С Александром МАЛЬКЕВИЧЕМ – российским журналистом и председателем комиссии Общественной палаты России по развитию информационного сообщества, СМИ и массовых коммуникаций, президентом Фонда защиты национальных ценностей, «рукой Москвы» в президентских выборах 2016 года (по версии США), – мы познакомились на конкурсе «Хорошие новости».
Тогда в Общественной палате России встретились журналисты, депутаты Государственной думы, сенаторы, общественные деятели. Все говорили об одном: обществу сегодня недостает положительной информации. На фоне этого дефицита и рождаются протестные настроения, которыми пользуются наши политические противники.
В конце июля Александр впервые приехал в Красноярск. Мы встретились с ним в Гражданской ассамблее края, чтобы продолжить разговор о роли СМИ и Общественной палаты в формировании позитивных настроений россиян.
– Общественная палата – это своеобразная коммуникативная площадка. А на какие процессы может повлиять общественность?
– На территории Общественной палаты общество действительно пытается договариваться с властью, обсуждать острые проблемы, привлекать внимание к тому, что беспокоит людей. Плюс к этому мы получаем много предложений из регионов по корректировке законов, принятых Госдумой. Мы стараемся агрегировать нормальные вещи, формировать реестры. Если не в эту думу, то в следующую передадим целый пакет предложений. Наша задача – не пропускать через нулевые чтения откровенную чушь.
– К вам прислушиваются?
– Прислушиваются и побаиваются общественных обсуждений: никто не любит, когда его недоработки выносятся на публику. Да, у нас нет полномочий распределять гранты, нет доступа к финансам, но мы помогаем людям решать их проблемы. Во многих регионах (а я был в 44) палаты буксуют из-за того, что нет административной и материальной поддержки. Люди забывают, что это общественная работа, на которую тратится время помимо основной деятельности.
– Почему же общественная работа в последнее время привлекает все больше людей? Например, вам это зачем?
– Я немного не в себе, потому что у меня многие вещи вызывают недопонимание, возмущение. А благодаря Общественной палате есть возможность что-то изменить, бить в набат. Хотя бы иметь трибуну, чтобы громко крикнуть.
– Удается докричаться? Какие законы изменились благодаря Общественной палате России?
– Я 25 лет в журналистике и тематике региональных СМИ. И площадку своего комитета использую, чтобы улучшить их положение. Поездив по территориям, мы подготовили конкретные предложения для Госдумы по изменению законодательства, в том числе по защите прав журналистов. При Общественной палате организован координационный совет по региональным СМИ. Обсуждаем большой блок вопросов, связанных с жизнедеятельностью российского сегмента интернета.
А из того, что удалось – добились принятия закона о декриминализации части первой статьи 280 Уголовного кодекса, так называемого «наказания за лайки и репосты». Теперь те, кто по незнанию или непониманию разместил на своей странице экстремистский контент, не окажутся за решеткой. Не пропустили «сырой» закон о кибердружинах (документ прописывает сотрудничество добровольцев, выявляющих в интернете экстремистскую информацию, с правоохранительными органами. – НКК). Беда в том, что законы принимаются недоработанные. С одной стороны, депутаты выступают с полезной инициативой, а с другой – кто-то в нее добавляет несколько ложек «дегтя».
Например, у Андрея Клишаса все законы по интернету (как раз по моему профилю) разумные, но имеют двойное дно, тройное прочтение. Он говорит: нужно уходить от анонимности в интернете. Это действительно так. Мы давно это продвигаем: люди должны переписываться под своими именами. Но кто-то в документ добавил: провайдеры обязаны следить за тем, чтобы в переписке не было запрещенной информации. И тут поднимается крик в социальных сетях: депутаты хотят, чтобы кто-то читал мою почту, душат свободу слова в интернете. В результате хороший законопроект начинают критиковать. А хуже всего то, что отсутствует работа с общественным мнением. Это компрометирует здравые мысли. Попробуй после этого вернуться к идее ликвидации анонимности.
Или закон об оскорблении символов госвласти. Правильный, хороший. Ни в одной стране не позволят глумиться над флагом. Но он не прописан. В некоторых территориях пробелами этого нормативного акта пользуются главы сельсоветов и мэры, которые принуждают силовые структуры наказывать людей, которые их критикуют. На днях в Общественной палате будем разбирать такие случаи.
– Замечаете в последнее время всплеск негатива в обществе? Откуда протестные настроения?
– Я считаю, из-за того, что у нас не умеют подавать и продавать достижения – то хорошее, что в стране имеется. В СМИ нет интересных проектов, которые продвигали бы успешных молодых людей. Я думаю, в каждом регионе есть свои истории успеха. Есть ребята и девчата, которые не торгуют собой и не работают бьюти-блогерами. Они успешные бизнесмены, ученые. Ну так показывайте их, чтобы житель глубинки понимал, что у молодого человека много дорог, как говорили в советское время.
– То есть СМИ настраивают людей на негативную волну?
– Опосредованно. То, что негатив подогревается лентой новостей (убили, растоптали, все плохо), – однозначно. Поднеси спичку – и вспыхнет.
– Так, например, произошло в Москве 27 июля, когда на выборы в Мосгордуму не допустили некоторых кандидатов?
– Для меня как специалиста по PR ясно, что организаторы противозаконных акций в Москве призывали лишь к одному: к нарушению закона. За все время своих протестов так называемые независимые кандидаты не ответили на конкретные претензии избиркома. Например, они не смогли объяснить наличие «мертвых душ» в списках – умер человек, и ладно. Но в этой ситуации все не правы. Властям нужно было действовать гибко. Считаю, акция протеста показала, что нам необходимо отказываться от сбора подписей и переходить в электронную форму голосования – через портал Госуслуги.
Я сам когда-то баллотировался и был депутатом района в Санкт-Петербурге. Нам говорят: собираешь подписи и этим формируешь базу поддержки. Но за что некоторых кандидатов не пускают на выборы? Неправильно оформлен подписной лист. Какое отношение это имеет к базе поддержки? Я абсолютный государственник, патриот, человек, который за свою деятельность внесен в санкционные списки США, но я считаю: нам нужно меняться. Время такое.
– В прошлом году вас задержали в вашингтонском аэропорту и внесли в санкционный список США за попытку вмешательства в выборы. А в этом году в Ливии задержали двух сотрудников возглавляемого вами Фонда защиты национальных ценностей опять же по этой причине. Каково чувствовать себя участником политического скандала, «рукой Москвы»?
– Формулировка, с которой я был внесен в санкционные списки, делает мне честь как специалисту. Там написано: за размещение контента, способного разделить американское общество по политическим вопросам. А это синоним деятельности журналиста.
Журналист поднимает острые темы, ставит неудобные вопросы. И любой материал, который не является комплиментарным, разделяет общество. Меня наказали за то, что мои публикации не оставили американцев равнодушными.
– То есть американская свобода слова и демократия – не больше чем мифы?
– Конечно. Я сделал специальное расследование: топ-15 семей, которые правят Америкой на протяжении полутора веков. На слуху только Буши и Клинтоны, но были еще и семьи, в которых отец 20 лет работал губернатором штата, затем на его место пришел сын. Людей не из элиты, прорвавшихся во власть, мало. Трамп стал президентом только благодаря протестному голосованию – американцам надоела клановость.
В Ливии мы изучали гуманитарные, социальные, этические технологии, которые западным миром используются для того, чтобы подмять страну под себя. Африка – полигон для отработки методик.
И нам необходимо их знать, потому что потом эти технологии будут использоваться в отношении России. Результаты этих исследований уже опубликованы, о них я докладывал в Берлине на Европейском саммите по вопросам Африки как раз перед поездкой в Красноярск. По результатам этих исследований мы даем рекомендации власти и бизнесу России. Африка перспективна для экспорта российских технологий и отработки технологических решений. И к нам там относятся хорошо, потому что мы не были колонизаторами.
