Свое новое произведение Эниотт Шнайдер посвятил выдающему немецкому трубачу Райнхольду Фридриху. Музыкант имеет настоящий успех: выступает на крупнейших сценах Вены, Амстердама, Берлина, Франции, Америки. Ему посвящают свои произведения известные современные композиторы. Он профессор трубы в университете музыки в Карлсруэ в Германии. Трубач виртуозно владеет всеми разновидностями своего инструмента – от барочной натуральной до современной концертной трубы. Чтобы исполнить «Духи Сибири» Райнхольд Фридрих приехал в Красноярск.
— Райнхольд, в Красноярск вы привезли семь разных труб. Три прозвучало в первом концерте, четыре в «Духах Сибири». А какой инструмент вам наиболее интересен?
— Это зависит от исполняемого произведения. В этом и состоит искусство игры на трубе: для определенной композиции выбираешь свой инструмент. А они все отличаются друг от друга. Например, барочная натуральная труба – самая длинная (2,5 метра, если ее развернуть), а пикколо – самая маленькая. Концертная дает максимум возможностей исполнителю – вариации от верхних до нижних тонов. И нужно найти лучший звук для музыки. У меня дома более 60 труб, постоянно использую порядка 20. То есть, передо мной всегда стоит выбор – какую взять.
— А как выбирали инструменты для исполнения «Духов Сибири»?
— Композитор рекомендовал использовать четыре вида труб, но окончательный выбор я сделал на репетиции. Для меня важно, как звучит оркестр, что происходит вокруг. Ведь композитор отдает произведение исполнителю, а ему через свои средства нужно передать слушателю замысел маэстро. На рубеже XIX-XX веков существовала программная музыка, характерная, например, для Штрауса. Человек слушая ее, видел всю картину – напоминает фильм. «Духи Сибири» к таким произведениям не относится. Ведь, духи – это что-то свободное, а не фиксированные природные объекты: вода, солнце, камни. Здесь нет жесткой привязки, здесь не картинка, а ассоциации, вызываемые музыкой.
— В России слушатели больше доверяют классике, а как вы относитесь к современным композициям?
— Это как с едой. Если вы заказали Венский шницель, то вам принесут кусок мяса определенной формы и толщины. То есть, вы точно знаете, что получите. Это касается классической музыки. А вот рядом с Барселоной есть ресторан, который назван в числе лучших в мире. Там вам могут подать блюдо: шарик изо льда, внутри которого дым. Это своего рода магия: вы не знаете что здесь реально.
— То есть вам нравится неожиданность современной музыки?
— Конечно. Мне, как исполнителю, интересно взять произведение и представить его так, как никто еще не слышал. Мне нравится и классика, но и произведения Баха, Бетховена, Моцарта требуют нового прочтения. Мне нужно понять, что хотел сказать автор, и дать свою трактовку. Например, в симфониях Шостаковича (четвертой, пятой, шестой) есть внутреннее сообщение. Внешне музыка приятная и красивая, но она с двойным дном. Чувствуется напряжение. На композитора, когда он писал, было давление и ему необходимо было подстраиваться, что бы его не упекли в ГУЛАГ.
— Получается, вы изучаете историю композиции, прежде чем ее исполнить?
— Очень важно понимать, в каком историческом контексте было написано произведение. Зрителям проще: они слушают музыку и подвергаются ее эффектам. Она может их напугать или потрясти. А для мне нужно знать, что я должен передать. Только в этом случае я могу сказать: я ее прочувствовал. Например, есть два немецких композитора, музыку которых одинаково любят в Германии, Густав Малер и Рихард Штраус. Но один по национальности был немцем, а другой евреем. И если вслушаться в музыку Малера, мы услышим страдания еврейского народа не только в Германии, но и во всем мире. И когда играешь Малера, нужно учитывать это второе дно, подтекст.
— В России в музыкальных школах самые популярные инструменты пианино и скрипка. А как вы сделали свой выбор в пользу трубы?
— Это сказка, а не история. Мне было семь лет, я играл со своим другом в индейцев и ковбоев, и он позвал меня к себе в гости: «У нас новая особенная пластинка. Пойдем послушаем». Это был второй Бранденбургский концерт Баха. В нем есть замечательная часть для трубы – одна из самых сложный когда-либо написанных. У меня был шок. Так меня поразила эта музыка, что, вернувшись домой, я сказал родителям: «Я трубач. Теперь мне нужен инструмент». Тогда я играл на кларнете, и мне это очень не нравилось. Родители согласились, взяли трубу у знакомых и сказали: «Посмотрим, что у тебя получится». И вся моя дальнейшая работа, как музыканта, была посвящена тому, чтобы научиться играть именно Бранденбургский концерт.
Кстати, свою первую трубу я купил в 12 лет на самостоятельно заработанные деньги. Отец занимался строительством. И когда возводили дом, я носил туда камни. За каждый мне давали по одному пенни. Также мой отец отправлял рабочим зарплату за работу чеками по почте. Я договорился с ним: чеки буду отвозить сам, а деньги за почтовые марки – мне. Он согласился. И я после обеда ехал на велосипеде 20-30 км, отвозил чеки. Таким образом удалось собрать 450 немецких марок и купить трубу.
— Хорошо, что в Красноярске не было партнеров у вашего отца. Проехать шесть тысяч километров не каждому под силу.
— В прошлом году я устроил себе активный отдых и проехал расстояние, которое в общей сложности равнялось расстоянию от моего дома в Германии до Красноярска и обратно. Я ехал на велосипеде 182 дня через всю Францию, Испанию, Италию, Венгрию, Болгарию, Румынию до Черного моря. Из Констанца улетел на самолете в Таллин. Дальше на велосипеде: Латвия, Эстония, Литва. Оттуда на корабле в Швецию. Стокгольм, Гетеборг, Осло, через всю Норвегию, по воде в Данию. А там Берлин, Кельн и к себе домой. Общее расстояние получилось 12 тысяч км. Наверное, я немного сумасшедший. Иногда у меня рождаются такие идеи, которым я сам удивляюсь.
— Наверное, это было самое главное сумасшествие в вашей жизни?
— Еще одно произошло два месяца назад. Я собрал всех своих бывших студентов из разных стран – 160 человек – в небольшом замке во Франции. Целую неделю мы давали концерты, устраивали мастер-классы, обсуждения. Общались целую неделю. И у нас было удивительное ощущение, что мы принадлежим к одной семье.
— В Красноярске вы впервые. Какие впечатления?
— Мне здесь очень понравилось. Мэр нас встретил радушно. Замечательные отношения сложились у нас с Красноярским камерным оркестром. Музыкантов я знаю: они приезжали в Германию. А еще я нашел в Красноярске прекрасный винный магазин (в пяти минутах от гостиницы). Там хороший ассортимент. Им удалось сделать меня счастливым за короткое время. Я, когда приезжаю на гастроли в разные страны, пробую вино.
— Какие напитки предпочитаете?
— Сухие красные вина. У меня нет любимых, считаю: вино должно быть хорошим. Вино, как поэзия – рассказывает о том месте где вырос виноград, о ландшафте страны и о погоде, о человеке, который его создал. Это что-то очень личное.
