В минувшие выходные федеральные СМИ сообщили, что первый боекомплект атомного подводного дрона «Посейдон» изготовлен и в ближайшее время будет установлен на подводной лодке «Белгород».
Предостережение крайне необходимо
О сверхторпеде говорят уже не первый год. Она автономна, неуязвима и обладает чудовищной разрушительной силой. Взорванный на большой глубине, «Посейдон» может поднять полукилометровое цунами, которое начисто смоет, к примеру, Британские острова, что и было смоделировано в воскресной программе Д. Киселева.
Разумеется, никакие острова мы смывать не собираемся – точнее, не собираемся без особого повода, от которого боже всех нас упаси. Атомное оружие с момента своего появления было использовано только один раз, США против Японии 6 и 9 августа 1945 года, и с тех пор без малого восемь десятилетий существует как последнее предостережение для противника и повод для размышления генералов и политиков. Но беда в том, что любые предостережения со временем забываются и размышления меняются…
Еще до начала спецоперации в американской прессе появились «экспертные мнения», что атомная война не так страшна, как Голливуд ее малюет, и штука эта, в общем-то, проблемная только для противника, а «ядерная зима» – сказка, придуманная русскими, чтобы пугать свободолюбивую половину человечества. Более того, премьер Японии (первая и единственная жертва немирного атома) в недавней глубокосердечной беседе с президентом Америки (первый и единственный агрессор) объявляет Россию главной ядерной угрозой миру. Пусть она еще ничего не применила, но применит обязательно, и потому следует теснее сплотиться…
Поскольку помутнение рассудка достигло подобной густоты и добралось до таких политических высот, предостережение крайне необходимо – «Посейдон» подоспел вовремя.
По-человечески не получится
Между тем на эти же дни приходится своего рода юбилей. Ровно 60 лет назад, 16 января 1963 года, Никита Сергеевич Хрущев сделал заявление о том, что СССР стал обладателем нового сверхоружия – водородной бомбы, обладающей прежде невиданной разрушительной силой и чуть позже получившей более известные, чем официальное АН602 или «Изделие В», имена – «Царь-бомба», «Иван» и «Кузькина мать».
Первый секретарь объявил об этом на VI съезде СЕПГ в Берлине. Место было выбрано не случайно. Разделенная Германия для бывших союзников, ставших противниками, была не только символической, но и вполне реальной точкой противостояния, способной перерасти в горячую точку.
Несмотря на наличие у обеих сверхдержав ядерного оружия (хотя у Штатов его было значительно больше), попытки найти компромисс становились все менее удачными, поскольку со стороны «партнеров» это был вовсе не поиск статус-кво, а последовательная «разведка боем».
В сентябре 1959 года большая советская делегация во главе с Хрущевым посетила США, откуда Никита Сергеевич привез свое легендарное пристрастие к кукурузе, намерение наладить в СССР производство хот-догов (проект общепита «сосиска в тесте», увы, заглохший), а самое главное – надежду на налаживание не столько политических, сколько человеческих контактов между руководством держав – на том простом основании, что все мы люди и жить хотим… Надежду, как сперва казалось, обоюдную. Но уже 1 мая 1960 года в небе над Свердловском наша ПВО сбивает американский самолет-разведчик У-2. Намеченный визит Эйзенхауэра в Советский Союз отменяется, и вообще все начинает катиться по наклонной плоскости. Переговоры в Женеве о запрете ядерных испытаний заходят в тупик, равно как и переговоры о статусе Западного Берлина – в августе 61-го начинается строительство Берлинской стены. США усиливают давление на Кубу, а в октябре 1962 года разразился Карибский кризис, поводом для которого стало размещение американских баллистических ракет в Турции, способных достигать целей почти на всей европейской части нашей страны. Операция «Анадырь» была ответом на этот агрессивный шаг.
Кризис, как известно, был разрешен, но вывод из него сделан только один: «по-человечески», как советскому руководству грезилось еще в 59-м, выстроить отношения теперь уже точно не получится. Сила и ее демонстрация – единственно пригодный аргумент. Потому и «Кузькина мать» была официально явлена миру.
Достали козырь
Ее достали как тайный козырь из колоды. Водородная бомба была готова к испытаниям уже в тот год, когда Хрущев ездил в Штаты.
Над «изделием» работала группа советских физиков под общим руководством Игоря Курчатова – Андрей Сахаров, Виктор Адамский, Юрий Бабаев, Юрий Смирнов, Юрий Трутнев и другие.
До официального заявления Хрущева в Берлине противник мог только догадываться о существовании бомбы, и, кстати, сам генсек эти догадки раззуживал, намекнув в частной беседе во время американского визита, что, дескать, есть у нас кое-что свирепое, но не скажу что. И на XXII съезде также упомянул о чудо-оружии, но и тут подпустил тумана, сказал, что «взрывать такую бомбу мы не будем».
Само собой, незамеченными не могли пройти испытания, состоявшиеся на полигоне архипелага Новая Земля 30 октября 1961 года. Исходная мощность изделия – 100 мегатонн, в три тысячи раз мощнее сброшенного на Хиросиму «Малыша», но создатели уговорили руководство уменьшить ее вдвое, поскольку без преувеличений опасались за сохранность самого земного шара. Как выяснилось, не зря: даже половина заряда рванула так, что сейсмическая волна трижды прошла по всей земной поверхности, а световая вспышка была видна более чем за тысячу километров.
Короче говоря, геополитический конкурент заявлением в Берлине был официально уведомлен о том, о чем ранее догадывался, или «почти знал». Так же он знал и о том, что у Советского Союза, передовой космической державы, есть средства, чтобы доставить «Кузькину мать» по назначению. При всей маловероятности реального применения бомбы, последующие отношения с Советами необходимо выстраивать с учетом ее существования. Такой вот успокаивающе-вразумляющий эффект получился.
Предтеча «Посейдона»
Кстати, академику Сахарову принадлежит идея, предвосхитившая нынешний «Посейдон». В своих воспоминаниях он пишет, что, работая над бомбой, не видел для нее подходящего воздушного носителя, а значит, вся работа – впустую. И тогда «я решил, что таким носителем может явиться большая торпеда, запускаемая с подводной лодки. Я фантазировал, что можно разработать для такой торпеды прямоточный водопаровой атомный реактивный двигатель. Целью атаки с расстояния несколько сот километров должны стать порты противника. Война на море проиграна, если уничтожены порты, – в этом нас заверяют моряки».
Андрей Дмитриевич поделился идеей с контр-адмиралом Фоминым, но тот назвал ее «людоедской». Сахаров «устыдился и больше никогда ни с кем не обсуждал своего проекта». А потом и вовсе ушел в диссидентское плавание, став святым для Запада и символом побежденной в 90-е России.
