Подобный формат может показаться протокольным, своего рода данью традиции. Если бы не два «но». Первое – встреча Владимира Путина с правозащитным сообществом состоялась на следующий день после его обращения к Федеральному собранию. В текущей ситуации это выглядит совсем не случайным. И второе – в мероприятии участвовали представители абсолютно всех системных правозащитных структур, которые работают в России. В том числе из регионов. О том, что происходило в Кремле, мы попросили рассказать уполномоченного по правам человека в Красноярском крае Марка ДЕНИСОВА.
– Марк Геннадьевич, два года назад президент уже встречался с правозащитниками. Однако тогда были приглашены уполномоченные по правам человека, а нынче охвачено все правозащитное поле. Какова цель такой расширенной встречи, какие вопросы обсуждались?
– В СМИ уже появились комментарии некоторых общественных правозащитников по поводу этого события. Многие говорят, что встреча носила некий ритуальный характер. Мол, вреда от нее нет, но и большой пользы тоже. Я же по-другому оцениваю смысл этого мероприятия. Встреча такого уровня – не просто повод обозначить номинальный интерес к правозащитной деятельности со стороны президента и его администрации.
– А что же тогда?
– Нам сейчас не перед кем особо «чистить перышки» и делать красивую мину. Запад, которому мы так долго хотели понравиться и показать, что тоже цивилизованные люди, нам в этом праве отказал. Совершенно очевидно: им проще воспринимать нас как империю зла. Поставить в один ряд с Эболой и международным терроризмом. И Владимир Путин лучше, чем кто-либо, понимает: никакие «бантики», никакие попытки изобразить нечто красивое и прозападное не изменят негативного отношения к нам.
– Тем более сами россияне к этим «бантикам» относятся скептически.
– Да, прошедшие 20 лет нас многому научили. Поэтому надувать щеки перед Западом, демонстрировать ему что-то президент не собирается. Убежден, цель встречи была в другом. Она лежала вне плоскости пиара. Это был своеобразный «смотр войск».
– Каких и для чего?
– Времена наступают тяжелые. Против России объявлена война пятого поколения – так называемая гибридная война. Когда военные ресурсы используются демонстрационно. А главной ударной силой становятся финансы, информация и политические манипуляции. Последствия гибридных войн зачастую тяжелее обычных. Мы это видим по ситуации на Ближнем Востоке, в Северной Африке. Теперь такая война начата и против России, которая отстаивает свой суверенитет и территориальную целостность. А по большому счету – жизнь, честь и достоинство своих граждан.
Удар наносится по экономике. Цель наших противников – экономическими методами ввергнуть страну в хаос, посеять недоверие между властью и населением. Ни одно государство не выстояло, когда во время внешней агрессии эти две стороны теряли контакт. Там, где в критический момент пробегала трещина между правительством и народом, всегда происходил обвал.
Для нашей страны таким примером является Первая мировая война и ее последствия. Спустя сто лет происходит то же самое. Президент прекрасно понимает, что сегодня должны быть включены те ресурсы, те механизмы и те институты, которые обеспечивают связь между населением и руководством государства. Их много, и одним из них является правозащитный цех.
Президенту важно определиться, кто сегодня наиболее дееспособен, кто готов брать на себя решение непростых задач по снятию взаимных упреков и обид, снижению недоверия между властью и людьми. Удар наносят и в эту точку. Встреча стала своеобразным смотром сил: кто способен держать рубежи, вгрызаться в землю, чтобы здесь и сейчас остановить наступление противника. Давайте говорить откровенно – мы сегодня мыслим именно такими категориями. Нам на примере Югославии и Украины показали, что будет с нами, если мы дадим слабину.
Все либеральные завывания наших «белоленточных братьев» по поводу «то не так и это не по мне», их рассуждения «в общем и целом» пора отставить. Страна подверглась агрессии, страна воюет. И мы не имеем права расшатывать лодку.
Вот что явилось основным посылом встречи с президентом. Мне жаль тех общественных правозащитников, которые этого не поняли. Они теряют свой шанс. Их время уходит. Можно до бесконечности мелькать в столичных ток-шоу, раздавать комментарии по разным поводам. Пришла иная пора – пора конкретной работы по конкретным проблемам конкретных людей.
– Владимир Путин сказал о том, что всю нормативную базу, лежащую в основе института уполномоченных, нужно переработать самым серьезным образом. Что имелось в виду?
– Укрепление независимости этого института, наращивания его полномочий. Будут внесены дополнения в конституционный закон и разработан новый федеральный, посвященные основам деятельности региональных уполномоченных. Они, в свою очередь, повлекут за собой изменение всех региональных законодательств.
20 лет назад формирование государственной правозащиты было неким реверансом в сторону Запада. У вас есть омбудсмены – у нас будет уполномоченный. Вы отменили смертную казнь – мы тоже. Вы обращаетесь в Европейский суд по правам человека – и мы открываем эту дорогу. По большому счету это было некое пиар-мероприятие, с тем чтобы нас приняли в «дружную семью европейских народов».
Однако время все расставило по своим местам. Во-первых, мы поняли, что никто нас в этой «дружной семье» не ждет и видеть не хочет. Во-вторых, как это часто бывает в России, что-то привнесенное сюда из-за границы неожиданным образом приобрело свое особое звучание. Иноземный институт омбудсмена у нас стал развиваться не по западным лекалам. Мы получили совершенно новое явление.
У нас создан один из самых действенных и работоспособных институтов государственной правозащиты. Не только по европейским меркам – по мировым. Очень немногие страны могут похвастать, что в каждом регионе есть структура, которая занимается ровно одним: следит за тем, как складываются отношения власти и населения.
Я часто встречаюсь с западными коллегами и вижу, что их волнуют вещи совершенно абстрактные с точки зрения среднего жителя России. То они бьются за сексуальные меньшинства, то погрязают в каких-то декларациях. У нас главная тема, волнующая среднего россиянина, – весь комплекс социальных прав. Начиная с ЖКХ, доступности медицинской помощи и заканчивая отношениями с чиновниками.
В год у меня бывает пять-шесть жалоб по нарушению политических прав. Две-три по поводу свободы совести. И ни одной (за все семь лет моей работы) касающейся прав сексуальных меньшинств. Не потому, что боятся приходить, – это реально мало кого волнует. Неактуальна эта тема в России.
Вместе с тем право на жилье весит порядка 15 % в общем потоке обращений. И это объяснимо. Мы – северная страна, и здесь право на жилище автоматически означает соблюдение права на здоровье, саму жизнь. Качество жилья у нас – краеугольный камень благополучия общества и отдельного человека. Этого не понимают наши западные коллеги. Они до бесконечности будут елозить по поводу каких-то очень специфических и экзотических прав. Но социальными правами они в массе своей не занимаются. Мы же стараемся поменьше декларировать и больше помогать. Мы занимаемся конкретной практической работой изо дня в день – рутинной, тяжелой и не очень благодарной.
Наш институт нацелен на поддержку населения по конкретным вопросам жизнедеятельности. И поскольку это стало очевидным и явным (уже не «бантики» и не попытки кому-то понравиться) – значит, надо изменить и законодательный формат. Прописать в законах то, что выявила жизнь. Об этом и говорил президент.
– Каковы ваши личные впечатления от встречи с Владимиром Путиным?
– Мне повезло – я сидел недалеко, видел, как он общается, его реакцию и мимику. Что называется, вживую. Такая ментальная картина порой говорит больше, чем телезапись. В той непростой ситуации, в которой сейчас находится страна, были бы ужасными два варианта. Первый – отстраненность лидера от происходящего. И второй – его нервозность, повышенная возбудимость. Мои впечатления сводятся к следующему: президент абсолютно спокоен и при этом неравнодушен. Человек, который занимается трудной работой, но при этом знает, что и как нужно делать. Такое вот ощущение спокойной силы, уверенности в себе… И это очень важно. Все видят, что сейчас происходит с ценами, экономикой. Немногие государственные лидеры могут так держать удар и так уверенно руководить страной.
