею этого делать. Брать деньги, чтобы тебя каждый день закапывали. Мне так не хочется. Но есть такие места, где проверяют меньше. Купил трактор – вот трактор, вот документы, спасибо, до свидания. Из-за этого в реестре остаюсь. Вот план развития писать – тут я самый перспективный фермер, быстрее всех пишу.
– Есть еще одно. Когда в магазине кончатся запасы негодной еды – я немедленно вымру. А ты еду умеешь добывать.
– Медом могу питаться, конечно. Нет, вполне возможно натуральным хозяйством жить. Сейчас в бассейн хожу, с людьми знакомлюсь, которые вообще никогда ничего не делали в жизни. Очень много их, и живут неплохо. И вы мне дороги особо – вы потребители.
Жить на земле можно, кто спорит. И мне на самом деле душу греет, что я тут понастроил. Но сказать, что я какую-то проблему решил, победил окончательно, – до этого далеко. Греет надежда, что все сделаю. Насчет потребителей, между прочим, не шучу. Почему бизнес в Красноярске гораздо сложнее вести, чем в том же Новосибирске? Там гораздо больше людей. Плотность населения выше. Европа почему крепко стоит – потребляет много, а это дает толчок развития тем, кто производит. При любой системе потребление будет давать толчок к развитию. Потреблять и работать. Или – не работать и не потреблять, как хочешь.
Когда людей мало, все могут делать дорогую хорошую игрушку, но никогда вложенные деньги не оправдаются. Это не бизнес. Я могу при необычайной ловкости вытаскивать сотку из этого дела. Купить в рассрочку престижный для города автомобиль. Но сначала должен в дело вложить примерно шесть таких автомобилей. Чтобы купить один.
Нормальные или «все»
– Масштабы у тебя большие. И дом большой. А яички маленькие. Надо непременно эту фразу сказать.
– Зато свои. Вот ты про диамат говорил – как он пригодился. Пригодился. Все пригодилось. Люди хорошие попадались. Чем больше хороших людей встречаешь, неважно где, хоть в лесу, хоть в городе, тем лучше живешь. Меньше надо «Мерседесов». Другие есть вещи, к которым ты можешь стремиться. Человек обычно живет угнетенный, по правильной, наезженной – но чужой колее едет. Квартиру купил, потом машину, дачу. Я хочу идти своей колеей.
– Все нормальные люди стремятся в Красноярск, Москву, потом в Лондон.
– Нормальные люди под слово «все» не подходят. Они в одном экземпляре существуют. Совершенно неважно, где они живут, чем занимаются и даже на каком языке говорят. У меня друзья были и бандиты, и кагэбэшники, это нормально. Пока водку с ними пьешь или разговоры разговариваешь. Но не вступай ни в какую банду, держись своей стороны – и уже хорошо, одним гадом меньше будет.
Тут про Зиновьева Александра Александровича смотрел фильм, он еще с Ельциным там спорит. Последние кадры показывают – вся эта публика, коллеги наши, бросается к Ельцину, а Зиновьев стоит один на сцене. И всегда был один. Смотрит – пишет работу о кризисах при социализме. Критикует, получается. Из страны его высылают, на Западе встречают как героя – давай, занимайся антисоветизмом за хорошее вознаграждение. Рассказывай, как плохо в СССР. Все диссиденты этим живут. А он что? Он же ученый, у него репутация, и говорить он может только то, что видит и понимает. Видит он их действительность и про нее рассказывает. Полгода не прошло – и все от него отвернулись. Он здесь говорил, что думает, и там говорил, что думает, – и каждый раз получалось, что он чужой среди своих. Он хороший человек? Да. Умный. Да. Поэтому и один.
– У каждого свой способ достижения одиночества. Можно ферму перепелиную построить. Потеряться в тайге на двести лет, как Лыковы. Или самая жестокая форма одиночества – жить в центре Москвы.
– С этого и начал – я же не за деньгами пошел, чтобы покой себе купить. Наоборот, в это вкладываю и считаю, что именно в это и надо вкладывать. А вот в городе вкладывать никуда не надо – все ненадежно. На земле только надежно, а главное, снег – белый.
– Зато здесь я всегда прав. Снег на улице – мэр виноват. Водки напился – продавец. Курю – минздрав плохо работает. А тебе как виноватого найти? Кто снег не убрал? Ты. Кто куриц твоих не покормил? Опять ты. И в сумме это дает свободу?
– С одной стороны, так. С другой стороны, другая шкала. Я развожу перепелок и отбираю у них яички. Кто-то разводит людей. С такими же целями. Такой способ производства тоже вполне приемлем. Сейчас вот на перепелках потренируюсь и в политику подамся.
– Так можно жить, заниматься нормальными вещами и оставаться человеком. Не «замещать должность» – а работать, в прежнем понимании этого слова
