10 ноября, несмотря на трехкратную перемену названий – последние девять лет это День сотрудника органов внутренних дел Российской Федерации, – одна из тех памятных дат, которые накрепко обосновались в народной памяти.
И, разумеется, не только из-за праздничного концерта в Кремле – традиции, которой у нас не изменяют десятилетиями, – но прежде всего потому, что работа стражей порядка относится к тому роду профессий, которые необходимы всем, всегда и везде. «Посмотрел бы я на вас без нас», – говорил следователь из фильма «Остановился поезд»…
Ветераны этот праздник, как и прежде, называют Днем милиции, вспоминают, как было, сравнивают с тем, как стало. Один из них – Михаил ПЕТРОВИЧ, полковник милиции в отставке, заместитель председателя краевого совета ветеранов органов внутренних дел и внутренних войск МВД России. Прослужил он 36 лет, на пенсию ушел с должности замначальника Сибирского УВД на транспорте.
– Михаил Михайлович, насколько мне известно, в милицию вы пошли по комсомольской путевке?
– Да, в июне 73-го года по путевке от Нижнеингашского райкома комсомола, в отдел внутренних дел того же района.
– Но вас спрашивали, хотите ли вы пойти на такую работу?
– Спрашивали, и я согласился. Дело в том, что с 1969 по 1971 год, еще до армии, работал в Дивногорске на строительстве Красноярской ГЭС и города и возглавлял добровольную народную дружину, а потом комсомольский оперативный отряд – у них, кстати, полномочий было побольше, чем у дружинников. Мы занимались охраной порядка и даже могли проверять предприятия общественного питания. Помню, на фабрике-кухне нас боялись больше, чем обэхаэсэсников. Кроме того, я был внештатным инспектором уголовного розыска – оформил меня на эту работу опер по фамилии Олейников.
Нижнеингашский РОВД награждается переходящим Красным знаменем
– Так, в конце концов, чем эта профессия вас привлекала? Детективов начитались?
– Нет. Дело в том, что в общежитии моим соседом был милиционер Володя Куцый, он с Украины вместе с тремя братьями сюда приехал и был намного старше меня. Вот он и повлиял на мой выбор. Я окончил Омскую высшую школу милиции и Сибирский государственный университет путей сообщения. Сначала 19 лет отработал в Нижнеингашском РОВД, и еще 18 в транспортной милиции. Когда там возникла необходимость организовать эту службу, не могли найти начальника отдела на головную станцию Иланская, который обслуживал восемь районов, от Уяра до Богучан и Тайшета. Предложили меня. Мой начальник сперва отпускать не хотел, но отпустил. Видимо, потому что сам в этом был заинтересован, поскольку на все преступления на железной дороге все равно выезжал райотдел.
– Чем отличалась работа транспортной милиции от РОВД?
– Транспорт – дело специфическое, не похожее, скажем, на патрульно-постовую службу. Основной вид преступлений – кражи в поездах, пассажирских и грузовых. Разбирали, например, машины и трактора, которые на платформах везли, даже защитные сетки не спасали. Колеса снимали за считаные минуты, сбрасывали, а когда поезд сбавлял ход, сами прыгали – а «Жигули» с «Волгами» приезжали с одними тормозными дисками вместо колес.
1984 год. Смотр художественной самодеятельности
– Направление, на котором вы работали, как приходилось слышать от ваших коллег, напряженное – зон много.
– Так именно поэтому там и начали создавать транспортную милицию. Как начнут освобождаться, на волю выйдут, напьются – тут и убийства, и кражи, тяжкие телесные повреждения. Со всем этим нам приходилось работать.
– Когда было труднее всего?
– Безусловно, в 90-е, когда зарплату не давали иногда по четыре месяца. Жены моих сотрудников приходили ко мне в кабинет с детьми, с колясками… Очень тяжелое время было.
– Чем, на ваш взгляд, отличается специфика работы советской милиции и современной полиции?
– Мы-то воспитывались в советское время, на патриотизме, на слове «надо». Например, необходимо было отработать по сто часов в год за счет своего личного, нерабочего времени – выходить на дежурства, патрулирование. И выходили. Никаких отгулов за это не полагалось, никаких дополнительных денег. А сейчас лишних полчаса на работе пробыл – и можешь требовать отгул или доплату. Честно говоря, я не понимаю, зачем вообще нужно было ломать ту систему, когда все было собрано воедино, один министр, один начальник УВД. И начальники-то были люди, прошедшие войну…
Планерка в райотделе, 1983 год
– Часто встречаетесь с действующими полицейскими?
– Постоянно. Ко мне обращаются, потому что, уйдя на пенсию, своего авторитета и друзей не растерял.
– Вы, старший товарищ тех, кто сейчас работает в органах внутренних дел, что бы им пожелали?
– Плодотворной работы, но прежде всего – оптимизма. Раньше ведь как было: ложишься спать и знаешь, что завтра будет то же, что было сегодня. А сейчас непонятно, чего ждать от завтрашнего дня. В советские времена милиционерам квартиры выделяли, ГУВД края свое жилье строило, были отделы капитального строительства. У сотрудника стимул был – получить квартиру, потом, через исполком, «Москвич» или «Жигули». Все жили, в общем, одинаково и были оптимистами, никто никому не завидовал. А сейчас денег не дается ни на строительство, ни на приобретение жилья… К тому же требования все жестче, а условия работы уже не те, что раньше. Я же вижу, как ребятам тяжело, на износ работают. Поэтому, повторю еще раз, – оптимизма им и удачи. А ветеранам – крепкого здоровья, счастья их семьям.
