На две недели Красноярский край становится без преувеличения центром мировой анимации – с 22 марта по 5 апреля в регионе проходит XII Большой фестиваль мультфильмов.
Помимо Красноярска, на экраны в 12 городах и поселках края – Уяре, Бородино, Абане, Филимоново, Енисейске, Казачинском, Большой Мурте, Боготоле, Назарово, Ачинске, Солонцах, Дрокино – выйдут сотни мультфильмов со всего света. Состоятся встречи режиссеров со зрителями, мастер-классы, лекции и «Фабрика мультфильмов», где можно будет попробовать создать свой фильм в разных анимационных техниках.
Одним из специальных событий БФМ станет выставка, посвященная культовым мультсериалам «Вся правда о медведях», «Удивительный мир Гамбола» и «Юникитти». Стратегический партнер международного анимационного форума – Фонд Михаила Прохорова.
Один из почетных гостей фестиваля – режиссер Иван Максимов, чьи картины собрали множество кинематографических наград.
Сенсацией стал его дебютный фильм «Болеро», получивший премии «Ника» и «Золотой медведь» Берлинского кинофестиваля. Было это в 1993 году, но с тех пор каждый его фильм – а их много – неизменно привлекал внимание зрителей и коллег-кинематографистов.
Кадр из мультфильма «Альтернативная прогулка»
Кроме того, именно Иван Максимов будет давать мастер-классы для начинающих мультипликаторов, так что у всех интересующихся этим видом искусства есть возможность поучиться у большого мастера. А мы, разумеется, не могли упустить возможность поговорить о мультипликации «как таковой».
– Иван Леонидович, у советской мультипликации было довольно ясное понимание мира. Мир – добрый, зло подается сглаженно. Можно ли говорить о том, что у постсоветской мультипликации тоже есть свой целостный взгляд?
– Мое мнение – субъективное, и не факт, что оно правильное. В России делают такие же мультфильмы, как в СССР, только другими средствами. Визуально получается немного иначе, но осталась традиция – прежде всего фильм должен быть для детей, а если для взрослых, то все равно он должен выглядеть как для детей. А вот чисто артхаусные ленты снимают немногие, в России по крайней мере. Это более характерно для европейцев. Например, на самый большой в мире фестиваль авторской анимации в Анси (курортный город во Франции) российские фильмы отбираются редко. Иногда директор фестиваля специально берет какой-нибудь русский фильм-сказку только для того, чтобы просто напомнить, что в России до сих пор продолжают снимать сказки.
К тому же это явно отличается от всей остальной программы, в которой всевозможные шокирующие картинки, максимально непонятные, страшные, т. е. все, что вызывает шок, недоумение или любопытство. Они подбирают такие фильмы, чтобы максимально удивить зрителей, но прежде всего заинтересовать журналистов. Прессе всегда нужно нечто необычное – об обычном кино писать нечего, кроме «понравилось – не понравилось». А журналисты нужны, чтобы привлечь спонсоров. В итоге, если ты собираешь на фестивале спонсоров, нужно обеспечить им широкую прессу, а чтобы угодить прессе, нужны фильмы нестандартные.
Кадр из мультфильма «Болеро»
– Судя по прессе, только нашей, а также отзывам зрителей, лучшими анимационными проектами последних лет и даже десятилетий стали «Маша и Медведь» и «Смешарики». Разделяете эту оценку?
– В том, что это самые успешные проекты, – да, разделяю. Они очень популярны не только у нас, но и в мире. Особенно «Маша и Медведь» – мировой рекордсмен по популярности. Хотя это вполне нормальная, традиционная анимация.
– Не гениальная?
– Ну, за миллионами просмотров в интернете, может быть, и скрыто что-то гениальное. Но четкого определения того, что считать гениальным, а что нет, я дать не могу.
– У «Свинки Пеппы» тоже миллионы просмотров…
Кадр из мультфильма «Болеро»
– Мне кажется, «Свинка Пеппа» немножечко интереснее «Маши и Медведя».
– Вот как? Почему?
– Потому что «Маша…» берет харизмой главного персонажа. Это обаятельная хулиганка. А «Свинку Пеппу», чтобы поддержать уровень сюжетов, делать труднее. В нашем же сериале достаточно не испортить харизму персонажа.
– Юрий Норштейн сказал, что у Маши – злое лицо и вообще она злая, и сам фильм вреден. В итоге наш классик породил целую дискуссию. Многие с ним соглашались, многие нет. Вы на чьей стороне?
– Если бы Маша была доброй, у нее не было бы такой харизмы. Повторю, Маша – хулиганка. Она добрая, но – внутри. У нее всегда есть какой-то огонь, и, как всякий хулиган, она забывает, что может сделать кому-то больно. У ребенка всегда бывает состояние, когда он не думает о родителях, о последствиях того, что он делает, а просто развлекается.
– Говорят, в российской мультипликации тоже «утечка мозгов». К примеру, уехал автор «Масяни» Олег Куваев… Часто слышишь, что «там» работать лучше.
– Нет, это зависит от характера человека, его привязанностей. Мне, например, работать за границей было бы некомфортно. Поэтому никуда и не уезжаю. Мне нужна русская среда, русский язык и абсолютно своя среда в смысле коллектива. Я так привык и ничего не хочу менять. Хотя некоторые легко адаптируются за границей, а некоторые из уехавших возвращаются обратно.
Кадр из мультфильма «Ветер вдоль берега»
– Искусство не появляется на пустом месте. Кого вы считаете своими предшественниками, какие картины вас вдохновляли?
– Трудно с ходу ответить на этот вопрос. Занявшись анимацией, я сразу стал создавать свой сюрреалистический мир. Конечно, у меня были примеры из анимации, которые меня вдохновляли. Например, любимый с детства мультфильм Ефима Гамбурга «Шпионские страсти» – пародия на детективно-шпионские телесериалы. Мне вообще нравились фильмы такого пародийно-карикатурного плана…
– Наверное, и «Ограбление по…», «Раз-два-три-четыре-пять»…
– Да. Загребская анимация работала в том же стиле оживших карикатур. Там персонажи с большими носами, мало живописности. Этот пласт анимации мне нравился. С другой стороны, мне хотелось черно-белой графики, но я выбрал гравюру и работал в этом направлении. Но есть авторы, которые черно-белую графику делают гораздо красивее, чем у меня.
А когда ушел от идеи делать живые карикатуры, начал углубляться в мир, который придумывал сам, в некое пространство, где живут странные персонажи, антропоморфные и не очень, потому что это была та ниша, в которую никто не заглядывал. Я и в детстве много подобного рисовал для своих друзей и одноклассников. Более того, рисовал комиксы с выдуманными животными, придумывал сюрреалистические композиции…
– Наивный вопрос: анимация – это изобразительное искусство?
– Для меня – да, больше изобразительное. Хотя это аудиовизуальное искусство, но когда на селекции какого-нибудь фестиваля надо просмотреть большое количество фильмов, я сразу обращаю внимание на изображение. Если оно мне не нравится, то звук картину уже не спасет. И содержание тоже. Когда мне не нравится картинка, я могу просто не узнать, что в фильме хороший сюжет. Не судьба, значит.
– Какой он – ваш зритель?
– Свой зритель у меня определенно есть, поэтому я не меняю стиль. Могу сказать, что это люди, которым нужны всякие странности и неограниченная фантазия. Они, в общем-то, добрые и любящие природу. То есть это те тенденциозные векторы, которые важны для меня.
