– Там, где кран стоит, будут построены бассейн, спортзал и реабилитационный центр. Справа карантин. Когда ребята поступают, врачи обследуют их, лечат. Дальше идут режимные объекты. Потом школа, цех деревообработки и гончарный. Эту церковь мы строили со студентами, – руководитель проекта «Шаг навстречу», завкафедрой уголовного процесса Юридического института СФУ Александр Назаров ведет нас по территории Канской воспитательной колонии (КВК).
Проект «Шаг навстречу», в рамках которого мы целой делегацией приехали, включает в себя разные мероприятия: экскурсии в колонию для журналистов, студентов – будущих юристов, педагогов и трудных подростков, юридические консультации для осужденных, тренинги и мастер-классы, соревнования, КВН. Все это делается в первую очередь ради общения и помощи в последующей адаптации на воле. Эта проблема не проще, чем профилактика преступности.
– Допустим, пацан пришел сюда из неблагополучной семьи, где есть нечего. Так он потом отсюда, где чистые душевые в кафеле, на обед первое-второе-третье, свой коллектив, не захочет уходить. Куда он пойдет? Туда, где пьют, бьют? Снова убегать из дома и жить в подворотне? Он сюда уже стремиться будет. Там он не сможет устроиться, на работу его еще не берут, дома он никому не нужен, а здесь с ним нянчатся, – говорит начальник отделения воспитательных колоний ГУФСИН края Павел Плохих.
– Возвращать в общество их невероятно трудно. Мама уже забыла о своем сыне, ей вообще этот ребенок был не особо нужен. Его забрали – и слава богу. А мы потом возвращаем его – здравствуйте, забирайте. Даже если его здесь воспитали, обучили и сделали все, что можно, когда он там не нужен и его не готовы принять ни службы, ни родные, то мы его потеряли навсегда, – поддерживает преподаватель кафедры уголовного процесса Наталья Никитина.
Она занимается ювенальной службой, которая, собственно, и появилась, чтобы обеспечить хоть какую-то связь осужденных подростков с обществом.
«Пионерский лагерь»
КВК – колония для несовершеннолетних. В ней находятся до 18 лет, в исключительных случаях до 19. Сюда попадают только те, кто совершил тяжкие преступления – грабежи, разбои, насилие, убийства. «Пионерский лагерь, а не зона» – часто говорят о КВК.
И действительно, гостям о том, что они находятся в колонии, напоминают только тяжелые ворота, колючка на заборе и роба на пацанах. Ну и сопровождающие, строго наблюдающие, чтобы посторонние бесконтрольно по территории не ходили.
Александр Назаров ведет гостей в столовую на обед. Меню здесь тоже как в оздоровительном детском лагере:
– Обязательно мясо, фрукты, первое, второе, третье, салат на обед. Фитобар с успокоительным и витаминными чаями. Те, кому врач приписал диету, мусульмане или соблюдающие пост могут выбрать вегетарианское меню.
Постится на сегодня здесь только один осужденный. Но в храм на исповедь и службы ходят большинство. Батюшка – штатный сотрудник колонии, социальный работник. Колония постоянно благоустраивается, улучшаются бытовые условия. Несколько лет назад здесь содержалось 360 человек, кровати стояли в два яруса. Сейчас ситуация меняется, идет реформа пенитенциарной системы, меняется отношение к малолетним преступникам и у судов, и в самой колонии. Сегодня здесь всего 55 осужденных.
– Во-первых, сказалась демографическая яма, которая скоро закончится, – поясняет Назаров. – Во-вторых, заработала ювенальная юстиция, суды стали реже назначать наказание, связанное с лишением свободы.
Кроме того, реформа законодательно требует улучшения условий пребывания в колонии. В том числе увеличения квадратных метров на человека в помещении. В КВК уже готов к заселению новый корпус. В нем есть комната релаксации, в душевой стоит стиральная машина. В комнатах для осужденных с облегченными условиями – компьютеры. Комнаты рассчитаны на 4 человек.
– В связи с реформой идет индивидуализация воспитательной работы, – объясняет изменения Павел Плохих. – Хотя вопрос спорный. Западная система сейчас уходит от индивидуального воспитания и идет по пути Макаренко – к групповому. А у нас наоборот, человек все больше остается один на один с собой. Но ведь общество – это коллектив. Мы не должны их вытаскивать из коллектива. Необходимо там, где можно, использовать его как рычаг воздействия. Мы все время облегчаем им условия, а ведь воспитывают только трудности.
Наука исправления
На проводимых в колонии «Макаренковских чтениях» тема воспитания рассматривалась с разных сторон. И с любой вопросов оказалось больше, чем ответов.
– Идея воспитательного коллектива – стержневая идея педагогики Макаренко. Но сегодня наблюдается определенная идеологическая усталость от самого слова «коллектив». Поэтому насколько эта идея Макаренко может быть применима сейчас, я не знаю, – признается кандидат педагогических наук, завкафедрой педагогики и управления образованием КГПУ Наталья Яковлева. – Давайте думать вместе.
– Макаренко подчеркивал, что чем более сложна и социально значима деятельность, тем она благотворнее для развития личности, – продолжает Яковлева. – Его воспитанники собирали ФЭДы (первые советские фотоаппараты. – Прим. ред.), когда это было передовым уровнем производства. А сейчас мы варежки шьем…
Говоря о воспитании осужденных, педагоги все еще обращаются к опыту Макаренко. Сообразной времени стройной и эффективной педагогической системы для возвращения в общество тех, кто сидит в колонии, нет. Как нет и единого подхода.
Например, в Германии самые смелые ученые вообще предлагают максимально снизить давление на молодых преступников: исследования показывают, что с годами склонность к правонарушениям проходит сама собой.
– Пик зарегистрированной преступности приходится на возраст 25 лет, и постепенно активность снижается, – говорит работающий в Германии выпускник юрфака СФУ Виктор Юрков. – Пик незарегистрированной, латентной преступности, как показали результаты исследований, приходится примерно на 14–15 лет, а потом постепенно угасает.
Из этих исследований криминологи делают вывод, что несовершеннолетняя преступность проходит сама по себе, без особых мер воздействия, когда парни, как говорится, «перебесятся». Только 5 % переходят в разряд рецидивистов.
Но возникает другая проблема. Никто не способен дать стопроцентного прогноза, кто из малолетних преступников встанет на путь исправления, а кого необходимо изолировать от общества как можно скорее.
Мишка плюшевый…
После теоретической части слушаний нас ведут в жилой корпус. На стенах картины, написанные еще первыми «колонистами», – здесь умеют беречь казенное имущество. В одной из комнат ребята с гитарой. Разговор начинает клеиться только когда задаем довольно стандартный вопрос взрослого подростку, кивая на гитару:
– Играть-то умеете?
– Здесь научился, – рассказывает тот, кто держит гитару, – у нас очень многие играют. Парень один учит, он окончил музыкальную школу, здесь отбывает срок. Я раньше музыке не учился, но в КВНе участвовал, а еще занимался рукопашным боем.
– Саша, спой, – предлагает воспитатель.
Саша поет песню Павла Чехова «В нашем порту люди с мешками на спинах в поту…» – явно не из тюремного шансона. У местного «учителя» неплохой вкус.
– К чему здесь было труднее всего привыкать?
– Трудно находиться в неволе, – опять отвечает за всех Саша. – Но мне здесь легче, чем в тюрьме. В тюрьме Минусинска я жил шесть месяцев – вчетвером в четырех стенах. Это было абсолютно невыносимо. А здесь и время быстрее летит, и учишься, и работаешь, и ходишь на репетиции. Я получил здесь профессию деревообработчика, и теперь трудоустроен подсобным рабочим в мастерской. Уже 4 месяца работаю, получаю денежку, сам себя обеспечиваю. А в свободное время ребята, гитара, письма – все как надо.
– А игрушки откуда? – спрашиваю, оглядывая полки, уставленные плюшевыми зверьками.
– Игрушки нам на Новый год подарили. Ну, и когда в каких-нибудь мероприятиях участвуем, награждают.
– Не спите с ними?
Парни отрицательно вертят головами, улыбаются.
– А я бы спал с радостью, – говорит вдруг Саша, – у меня дома была своя игрушка. Большой медведь – звали его Сашка-два…
Парень широко разводит руки, показывая размеры любимого зверя, и замолкает. Несмотря на улыбку, глаза его краснеют.
– Долго осталось ждать освобождения?
– Через месяц и 19 дней буду писать на УДО.
Дети… Кавээнщики, перспективные спортсмены, многообещающие выпускники музыкальных и художественных школ из благополучных семей. Как не пожалеть этих короткостриженных ушастых пацанов, тоскующих по своим плюшевым медведям и родным городам?
– Здесь за легкие преступления не сидят, – напоминают воспитатели, видя сентиментальный настрой гостей. – Только грабители, разбойники, убийцы, насильники…
Перед нашим отъездом парни высыпают на улицу – в курилку. Но закуривают далеко не все – они вышли посмотреть, как мы уходим.
– Это тоже элемент воспитания, – говорит Наталья Никитина, – именно этот психологический момент: понимание, что мы-то можем уйти, а они нет. Ведь и к колонии можно привыкнуть. А такие моменты делают наказание действенным.
