Игорь Сидлак возглавляет Сибирский региональный совет краповых беретов ветеранов сил специального назначения «Витязь». Возможно, есть необходимость напомнить, что такое краповый берет… Это элемент обмундирования Росгвардии – особый знак отличия. Право носить его можно получить только после прохождения испытаний, которые даже среди военных профессионалов по силам лишь немногим, или по решению совета краповых беретов – за особые боевые заслуги. И если спецназ сам по себе элита, то «краповики» – элита элиты.
Вместе с тем братство краповых беретов «Витязь» – это одна из многих общественных организаций, помогающих участникам спецоперации, только с особыми возможностями, составом и историей, выходящей далеко за временные рамки СВО.
– Игорь Юрьевич, готовясь к интервью, пытался найти в интернете хоть какую-то биографическую информацию о вас. Безуспешно.
– И не найдете.
– Тогда расскажите то, что можно.
– Я из семьи военного. Отец контрразведчик, майор запаса, служил во многих местах, за границей в том числе, принимал участие в боевых действиях, имел ранения, награды. Воспитывал меня по-военному жестко и в патриотическом духе. В советские времена наша семья каждые два года меняла место жительства. В Красноярский край мы приехали из Магаданской области, а родился я в Виннице. Отец с Украины родом, там и мама жила, там же с отцом они и познакомились. Когда отец ушел на срочную, ему предложили продолжить службу. Окончил офицерские курсы, получил звание младшего лейтенанта. Заметил его КГБ, пригласил к себе, в результате отец оказался во внешней контрразведке. Мотался по всему Советскому Союзу. Год мне исполнился уже в Кызыле, затем были Тула, Пермь, поселок Токи Ванинского района, где отец закончил службу, потом Магадан. В 16 лет я поступил в Красноярское речное училище, которое окончил в 1987 году. Призвали в армию. Попал я в так называемую «девятку» – учебную роту специального назначения третьего батальона второго полка дивизии им. Дзержинского. Командовал ротой Сергей Иванович Лысюк, в то время майор (впоследствии командир отряда спецназа «Витязь», автор идеи квалификационных испытаний на право ношения крапового берета в подразделениях спецназа Внутренних войск РФ, полковник запаса, Герой России. – НКК). Через полгода получил звание младшего сержанта, стал командиром отделения учебного взвода, потом должность замкомвзвода, исполнял обязанности командира второго взвода, потом решением бойцов стал старшиной роты – и оставался им до конца службы. Поскольку это было время развала Союза, пришлось покататься по командировкам – Закавказье, Армения, Азербайджан, Узбекистан, где были кровавые события, Казахстан – там случилась попытка госпереворота с намерением уничтожения всех нетитульных… Последняя моя командировка – в Баку, после которой ушел на дембель. Поскольку речной флот тогда был в развале, в Красноярском крае себя не нашел, уехал к родителям в Магадан, там полгода работал инструктором по рукопашному бою. Кстати, четверо из тех ребятишек, которых тогда тренировал, стали военными, причем весьма заслуженными – есть среди них офицеры ССО, ГРУ… Точно знаю, что один из них сегодня принимает участие в военной спецоперации. Когда я вернулся из Магадана, Лысюк предложил создать в Красноярске братство краповых беретов «Витязь» и войти в ветеранский резерв «Витязей». Мы зарегистрировали региональную организацию БКБ «Витязь». Это, кстати, оказалось не таким простым делом. На дворе стояли «лихие девяностые», и многие наши сослуживцы попали в нехорошие сводки. Братство краповых беретов в крае создавалось, чтобы объединить всех ветеранов спецназа под целями и задачами, поставленными центральным московским братством, и вытащить наших товарищей из криминала.
– Вытащили?
– Часть – да, а кого-то не успели спасти, и сейчас этих людей уже нет… Но в 1997 году регистрацию нам зарубили, очень долго принимали решение в Москве – местные власти боялись, что будем здесь «плодить бандитов», хотя наши цели были абсолютно противоположные. В итоге, достучавшись до самого верха, зарегистрировались мы только в 2010 году. К тому моменту я уже начал объединять сослуживцев – в крае нас было 21 человек. Причем говорю только о ветеранах, стоявших у истоков подразделения «Витязь» – как правило, это те, кто служил в учебных ротах специального назначения. Тогда «краповиков» вообще были единицы. Молодежь не привлекали.
– Ветераны – это какой возраст?
– Сейчас от 50 и старше. Мы начали создавать военно-спортивные клубы. В частности, я являюсь учредителем такого клуба в Назарово, среди его воспитанников есть чемпионы мира и Европы по кикбоксингу. А тренирует их с 2001 года Владимир Вавилов, мой сослуживец, каптер (должность ответственного за вещевое имущество роты. – НКК), мастер спорта СССР по боксу. Вообще мы плотно сотрудничаем с Назаровской федерацией бокса, поскольку из этого города происходит много моих сослуживцев… Когда я вошел в ветеранский резерв «Витязя», здесь также начались дополнительные занятия, тренировки, командировки. Ставку сделали на воспитание детей. Но после начала СВО возникли трудности, поскольку многие тренеры ушли воевать, некоторые уже по второму и третьему контракту… Называть их не буду, они и сейчас служат.
Когда началась спецоперация, возник общий мотив – надо помогать, идти туда. Но тем, кому было за пятьдесят, отказали по состоянию здоровья, и мне в том числе. Поэтому решили заниматься волонтерской работой и начать с помощи отряду «Витязь».
Наши братишки из Белгородского БКБ стали основным звеном в нашей помощи участникам СВО, ведь центр специального назначения «Витязь» заходил именно с Белгородчины… Поначалу возникла неразбериха, поскольку не было обратной связи и мы точно не знали, как и чем помогать.
В конце концов решили сосредоточиться на взаимодействии с братишками белгородского направления, тем более что там эта работа поставлена четко с первого дня спецоперации. Так мы работаем уже более двух лет и помогаем не только «витязям», но и всем подразделениям, находящимся на данном направлении. Оказывали помощь пограничникам в Белгородской и Курской областях, а это мальчишки-срочники, у которых не хватало вещей, элементарно необходимых на войне.
Большая благодарность нашим ребятам из Белгорода – они постоянно «на нуле» (передовой. – НКК), они даже специально приобрели для доставки помощи инкассаторский броневик.
Приходит помощь, они тут же грузят ее в эту машину и везут в указанное подразделение. По большому счету, они объездили всю Донецкую и Луганскую области.
– Ваша организация отличается от других помогающих фронту прежде всего тем, что в ней люди с боевым опытом, в том числе уникальным. В этом отношении чем можно помочь?
– Из тех, кто имеет опыт войны и возможность пойти на СВО, уже прошел ее, а кто-то еще служит… Правда, иногда возникали странные ситуации. Вот конкретный случай. Человек из спецназа Росгвардии сам пришел в военкомат, а его отправляют в танкисты или артиллеристы. Он говорил: «Я штурмовик по жизни, я заточен заложников освобождать, какой из меня танкист», – а ему – ничего, научишься… И ребятам действительно приходилось переучиваться. Никто из наших от мобилизации не прятался, но когда штурмовика, спецназовца отправляют в танкисты или в обеспечение – как с этим быть? Вот когда «Витязь» объявил мобилизацию, то в течение трех дней набрал 250 человек из числа своих ветеранов, воевавших еще в Чечне. Правда, было ограничение по возрасту, и я прекрасно понимаю, что после 45 лет уже сложновато выполнять задачи, предназначенные спецназу. Хотя бывали случаи, и я их знаю, когда люди сдавали на краповый берет в сорок шесть…
По большому счету задача у нас одна – Родину защищать, но сейчас наши братишки стараются подыскивать подразделения, более соответствующие их воинской специальности, то есть занимающиеся штурмами. Конечно, дополнительное образование – танковое, артиллерийское или какое-то еще – не помешает. И все же надо серьезно относиться к тому, что спецназовец – штучный специалист, имеющий высотную, штурмовую подготовку, владеющий всеми видами стрелкового оружия… Но с прошлого года такого рода проблем стало значительно меньше, к людям, имеющим реальный опыт войны, стали основательно прислушиваться.
– Сама СВО была для вас неожиданностью?
– Еще с 2014 года мы имели общее представление о происходящем на Украине. Но когда в день начала спецоперации – а меня тогда в Красноярске не было – ребята позвонили, сказали, что мы зашли на Украину, я, честно говоря, немного опешил. Кипело внутри и из-за первых просчетов командования… Сразу начал звонить в Москву, узнавать новости, подробности происходящего, предлагать помощь.
– В качестве бойца?
– Разумеется. Но мне сразу сказали: Гоша – это мой позывной, – сиди ровно, с твоим сердечком никто никуда тебя не возьмет. Так я переключился на помощь. С тех пор делаю свою работу. Те, кому надо, ее знают. А знают многие.
– На ваш взгляд, в чем основная причина всего произошедшего?
– Я не военный аналитик и не диванный критик – сужу со своей колокольни… Я не согласен с тем, что все произошло только из-за того, что украинскому населению «промыли мозги». Украина – это наше, российское упущение, мы позволили сделать ее такой, какой она стала. Точнее, мы виноваты не менее, чем они. Я ведь сам с Украины, и вся тамошняя родня от меня отказалась…
И сегодня нам мешают пытающиеся закатать в асфальт патриотический порыв народа – в частности, либеральная богема. У нас нет настоящего хорошего кино про войну, телевидение за редкими исключениями работает, как и прежде, на зажравшихся музыкальных клоунов… Между тем спецоперация породила своих поэтов, певцов, музыкантов – почему их не видят наши дети? Почему их если и показывают, то поздно ночью? Богатые живут в куражах – да и пусть себе живут, пусть даже не помогают, лишь бы не мешали. Но вы попробуйте в каком-нибудь ночном клубе предложить сделать что-то в поддержку СВО – услышите о себе много интересного. Иными словами, я считаю пропаганду нашим слабым звеном. Да, запустили рекламу контрактной службы, но не всех туда затащишь высоким жалованьем. Воюют у нас по большому счету люди простые и не самые обеспеченные, и я знаю тех, кто ушел на спецоперацию именно за деньгами. Но когда они попали туда, у них произошла полная перемена сознания – они даже не интересовались, заплатили им или нет. Потому что в них проснулся патриотизм, подлинный, настоящий – проснулся от того, что они увидели собственными глазами. А для того, чтобы с остальными происходило то же, для начала надо говорить им правду. Кстати, в этом отношении, я считаю, очень помогают телеграм-каналы, которые создают люди, участвовавшие в СВО. Например, один такой канал объявил сбор помощи – а собрать надо было два с половиной миллиона. Собрали за три дня! Народ сейчас уже начал разбираться, кто чего стоит, где реальная помощь, а где просто пиар.
